Мастер карнавала

— Хотите меня испытать?

— Об этом никто не узнает?

— Если, конечно, ваша веселая толстушка или кто другой из служащих не проболтается. Но им совершенно не обязательно знать, о чем именно мы беседовали.

Литтгер наклонился над столом и что-то набрал на беспроводной клавиатуре.

— Пожалуйста! — объявил он. — Его имя Петер Шнаус. Вот его адрес. Это в Бушбеле, который находится неподалеку от Фрехена.

— Хорошо, — вмешался Фабель. — Думаю, мы нанесем герру Шнаусу визит. Мы можем рассчитывать на ваше благоразумие? Я бы очень не хотел, чтобы герр Шнаус узнал о предстоящей встрече заранее. А пока, не могли бы вы войти на этот сайт? Я бы хотел задать вам пару вопросов.

Литтгер пожал плечами и набрал адрес на клавиатуре. На экране появилась заставка сайта.

— А что означает слово «антропофаги»? — поинтересовался он, пока сайт загружался.

— Это греческое слово, — пояснил Шольц. — Оно означает «каннибалы». В некоторых фольклорах этим словом называют безголовых людей с глазами и ртами на груди, питающихся человеческой плотью.

— Потрясающе…

Фабель положил ладонь на мышку: на сайте была галерея снимков, форум и раздел, посвященный частным объявлениям.

— Видите, какое дерьмо? — спросил Шольц.

— Да, — отозвался Фабель. — Странные материалы, верно?

— Ну да… но я вообще-то ожидал что-нибудь запредельное и порнографическое. А здесь все просто непонятно. Я вижу только, что кто-то дал волю воображению с элементами эротики и неумело изобразил каких-то шлюх в бикини, целиком заглатываемых рыбой.

— Это, поверьте, и является порнографией для таких людей. Этот фетиш называется вореафилией. Они доводят себя до оргазма, фантазируя о том, что съедят кого-то или что съедят их самих. Ситуация, описанная вами, называется «мягким вариантом» и показывает людей или животных, заглатываемых целиком, без кровопролития. А «жесткий вариант» подразумевает разрезание или разрывание человеческой плоти с огромным количеством пролитой крови. Хотите — верьте, хотите — нет, а поверить в это трудно, но есть вореафилы, испытывающие оргазм, просматривая фильмы о дикой природе. Например, когда львы разрывают на части и пожирают антилоп.

Шольц покачал головой:

— Черт! Как я уже говорил, не могу представить, как люди могут сюда заходить и как их представление о сексе может быть таким извращенным.

— Не сомневаюсь, что Интернет создает для этого благоприятную среду. Он предоставляет им возможность обмениваться своими фантазиями и убеждать друг друга в том, что это не является извращением. Садисты, педофилы, насильники — все они поступают точно так же, — пояснил Фабель. Литтгер пожал плечами, будто показывая, что это не имеет к нему ни малейшего отношения. Фабель кликнул мышью на разделе частных объявлений. — Вот что нам нужно… да, это здесь. — Он прочел вслух одно из объявлений: — «Любовь кусается». Хорошее название, правда? «Изнывающий от любви хищник ищет покорную жертву для вореафильских утех. Она должна быть не толстой, но с внушительным задом, так чтобы в него можно было бы запустить зубы. Отвечать только искренне заинтересованным. Никаких профессионалок, только спелые груши, желающие, чтобы их съели. Обращаться к Lovebiter, почтовый ящик AG1891». — Фабель повернулся к Литтгеру: — Вы можете выяснить, кто разместил это объявление?

— Это всего лишь ай-пи адрес, и на него можно выйти откуда угодно. Из интернет-кафе или через вай-фай, где поддерживается беспроводной выход в Интернет. И по кредитке тоже нельзя проследить: тот, кто дал объявление, конечно, должен заплатить за его размещение, но на этом сайте нет защищенной программы пользования кредитками. Поэтому приходится направлять объявление в бумажном виде на соответствующий почтовый ящик вместе с деньгами за размещение.

— Тогда у этого парня, у Шнауса, есть выход на автора объявления? — спросил Шольц.

— Не обязательно. Автор мог оплатить услугу денежным переводом или даже приложить наличные. Но Шнаус может предоставить пароль входа на почтовый ящик для всех ответов откликнувшихся на объявление.

— Мы должны найти этого Lovebiter, — сказал Шольц, обращаясь к Фабелю. — Он живет в том же темном мире, что и наш клиент. Они могут быть связаны.

— Он может даже оказаться им, — добавил Фабель.

5

Вернувшись в управление, они обнаружили, что их поджидает Тансу.

— Удачный день? — спросила она у Фабеля. Он кратко ввел ее в курс дела, пока Шольц проверял в кабинете поступившие сообщения и электронную почту.

— До конца дня он будет точно не в духе, — предупредила Тансу. — Полицейский комитет по подготовке к карнавалу лезет на стенку из-за того, что наша колонна еще не готова к шествию.

Фабель заглянул сквозь стеклянную перегородку в кабинет Шольца и ухмыльнулся. Кёльнский детектив стоял с телефонной трубкой в одной руке, а второй либо ворошил волосы, либо отчаянно жестикулировал, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Послушайте, Тансу, — сказал Фабель, — пока у нас есть время, я хотел бы попросить вас об одной услуге…

— Конечно, герр обер-комиссар, — ответила она с хитрой улыбкой.

— Это здесь, — пояснила Тансу. Они побывали по домашнему адресу Веры Райнарц, раздобытому Тансу, но там никого не оказалось. — Здесь она работает.

Фабель перевел взгляд на кафе. На пасмурной зимней улице его окна гостеприимно светились ярким светом.

— Как ее теперь зовут? — поинтересовался Фабель.

— Сэндоу. Андреа Сэндоу.

Они вошли в кафе, и при виде одной из официанток Фабель улыбнулся. Ее точно можно было назвать амазонкой. Сначала Фабель даже решил, что это переодетый мужчина. На обнаженных руках и под тканью футболки вздувались накачанные мышцы, а обильно нанесенная косметика и платиновый цвет волос были такими же неестественными, как и бронзовый средиземноморский загар. Он даже засомневался, а могла бы она в принципе вписаться в концепцию красоты женского тела, разработанную знатоком своего дела по имени Лессинг.

— Извините, — обратился Фабель к этой официантке. — Мне нужна Андреа Сэндоу… Это кафе, кажется, принадлежит ей?

— Это я и есть. — Амазонка выпрямилась в полный рост и смерила Фабеля холодным взглядом голубых глаз. — Чем могу помочь?

Фабель опешил. Он представлял себе нынешнюю Веру Райнарц похожей на те фотографии, что он видел: хорошенькой девушкой. Он помнил, какой застенчивой и стеснявшейся фотографироваться студенткой она была.

— Фрау Сэндоу, — вмешалась Тансу. — Вы можете подтвердить, что раньше ваше имя было Вера Райнарц?

Подведенные глаза на лице, лишенном женственности, сузились в щелки.

— Что все это значит?

Фабель огляделся. В кафе, кроме них, было еще с десяток посетителей, сидевших за разными столиками.

— Послушайте, мы из полиции… мы можем где-нибудь поговорить без свидетелей?

— Ты не подменишь меня на минутку, Бритта? — крикнула Андреа и повернулась к трем детективам: — Мы можем поговорить на кухне.

— Позволю себе заметить, фрау Сэндоу, вы очень сильно изменились, — сказал Фабель. На кухне он отошел в сторону, освобождая место для Тансу и Шольца. Андреа Сэндоу, как теперь звали Веру Райнарц, была ниже Фабеля и даже Тансу, но благодаря своей физической форме заметно выделялась среди них на тесной кухне. — Я бы ни за что не узнал вас по старым фотографиям.

Андреа хмыкнула:

— Это было не изменением, а перевоплощением. Полным и необратимым. Так что вы хотели?

— Мы хотели поговорить с вами о человеке, напавшем на вас, — сказала Тансу. — Я знаю, что это было очень давно, но мы считаем, что он не остановился.

— Конечно, не остановился. — Еще одна высокомерная улыбка, сжавшая широкую и сильную челюсть; на щеках образовались глубокие ямочки. — Я знаю, почему вы хотите поговорить со мной. Я ждала вас. Речь идет об убийствах, верно? В последние два «бабьих» четверга?

— Вы думаете, это тот же самый человек? — спросила Тансу.