Приют

– Придешь сегодня в павильон?

– Не знаю.

Стелла стала расхаживать по дорожке взад-вперед. Эдгар положил локти на колени, ссутулился и уставился в землю. Я догадываюсь, о чем он думал. Принимал решение. Стелла стояла к нему спиной, снова глядя сквозь ветви на Стену. Услышав, как Эдгар поднялся и вполголоса произнес «Чарли», она взяла корзинку и пошла к дому.

Поставив корзинку на кухонный стол, Стелла поднялась наверх. Дом был пуст. Бренда уехала на машине за покупками. Стелла бросилась на кровать и лежала, глядя в потолок.

Через десять минут она села, полезла под кровать за туфлями и услышала торопливые шаги на лестнице.

– Чарли, ты?

Это был не Чарли. К ее крайнему изумлению, в дверях стоял Эдгар.

– Что ты делаешь? – прошептала она. – У нас гостит свекровь!

И рассмеялась, вообразив себе встречу Бренды с Эдгаром, который будет выходить из ее спальни, застегивая брюки. Не переставая смеяться, она подошла к двери и закрыла ее.

Стеллу приятно удивило, что Эдгар пришел к ней в спальню?

Да, приятно удивило, потрясло, взбудоражило. Я понял, что риск, рискованные положения горячили ей кровь. Эдгар, не теряя времени, снял голубую рубашку и желтые вельветовые брюки, форму пациентов. Стелла быстро сбросила одежду. Подумать только – Эдгар в ее доме, в ее спальне, они вдвоем оскверняют супружеское ложе! Правда, я не думаю, что Стелла осознавала элемент агрессии, придававший сексу пыл; однако в те минуты она имела дело не только с Эдгаром, но и с Максом.

Стелла лежала в объятиях Эдгара, одежда ее беспорядочно валялась на полу. Часы на ночном столике показывали без десяти одиннадцать. «Нужно отчаянно хотеть попасться, чтобы позволять себе такое», – подумала она без малейшей тревоги; то был спокойный, трезвый голос правды. По ее словам, она поняла, что, невзирая на последствия, нам всем присуще стремление провозгласить свою правду. Или уничтожить себя. Тогда Стелла определенно испытывала его; с каким удовольствием она объявила бы Максу, всем окружающим, что любит Эдгара Старка и для нее невыносимо это скрывать! Только она была не настолько безрассудной, чтобы долго предаваться этому чувству; практические соображения соседствуют с мыслями о тайном любовнике. Потом Стелла услышала шум машины на подъездной аллее, и все ее смутные мысли о разоблачении улетучились; это наверняка вернулась Бренда из поездки по магазинам, на несколько часов раньше предполагаемого времени. Эдгар сел, и Стелла сказала ему, что нужно одеваться: она слышала, как подъехала машина. И они, несмотря на отчаянное положение, улыбнулись друг другу, словно проказливые школьники.

Бренда вошла в парадную дверь, когда Стелла спускалась по лестнице.

– Очень уж жарко, дорогая, – объявила свекровь, – я совершенно не способна ничего делать в такую погоду. Да и машину было некуда поставить – какой-то отвратительный коротышка постоянно сигналил мне, поэтому я решила махнуть на все рукой, вернуться, успокоиться и отдохнуть.

– Отличная мысль. Поставить чайник?

– Чашку чая выпью с громадным удовольствием.

Бренда пошла наверх, Стелла остановилась у кухонной двери. Она услышала, как закрылась дверь спальни – это спускался по лестнице Эдгар, держа ботинки в руке, словно персонаж из фарса. Стелла пробежала через кухню, открыла заднюю дверь и убедилась, что во дворе никого нет. Потом вернулась к Эдгару и увидела у него под мышкой сверток с одеждой Макса.

– Зачем ты это взял? – прошептала она.

Эдгар приложил палец к губам, затем смело пошел по двору. Стелла поднялась наверх. Дверца шкафа была открыта, и на Максовой стороне с нескольких вешалок исчезла одежда. Послышались шаги – это Бренда вышла из своей комнаты. Стелла второй раз за утро застилала постель, на сей раз свежим бельем, когда Бренда спросила с порога:

– Ты не против, если я займу ванную? Я вся липкая от пота.

– Нет, конечно, – ответила Стелла, не оборачиваясь.

Она спустилась и села за кухонный стол. Зачем Эдгар взял одежду Макса? Что он собирается с ней делать? Что у него на уме?

В начале второго Макс вернулся из больницы, и они сели обедать вчетвером. Стелла в минуты душевного напряжения становилась более оживленной, а в тот день она не могла его не испытывать. Даже две большие порции джина не преуменьшили в ее сознании риска, которому подвергались они с Эдгаром. Представить себе последствия разоблачения она еще не могла, поэтому весело подала на стол холодное мясо, молодой картофель с маслом и листовой свеклой, заправленный чесноком салат из помидоров и всеми силами старалась держаться нормально. Макс был молчалив, озабочен и, закончив трапезу, попросил принести кофе ему в кабинет.

Он сидел за письменным столом. Когда Стелла вошла, он повернулся к ней, и выражение его лица вызвало у нее вспышку беспокойства. Готовясь обороняться, она приняла беспечно-равнодушный вид, но под маской равнодушия таился страх, что их кто-то видел и донес. Вопрос Макса, казалось, подтвердил ее опасения:

– Какие у тебя дела с Эдгаром Старком?

– Я часто вижу его в огороде, – ответила Стелла, чуть нахмурясь, словно пытаясь понять причину этого странного вопроса. – А что?

– Заходил ли он когда-нибудь в дом?

Заходил ли он в дом! Постель еще хранит тепло его тела, простыни в корзине с грязным бельем, замаранные и влажные!

– Только в тот раз, когда принес Чарли.

Макс вздохнул, снял очки и протер глаза.

– Теперь уже нет никаких сомнений – в больницу тайком проносят спиртное. Хуже всего то, что санитары слишком уж разволновались. Нужно показать, что мы относимся к этому в высшей степени серьезно.

– А разве исключено, что спиртное приносил кто-то из санитаров?

Стелла не была уверена, что поступает разумно, задавая этот вопрос. Если ее подозревают, вопрос будет выглядеть отвлекающим маневром. Если нет, вопрос вполне логичен. Она посмотрела на Макса – тот не поднимал головы – и поняла, что находится в безопасности. Пока что.

– Не исключено, но Джек сейчас не хочет рассматривать такую возможность. У него своя политика.

– Ищете козла отпущения? – Стелла осторожно развивала свой успех. – Не очень-то справедливо.

– Нет, разумеется, козел отпущения нам не нужен. И мы не хотим никого обвинять без полной уверенности.

– Спиртное попадало в больницу не отсюда.

– Думаю, оно могло попадать из крикетного павильона.

– Могло, – сказала Стелла.

Наступила пауза.

– Давай сходим туда, – предложил Макс. – Я возьму свои ключи.

Его ключи. Наверху, на туалетном столике. Или в кармане льняного пиджака. Или в шкафу. Стелла, сидя в кабинете, ждала, когда муж спустится. На письменном столе лежала только утренняя почта и несколько папок; все ручки, карандаши и бумаги были рассортированы и разложены по ящикам. Из окна открывался вид на окаймленную клумбами часть газона, за ней высились сосны, закрывающие дом со стороны дороги. На полках лежали психиатрические журналы и справочники.

– Стелла.

Она вышла в холл. Макс стоял на верхней лестничной площадке, опираясь о перила.

– Ты отправила его в чистку?

– Что?

– Льняной пиджак.

Соображай быстро, Стелла. Не оплошай. Выходи из положения.

– Нет. Что, никак не найдешь?

Макс вернулся в спальню. Стелла поднялась туда. Когда вошла, он стоял к ней спиной, перебирая свои костюмы и пиджаки на вешалках. Не обернулся.

– Очень странно. Не нахожу еще одной рубашки и брюк.

– В чистку на этой неделе я ничего не отправляла.

– В кармане пиджака лежали мои ключи. Где Чарли?

– Не думаю, что он мог взять твою одежду.

– Я тоже так не думаю.

Макс сел на кровать и хмуро уставился на свои ногти. Стелла прислонилась к косяку. Солнечный свет падал из окна на ее туалетный столик. Она понимала, что может лишиться всего, но почему-то ее это не волновало. Ей было любопытно, чем закончится дело. Обвинения со стороны Макса были неминуемы, и она не представляла, как отвечать на них.