Закрытая книга

— Это вы, Джон?

— Нет, сэр Пол, это я, миссис Килбрайд.

— Миссис Килбрайд? Какого черта вы здесь делаете? Вы же на неделю в отпуске.

— Знаю, знаю, как не знать. Да только я на кухне шитье свое позабыла… и журнал «Пиплз френд»… А еще хотела хоть одним глазком поглядеть, как оно все тут, гладко или нет. Дай-ка, думаю, забегу раненько, пока вы, ребятки, еще не встали.

— Ребятки!

— Ну, вы ж меня знаете. Я же страсть люблю подразниться.

— Да, но уж избавьте меня. А который вообще-то час?

— Только-только семь пробило. Неужто не слыхали церковных часов?

— Да разве я стал бы вас спрашивать, если бы слышал?

— Ууу-у, кто-то сегодня встал не с той ноги. А чего это вы вообще вскочили в такую рань? На моей памяти, вы всегда любили поваляться в постели подольше.

— Опять плохо спал ночь.

— Опятьплохо спали? Не спится, что ли?

— Да, не спится. Кофе уже есть?

— Так я только еще чайник поставила. Бедняжечка вы мой, вид-то у вас совсем квелый, это уж точно. Витамины вам нужны, вот что.

— Ради бога, миссис Килбрайд, я сегодня не в том настроении.

— Да я просто с вами разговариваю, не молчать же мне.

— Вот это мне как раз и не нравится. И почему люди думают, что нужно постоянно болтать языком? Рты у нас ведь предназначены еще и для еды, однако мы не едим беспрерывно, правда?

— Легко вам говорить. Видели бы вы моего Джо, вы бы иначе запели. Какая там еда! Можно подумать…

— Как там Джо, кстати?

— Ох, сэр Пол, до чего ж я беспокоюсь! Сроду не видала его таким хворым, в чем только душа держится.

— Ну-ну, миссис Килбрайд, выше нос.

— Да, сэр Пол, если б вы его хоть одним глазком увидали, вы бы поняли…

— Ну-ну. Уверен, что вы волнуетесь совершенно понапрасну. У него просто тяжелый грипп, вот и все. Гм, кофе готов?

— Погодите. Вода еще не вскипела.

— «Нет… Нет, вода кипит…»

— Чего говорите?

Да нет, сэр Пол, она совсем даже не кипит. О чем вы толкуете? Вы ж ее видеть-то не можете.

— Извините, миссис Килбрайд, я был мыслями далеко отсюда.

— Оно и видать. Хотите чего-нибудь горяченького на завтрак? Яичницу-болтунью?

— Нет, спасибо. Просто поджаренный хлеб.

Нет, миссис Килбрайд, я вспомнил маленького мальчика, которого знал когда-то. Давным-давно. Мы вместе купались. На побережье в графстве Суффолк. Вернее сказать, купался он. Я еще стоял на берегу и осторожно пробовал воду ногой, а он уже бултыхнулся в море. И когда я его спросил, не ледяная ли вода, он воскликнул: «Нет, вода прямо кипит! Кипит!» Прелесть, правда? Я ему тогда крикнул: «Если вода кипит, почему нет пузырьков?» Но он к тому времени был уже далеко и не слышал.

— Вы купались? Даже не представляю.

— Не всегда же я был таким страшилищем, как теперь.

— Вам хлеб маслицем помазать?

— Да, пожалуйста.

— А джемом?

— Второй кусок, а первый не надо. Если, конечно, вы поджариваете два куска.

— Два, два. Джон еще не вставал?

— Нет. Джон тоже из тех, кто любит поваляться подольше.

— Просто я сунула нос в соседнюю комнату, а там на столе головоломка лежит, уже вся сложенная.

— Закончена, значит? Замечательно; стало быть, сегодня мы ею и займемся.

— Так она вам нужна для вашей книжки, что ли?

— Естественно. Я специально попросил Джона привезти ее из Лондона. Из Национальной галереи. Неужели кофе все еще не готов?

— Готов, как не готов. Нате-ка. А вот и ваш жареный хлеб. Который слева, тот намазан маслом.

— Спасибо.

— И чего ж это на ней такое?

— Где?

— Да на головоломке вашей.

— И вы задаете мне этот вопрос?! У вас же есть глаза, не так ли?

— Ну, есть, да только я не про то. Та чудная штуковина между ними зачем?

— Чудная штуковина между вашими глазами? Рискну выдвинуть смелое предположение, что это ваш нос.

— Ой, ну да, ха-ха-ха, но я ж не про то. Я про то, что в головоломке. Какая-то чудная штуковина.

— Что еще за чудная штуковина?

— На полу валяется. Лежит между теми двумя. Уж я и так и сяк глядела — все одно не пойму, что это такое.

— А я никак не пойму, о чем это вы толкуете. Оторвите-ка мне кусок бумажного полотенца, руки вытереть.

— Нате. Штуковина эта… в том-то и дело, не знаю я, чего это, и все тут. Чего-то там словно бы торчит между двумя мужчинами.

— Господи боже, какими двумя мужчинами?!

— Да теми же, что на головоломке.

— Что вы сказали?!

— Батюшки, вы только гляньте, он аж хлеб уронил! И, ясное дело, по закону подлости — джемом вниз. Давайте я возьму…

— Ах, да забудьте вы про этот проклятый хлеб! Что вы сейчас сказали?!

— Вот чего, сэр Пол, не надо на меня кричать. Знаю, спали вы плохо, не выспались, но ко мне, все одно, какое-никакое, а уважение имейте.

— Прошу вас, умоляю, миссис Килбрайд, это очень для меня важно. Что именно вы сказали про головоломку?

— Да никак я не могла взять в толк, что за штуковина лежит на полу — только всего и сказала-то.

— «Между двумя мужчинами» — вы так сказали, верно?

— Ну да, меж них она и лежит.

— Но что же там за мужчины? На картине-то всего один.

— На какой такой картине?

— Которая на головоломке! Из кусочков составляется знаменитая картина!

— Ну, не знаю. Одно могу сказать: мужчин там двое, и точка. Да еще эта штуковина.

— Пойдемте со мной в гостиную.

— Что? Прямо сейчас?

— Да, сейчас. Это очень, очень важно.

— Ой, боже ж ты мой, да что я такого сказала-то? Ох, ну, так и быть. Погодите-ка.

— Скорее, пожалуйста.

— Иду, иду.

— Так, хорошо. Скажите мне, коробка здесь?

— Коробка? Какая коробка?

— Коробка с головоломкой. Я имею в виду коробку, в которой головоломку привезли.

— Нет… Нет, ничего такого не видать. И на столе нету.

— Ладно. Пускай. Посмотрите… Просто посмотрите на саму головоломку и опишите то, что видите.

— Да ради бога, лишь бы вы не блажили. Ну, там, стало быть, двое мужчин.

— Как они одеты?

— По-старинному. Один смахивает на Генриха Восьмого, только разве похудее будет. А второй вроде как священник. Католик небось.

— А про какую это штуку вы все толкуете? На полу которая.

— Ну, в том-то и дело. Говорю вам, не знаю. Вообще ни на что не похожа. Прямо никак не разберешь. Чего-то такое расплющенное, вроде лепешки, что ли…

— Расплющенное, вроде лепешки?..

А скажите, миссис Килбрайд, не череп ли это?

— Череп? Ну нет, ни в коем разе!

— Вы уверены? Слушайте, возьмите-ка меня за палец!

— За палец?

— Да! Вот за этот палец!

— Ладно, пожалуйста. И чего вы хотите, чтобы я с вашим пальцем сделала?

— Хочу, чтобы вы подвели его к этой, как вы выражаетесь, штуковине.

— Ну вот, уже в нее тычете.

— А теперь взгляните-ка сбоку. Не на палец, конечно, а на штуку эту. Взгляните на нее вот отсюда.

— Ладно, ладно, только не пихайте меня.

— Извините. Просто следите за движением моего пальца. Вы следите?

— Слежу, слежу.

— Что теперь скажете? Не может ли это быть изображением черепа?

— Что ж… вроде как и может. Может, и правда череп, если уж на то пошло. Но тогда скажу, что нарисован он, по-моему, не шибко здорово.

— Это не важно. Так, а прямо над этой штукой стол есть?

— Есть.

— А на столе лютня?

— Чего?

— Нечто вроде мандолины. На гитару похоже.

— Верно, верно.

— И глобус?

— Ага.

— Хорошо. Теперь последний вопрос. Если не ошибаюсь, эти двое мужчин стоят перед занавесью. Правильно?

— Да.

— Какого цвета занавесь?

— Зеленая.