Лето

А вот и знакомая серая колокольня! И та старая зеленоватая крыша там невдалеке! Они могли бы рассказать о многих удивительных событиях. Какие забавные штуки выкидывали порой эти букашки, которые шумной гурьбой высыпали из школы во время перемены и затевали на берегу реки веселую возню!

Тоотс в раздумье останавливается неподалеку от небольшого домика, стоящего близ шоссейной дороги.

«Верно, это он и есть», – бормочет он про себя и медленным шагом направляется к домику. Кажется, будто он не решил еще окончательно – заходить или нет. Но из окна его, конечно, успели заметить и, должно быть, теряются в догадках – кто этот шикарно одетый господин.

Во дворе возится у свинарника пожилой худощавый человек с рыжеватой козлиной бородкой. Услышав приближающиеся шаги, он поднимает голову и вытирает руки о синий фартук. Лысая голова его поблескивает на весеннем солнце подобно стеклянному шару, какие иногда садовники ставят на клумбах. Блеск сдвинутых на лоб очков еще больше увеличивает это сходство.

Тоотс снова на минуту приостанавливается, как бы стараясь вспомнить что-то очень далекое, затем приближается еще на несколько шагов и здоровается.

– Здравствуйте, здравствуйте! – торопливо и приветливо отвечает человек с козлиной бородкой. При этом он, учтиво поклонившись Тоотсу, смиренно складывает руки на груди, словно ожидая приказаний. Тоотс вглядывается в лицо приветливого человека и вдруг что-то вспоминает: так и есть, если не все прочее, то глаза эти он уже где-то раньше встречал. Этот взгляд… заискивающий и улыбающийся… Ну да, так и есть! Теперь ясно: как-то однажды произошло необычайное событие, и тогда глаза эти глядели на Тоотса с такой страшной злобой. Да, да… хм-хм-хм…

Тоотс с трудом подавляет смех, уничтожив его, так сказать, с корнем, и спрашивает:

– Могу я видеть Аадниэля?

– Аадниэля? – повторяет козлиная бородка. – Аадниэля – а почему бы и нет. Будьте любезны, заходите. Или, если желаете, я позову его сюда?

– Да, пожалуй, – отвечает Тоотс после некоторого размышления. – Лучше позовите сюда.

– Одну минуточку.

Услужливый человек собирается уже войти в дом, но на пороге оборачивается к Тоотсу, пристально вглядывается в него и, вежливо улыбаясь, спрашивает:

– Разрешите узнать: не будете ли вы господин Тоотс?

– Он самый, – кивнув головой, подтверждает Тоотс. – Я и есть. А если я не ошибаюсь, то имею честь беседовать с портным господином Кийром.

– Именно, именно, совершенно верно! – радуется портной. – О-о, мы, значит, старые знакомые. Ну еще бы!

После этих слов старые знакомые делают еще несколько шагов и долго пожимают друг другу руки.

– Ну, – произносит портной, – теперь уж вы обязательно должны заглянуть к нам. Аадниэль будет очень рад повидать школьного приятеля. Будьте любезны.

Он вежливо пропускает гостя вперед, а сам идет вслед за ним, не уставая извиняться за беспорядок в прихожей. При этом он с видом знатока оглядывает сюртук гостя и сразу же обнаруживает несколько дефектов, допущенных его неизвестным коллегой… Таких недостатков он, мастер Кийр, никогда бы не допустил.

В комнате на огромном рабочем столе сидят два рыжеволосых юнца и прилежно орудуют иглой. При появлении пришельца оба поворачиваются к дверям и прикидывают про себя, какой примерно костюм мог бы у них заказать такой элегантный господин. Третий находящийся в комнате юноша, по всей вероятности ученик, греет на плите утюг.

– Аадниэль! – зовет портной. – К тебе гость! Вглядись хорошенько, возможно, узнаешь его.

Аадниэль краснеет до корней волос, несколько мгновений пристально смотрит на гостя и вдруг вскрикивает:

– Тоотс! Йоозеп!

Он откладывает работу, живо слезает со стола, подходит к Тоотсу и с чувство жмет его руку.

– Ну, – говорит он, – как это вы… как ты сюда попал? Вас… тебя… вас и не видать было с тех пор, как мы кончили школу. Все время в России?

– В России, а то где же, – отвечает Тоотс, вытаскивая из кармана коробку папирос. – Закурим!

– Нет, – отвечает Аадниэль, втягивая голову в плечи. – Не курю. Не научился еще.

– У нас здесь никто не курит, – поясняет портной, – обводя взглядом помещение мастерской.

– Все время в России! – поражается Аадниэль, словно ему кажется немыслимым, что человек так долго прожил в России.

– Все время в России! – повторяет Тоотс, выпуская изо рта клубы дыма. – Что поделаешь: всем на родине не уместиться, приходится кое-кому зарабатывать хлеб насущный на стороне.

– Это верно, это верно! – подтверждает портной.

Тоотса приглашают присесть и знакомят со вторым юнцом, который оказывается не кем иным, как родным братом Аадниэля. Но взгляд Тоотса задерживается на самом младшем отпрыске семьи, и словно из тумана всплывают в его памяти два имени: Колумбус и Хризостомус. Неужели мальчишка этот и есть тот самый, на крестинах у которого… хм-хм-хм… Вино… Граммофон…

– И мне хотелось бы, – начинает портной, – чтобы мои сыновья тоже отправились поглядеть на белый свет, поглядеть, как в чужих краях люди живут. Если б даже никакой другой пользы это не принесло, то, по крайней мере, в своем деле подучились бы. В наше время что ни день появляются новые моды, а тут в захолустье за ними не уследишь. При всем желании невозможно. Правда, мы получаем один модный журнал, но этого все же мало.

Портной удаляется в другую комнату и, принеся оттуда засаленный журнал мод, с любезнейшей улыбкой протягивает его Тоотсу:

– На худой конец, – говорит он, – и здесь что-нибудь отыщешь, но все же… надо больше ездить, смотреть, учиться. Вот как раз мне и хотелось бы, чтобы они куда-нибудь съездили, да только… Они сами-то не хотят.

– А что, Аадниэль, почему бы тебе не поехать со мной в Россию? – спрашивает Тоотс, положив ногу на ногу.

Аадниэль застенчиво поглядывает на своего школьного товарища и улыбаясь покачивает головой.

– Сами видите! – усмехается портной. – Так привыкли к деревенской жизни, что городом их не соблазнишь. А сейчас для Аадниэля как раз был бы удобный случай поехать вместе со школьным товарищем. Господин Тоотс уже немало побродил по свету, немало повидал, мог бы быть Аадниэлю отличным помощником.

– Разумеется, – отзывается Тоотс. – Поехали, Аадниэль!

– Нет, – снова покачивает рыжей головой его веснушчатый приятель.

– Предполагаете долго пробыть на родине, господин Тоотс? – спрашивает после короткой паузы портной.

– Я и сам еще не решил. Может, несколько недель. Зависит от здоровья.

– Здоровья? – испуганно переспрашивает портной. – Неужели вы больны, господин Тоотс? Вы так прекрасно выглядите.

– У меня ишиас в правой ноге. Собственно, из-за этого и вернулся в родные места. Каждый день ванны принимаю.

– А-а, – сочувственно произносит портной. – Какая жалость!

– Какая жалость! – с грустью повторяет за ним Аадниэль.

– Да, – с явной иронией продолжает Тоотс. – Что поделаешь. Это плата за долголетнюю честную службу. Работаешь, работаешь, носишься, как дурак, и вот в один прекрасный день у тебя уже ишиас в ноге, и только тебе и остается – волочи эту самую больную ногу домой да принимай ванны. Таковы дела. Ничего не поделаешь. Платят-то, правда, прилично, ничего не скажешь, но все же…

– Осмелюсь спросить, какое же вам там жалованье платят? – любопытствует портной.

– Жалованье… – чуть откидывая назад голову, повторяет Тоотс. – Не могу пожаловаться. В последний год стал получать свыше двух тысяч рублей на всем готовом.

На несколько мгновений и портной и его трое сыновей немеют, потом покачивая головами, переглядываются и почти в один голос восклицают:

– О-го-го!

– Вот это-таки жалованье! – говорит портной, когда первый приступ изумления миновал. – При таком жалованье можно и поработать. Мы здесь втроем трудимся, и то скажи спасибо, если все вместе заработаем хоть половину этой суммы. Нет, господин Тоотс, вам на судьбу жаловаться грешно. Такое место… это кое-чего стоит… Во всяком случае, да… конечно, трудности, возможно есть… Но зато… нет, нет, нет…