Факел чести

— Черт побери! «Взять на себя функции штаба»! Что она городит? — изумленно воскликнула Джослин.

— Кажется, я понял. Это контрудар, — произнес я, указывая на экран. На него только что передали схему тактической ситуации из штаба. Траектории трех ракет сходились на Камне. Вероятно, перехватить их было некому.

Я запросил у компьютера состояние оборонных систем Камня.

Компьютер провел поиск в только что переданной информации и выдал на главном экране:

«Все лазерные станции выведены из строя. Количество оставшихся ракет: 1».

Простейшая арифметика: приближаются три ракеты, а ракета-перехватчик осталась только одна. Камень обречен. Так «Левиафан» отомстил за нашу атаку.

— Какого черта мы вообще согласились на этот полет! — выпалил я.

— У нас не было выбора. Мак, мы просто воспользовались шансом.

— Ничего себе шанс! Они были просто обязаны отомстить!

— Знаю. И Ева знала, но отдала этот приказ. — Джослин вздохнула. — А теперь отдает другой. Мы сможем его выполнить?

Я задумался — и надолго. Каким бы отличным кораблем ни была «Джослин-Мари», какими бы мощными компьютерами мы ни оснастили ее, она все равно не могла стать командным центром. Для этого у нас не хватило бы каналов связи. Компьютеры не могли вместить все данные по всем кораблям, своим и вражеским, а тем более следить за их перемещениями. Наш радар тоже не был приспособлен для этого. Нам оставалось полагаться на сообщения истребителей. Нет, такая задача была нам явно не под силу.

И все-таки ее поручили нам.

Я нажал кнопку передатчика:

— Говорит «Джослин-Мари». Мы начинаем чистку памяти компьютера. Приготовьтесь к передаче информации.

Что еще нам оставалось делать? Штаб был обречен, а мы по крайней мере могли продолжать борьбу.

Баллистические и маневренные программы, информация о складе и запасах, программы связи со вспомогательными кораблями, диагностика, системы обнаружения атаки, контроль повреждений в реальном времени — все они должны быть уничтожены, должны исчезнуть. «Джослин-Мари» останется парализованной, немой, беспомощной и обобранной. Корабль лишился возможности регулировать высоту полета, как когда-то было с «Боикой» (неужели это случилось совсем недавно?), и нам предстояла тряска.

Я вывел на принтер копию судового журнала, прежде чем стереть его, — в будущем им наверняка кто-нибудь заинтересуется.

Мы усердно потрошили кораблю мозги. Точно так же, как идеально функционирующая рука или нога становится бесполезной при травме головы, так и наш корабль, не лишаясь возможностей, утратил средства их контроля и использования.

Мы с Джослин работали, как в оцепенении. Мы превращали в беспомощного калеку корабль, который сохранил нам жизнь, стал нашим домом. Мы понимали, что можем поплатиться за это жизнью. Конечно, мы могли бы сбежать на «Дяде Сэме», но куда? Камень вскоре превратится в пыль. «Левиафан» войдет в атмосферу планеты. Гардианы победят. Раньше или позже кого-нибудь из них осенит мысль послать ракету на эту одинокую орбиту.

Отключено большинство систем жизнеобеспечения, приборы в кормовых отсеках, аварийные приборы в передней части корабля. Что толку в системах сигнализации, если нет больше способов справиться с аварийной ситуацией?

Можно подумать, что где-то должен быть способ управлять всеми этими системами и приборами, следить за их показаниями по шкалам, переключать или нажимать кнопки вручную. Но все датчики, шкалы, переключатели и кнопки были связаны с компьютерной системой. В случае неисправности основного компьютера его функции могли принять вторая, третья и четвертая машины, но их память теперь была нужна нам целиком.

Через десять минут штаб начал перекачивать данные к нам — по всем имеющимся каналам.

Самой важной информацией был эмулятор, позволяющий компьютерам «Джослин-Мари» работать с программами, написанными для штаба. Этот эмулятор был перекачан дважды и заставил нас запустить программу сравнения, чтобы убедиться, что запись ничем не отличается от оригинала.

Нашим машинам предстояло сыграть роль своих старших братьев, оставшихся на Камне, — иначе им было просто не разобраться в потоке информации, приходящей по всем каналам.

А информации было немерено. Координаты кораблей, отчеты о запасах топлива и энергии на каждом из них, сообщения о вражеских истребителях, о положении «Левиафана». Голографическое представление боя вплоть до нынешнего момента — в надежде, что мы разгадаем еще какую-нибудь хитрость противника и его тактику и изменим согласно этому тактику собственную.

Работа оказалась не такой сложной, как я считал: прежде всего благодаря мрачному факту — следить приходилось за мизерным количеством наших кораблей. Во-вторых, кто-то на Камне счел своим долгом передать нам множество вещей, знать которые было бы неплохо, но воспользоваться ими мы никогда бы не смогли. Несколько программ и файлов пришли лишь в виде заголовков: «Список и биографические данные пилотов истребителей», «Расчет вероятности попадания», «Траектории запуска к планетарным целям с орбиты Камня» и так далее. Были и еще более незаметные штрихи: я заметил, что нам не передали программы действий на высоте. превышающей нынешнюю высоту «Левиафана». Впрочем, так высоко мы и не собирались.

Огромное значение имели данные о противнике. Сколько их осталось? Какова форма «Левиафана»? Каковы его недостатки? Есть ли у нас шансы, а если есть, как ими воспользоваться?

По крайней мере, мы выяснили, что наша атака на зоны запуска «Левиафана» имела успех. С тех пор с авианосца не запускали управляемые пилотами корабли, ограничиваясь ракетами.

Однако у нас осталось всего восемнадцать «Биби» и «Зверей». Оба корабля связи, «Шляпные вешалки», погибли. Оставались еще шлюпки — «Дядя Сэм», «Звезды», «Полосы», несколько баллистических кораблей, пара-тройка буксиров, курьеров и других судов, не предназначенных для боя.

Нам пришлось отвести огромную зону памяти компьютера для всех известных сведений о «Левиафане» и его нынешнем положении. Джослин добавила туда же все записи наших камер, сделанные во время полета вокруг огромного корабля.

Вначале информация прибывала мощным потоком, но постепенно уменьшилась до размеров средней реки, превратилась в ручеек и исчезла.

Разумеется, штаб мог бы отправить нам в несколько раз больше данных, но даже полученной частью мы были почти не в состоянии распорядиться. Наши компьютеры были полны под завязку, данными заполнился каждый используемый байт памяти. Оставалось лишь немного места для данных, которые должны были поступать с кораблей — и только.

Все линии связи были переключены на компьютеры, и у нас не оказалось возможности поговорить с людьми на Камне. Тех из них, которых требовалось спасти, уже увозили медленные, не приспособленные для войны буксиры, кое-кто выбросился в космос в скафандрах — в надежде, что их поймают. Некоторым удалось спастись. Других так и не нашли.

На Камне осталось лишь несколько человек команды, ждущих смерти спутника. Из всего штаба я знал лишь Еву и Джорджа.

Мари и ее команду уже увезли с Камня на Вапаус, где им предстояло разгадать следующий ход гардианов. Мари-Франсуаза настояла, чтобы Джордж присоединился к ее команде. Он был лучшим источником информации по гардианам, и Мари не позволила ему остаться на спутнике и ждать смерти, которая разрешила бы все его сомнения.

Не помню, как я попрощался с Евой. Не припоминаю, что я сказал, сказал ли я что-нибудь вообще и ответили ли мне.

Все, что осталось у меня в памяти — ее лицо в последние минуты, когда видеокамеры показали нам тех, кто остался в штабе. Ева выглядела неимоверно усталой и изможденной, и в первый миг мне показалось, что на этом лице незачем искать отражение других чувств. Но я ошибся.

Приглядевшись, я увидел, что на нем отражается гнев, решительность, может, даже намек на азарт воина перед битвой. Ева не боялась — у нее не было ни времени, ни желания поддаваться страху. В этот момент первая ракета достигла цели, следом — вторая и третья, и те, кого мы только что видели на экране, погибли в пламени взрыва.