Кровь ангелов

— Мне не нужна работа. У меня уже есть своя.

— Мы ведь договорились, Джеймс.

— Это было давно. Я делал то, что тебе требовалось, потом ты перестал меня об этом просить. Я решил, что все закончилось.

— Нет. Ты знал, что подобное может случиться.

— Что, если я просто решу забыть обо всем этом, повернусь и уйду?

— Тогда ты еще до вечера окажешься в тюрьме, если не будешь к тому времени уже мертв.

Джим посмотрел в сторону пристани. Над головой кружили морские птицы. Одна из лодок со стеклянным днищем медленно входила в гавань в пятидесяти ярдах отсюда, и в ее иллюминаторах отражались лучи солнца. Одни ждали посадки, другие — высадки. Многие ели мороженое. Все оставалось так же, как и прежде, но для него все изменилось. Ему вдруг стало очень холодно, несмотря на выступивший на затылке пот.

Снова повернувшись, он увидел, что молодой все так же смотрит на него холодными голубыми глазами, а уголки его рта слегка дергаются, словно он пытается подавить улыбку.

— Что вам от меня нужно? — устало спросил Джим.

Старший достал из кармана толстый конверт и протянул его Джиму.

— Ты должен быть на месте через три дня. Здесь точные инструкции.

Джим спрятал конверт в сумку.

— Почему я?

— Потому что ты перед нами в долгу и потому что я верю — ты это сделаешь. Не беспокойся. Тебе понравится.

— Я больше не занимаюсь подобными делами.

Прозорливец взглянул на него, как на идиота. Он выполнил свою задачу и теперь готов был перейти к следующей, в чем бы та ни заключалась. Молодой парень продолжал смотреть на Джима, едва сдерживая усмешку.

Прежде чем кто-то успел понять, что происходит, левая ладонь Джима плотно легла на поясницу парня. Резким отрывистым движением, которое вряд ли мог заметить кто-либо из прохожих, он вогнал правый кулак в живот парня, словно приведенный в движение взрывным зарядом поршень. Эффект был подобен удару кирпича по почкам, и выражение лица парня стоило того, чтобы его увидеть.

— Ну что, как дышится, щенок? — наклонившись, прошептал ему на ухо Джим. — Если ты действительно такой крутой, как думаешь, вряд ли тебе сейчас так уж тяжко.

Он похлопал парня по плечу и не спеша отошел назад, с нескрываемым удовольствием глядя на побелевшее лицо и натянувшиеся, словно канаты, жилы на шее. Парень в конце концов сумел издать звук, словно умирающий, пытающийся сделать еще один, последний, вдох.

Джим повернулся ко второму, который невозмутимо стоял рядом, почти не проявляя интереса к происходящему.

— Я все сделаю. И закончим на этом, — сказал ему Джим, повернулся и пошел прочь.

Он жил в сорока минутах ходьбы на север, на поросшем кустарником небольшом островке, который никто не замечал по дороге в Ки-Уэст или из него. Дом был маленький и без бассейна, даже вид из него открывался не самый лучший, хотя, если сидеть в тщательно выбранном месте на крыльце, в определенное время года сквозь деревья можно было увидеть океан.

Джим сидел в кресле, стоявшем именно на таком месте, потягивая из стакана холодный чай со свежими листьями мяты и не видя вообще ничего.

Вернулась домой его соседка Кэрол со своими двумя детьми, помахав ему с расстояния в сорок футов, разделявших их дворы. Он не ответил, что ее удивило: мистер Уэстлейк был человеком замкнутым, но безукоризненно вежливым, и у него всегда находилась улыбка для ее маленьких ангелочков. Их прелестная фотография, которую он сделал, стояла возле ее кровати.

Кэрол заметила конверт в руках соседа и подумала, что он получил какие-то дурные новости. Она решила заглянуть к нему попозже, под тем или иным предлогом. Но тут Эми и Бритни о чем-то заспорили, и ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы загнать их в дом, где находился не знающий усталости телевизор, позволявший ей слегка отдохнуть от детей и выпить бокал вина.

Дверь громко щелкнула, закрываясь за вошедшим в дом семейством, и Джим снова вернулся к своим мыслям. Он посмотрел на конверт, но не стал еще раз извлекать его содержимое. Внутри находились мобильный телефон, клочок бумаги с названием города и две строчки инструкций.

Мысленно он уже отправился в путь, хотя и надеялся, что делать ему этого не придется. Он ненавидел явившегося к нему человека за то, что тот знал: он не станет рисковать, просто выбросив конверт. Если кто-то знает тебя лучше, чем ты сам, что тебе остается? Он посмотрел сквозь просвет среди деревьев на океан, но не увидел ничего, что могло бы ему помочь. Неужели он действительно верил, что все закончилось, что прошедшее десятилетие каким-то образом перечеркнуло все случившееся в прошлом? Если и в самом деле так — то он, судя по всему, последний глупец.

Допив чай, он вошел в дом, сполоснул стакан и оставил его сохнуть возле раковины. У него имелся ровно один стакан, один набор столовых приборов, одна миска для супа и одна тарелка. Ни разу не бывало, чтобы ему этого не хватило. Дом был обставлен мебелью ровно настолько, чтобы случайный визитер не счел обстановку чересчур спартанской. Когда он впервые приехал в Ки-Уэст, подобное было вполне оправдано на случай, если ему придется срочно срываться с места. За прошедшие восемь лет, в течение которых он несколько успокоился и его жизнь обрела равновесие, он понял, что жить так ему нравится.

Зачем иметь что-то в двух экземплярах, когда вполне достаточно одного?

Зачем иметь даже один, если он тебе вообще не нужен?

Он поднялся по лестнице в спальню, где уже стоял небольшой чемодан. Одежда и фотоаппарат лежали на своих местах, но остальное пустое пространство еще предстояло заполнить. Он подошел к пустому шкафу и присел перед ним на корточки. Хотя колени и давали о себе знать, они вполне справлялись со своей задачей. Как успел убедиться щенок в армейских штанах, тело Джима не собиралось легко сдаваться в схватке со временем.

Приподняв коврик возле шкафа, он снял свободно лежавшую половицу. Не самое оригинальное место для тайника, но если бы существовала хоть малейшая вероятность, что к нему могут прийти с обыском, там не лежало бы ничего. Достав из-под пола обувную коробку, он вернул половицу и коврик на место.

Уложив коробку на свободное место в чемодане, он закрыл крышку, запер чемодан на ключ, а затем, не оглядываясь, вышел из комнаты. Он не хотел, чтобы эту комнату видел Джеймс Кайл. Она принадлежала Джиму Уэстлейку.

Внизу он убедился, что все окна закрыты, а задняя дверь заперта, и вышел из дома. Подошел к своему чисто вымытому белому автомобилю и положил чемодан в багажник.

Несколько мгновений он неподвижно сидел за рулем, глядя на дом. Возможно, он мог оставить там Джима, чтобы тот ждал его, незримо оставаясь внутри. Возможно, он мог сделать то, что собирался сделать, будучи Джеймсом, а потом вернуться и жить как прежде. Быть может, то, что случилось днем, случилось лишь потому, что у него оставалась одна вещь, собственность Джеймса, от которой ему следовало избавиться уже давно. Маленькая потертая металлическая кастрюлька. Ничего особенного, но…

Если хочешь быть никем, ты не должен ничего иметь. Он это знал. Знал уже очень давно. И тем не менее… он ее сохранил. Просто не смог выбросить.

Вот почему Джим стал таким хорошим фотографом.

Он понимал, какое значение имеет память о прошлом.

Наконец он завел двигатель и, отъезжая от тротуара, увидел соседку, стоявшую возле окна кухни. Джим помахал ей рукой, как обычно.

Кэрол улыбнулась и помахала в ответ, радуясь тому, что старик снова в форме, и не понимая, что видит перед собой не Джима Уэстлейка, а совершенно незнакомого человека по имени Джеймс Кайл, который ехал в прошлое, направляясь из этого мира в сторону преисподней.

Часть I

НИКТО

Между теми, кто уже умер, и теми, кто еще не родился, мы, живущие, — лишь связующее звено.