Призраки Бреслау

Удивительно, как бумага и карандаш смягчают нравы, подумал Мок. Излагай я ход моей мысли устно, сказал бы «бреславльских шлюх».

«Если же они сами работали в каком-нибудь борделе и своим нарядом должны были эпатировать женскую клиентуру (говорил ведь Лазариус, что они не гомосексуалисты), тогда не надо никого допрашивать, только потрясти хорошенько какого-нибудь знатока, пусть припомнит, где команда из четырех юношей могла развлекать дамочек».

Тут лучший знаток бреславльских лупанариев приуныл. Не помогла даже сигарета. «Ну разве что нелегальный публичный дом типа клуба, куда имеют доступ только свои». Мок внезапно осознал, что за пятнадцать лет работы в полиции нравов, обходя святилища богини Иштар, [13]он ни по службе, ни частным образом ни разу не столкнулся с заведением, где женщины выступали бы в роли клиентов, а мужчины – основного обслуживающего персонала. Охранниками или швейцарами – еще куда ни шло.

– Да вдобавок эти матросские фуражки! – пробурчал Мок, вторгаясь в область, которую сам же предназначил Вошедту. – Наверное, какой-нибудь изысканный бордель для великосветских дам! В первой комнате китаец, в другой – матрос, еще в одной – солдат!

Кельнер, подавая клиенту третью стопку водки, с удивлением прислушивался к его монологу. Интерес к словам Эберхарда проявляли и две немолодые дамы, пившие за соседним столиком какао-ликер. Мок внимательно посмотрел на них и дал волю воображению. «Любезный господин, мне нужен матрос… где бы мне его найти?» Еще раз взглянув на своих соседок, Эберхард осознал всю фальшь придуманной им сцены. Даже горечь во рту появилась.

Горечь надлежало немедленно смыть рябиновкой.

Бреслау, понедельник, 1 сентября 1919 года, без четверти двенадцать ночи

Мок сидел за столиком в танцевальном зале гостиницы «Венгерский король», сжимая в руках квадратную бутылку джина и глядя через нее на три кружащиеся пары. Паркет подсвечивали разноцветные лампы. У самого барьера, отделяющего танцпол от зала, стояли столики, за которыми, развалясь или подперевшись локтями, сидели одинокие мужчины. Они курили, выпивали и глаз не спускали с танцующих. Немного повыше находились ложи-кабинеты, вишневые портьеры у некоторых были задернуты, оттуда доносился высокий женский смех. Когда обер-кельнер вежливо стучал молоточком по железной штанге-карнизу, Мок напрягал слух и зрение. Кельнер раздвигал вишневые портьеры, дамы поправляли прически, незаметным движением проводили пальцами по бархатным ноздрям. Мужчин в кабинетах было немного. До Мока долетал аромат духов, запах пота и пудры. Дамы принадлежали к высшему свету, это было заметно по тому, с каким высокомерием они обращались к кельнерам. А вот смех у них был вполне плебейский и возбуждал плебея Мока.

Оркестр играл шимми в темпе похоронного марша, и видно было, что музыканты с куда большим удовольствием окунули бы усы в пиво. Фордансерки [14]тоже выказывали рвение, вполне достойное понедельника. Профессионалки, они как всегда ловко и изящно двигались в руках разгоряченных партнеров, но в глазах у наемных танцовщиц – Мок воспользовался бутылкой в качестве лупы и хорошо все разглядел – застыло отвращение и равнодушие.

Этим они напомнили Моку публичных женщин. В глазах у проституток – точно так же, как у фордансерок, которых воскресный день выматывал до предела, – таилась вежливая апатия. За один сеанс оживление трижды мелькало у них в глазах – когда девушка подходила к клиенту, когда изображала экстаз и когда принимала плату за услуги. Актриса из такой девушки обычно никудышная, а вот пересчитывание денег вызывало неподдельные эмоции.

Эти мысли лишний раз напомнили Моку, зачем он здесь. По его убеждению, убитые были клиентами борделя, а не мужчинами для услуг. Мок пришел к такому выводу, когда попробовал себе представить, как немолодая дама, сидевшая за соседним столиком в ресторане Михеля, заказывает себе матроса-жеребца. Ситуация показалась настолько неправдоподобной, что Мок решил пойти по долгому и многотрудному пути – допросить всех городских проституток. На завтрашнем совещании у Мюльхауса следовало доложить о принятом решении.

А начать надлежало прямо сейчас.

Мок налил себе первую рюмку джина и поклялся, что она же будет и последняя, – не хотелось, чтобы навалилась сонливость. Будь его воля, он бы вообще не спал. Сны не были его союзниками ни в жизни, ни в следствии.

Значит, с этого заведения и начнем. Возьмем за жабры проституток, а ну-ка, что вам известно о клиентах, имеющих слабость к кожаному исподнему? Правда, педантичный Мок и сам не знал, почему выбрал «Венгерского короля» на Бишофштрассе в качестве отправного пункта. Если бы ассистент уголовной полиции был совершенно трезв, то ответил бы на этот вопрос, наверное, так: «Здесь уютное электрическое освещение, помещение состоит из трех ярусов – танцпола, столиков и кабинетов, обзор превосходный. Начинать надо с чего получше. А потом можно будет наведаться в темные трущобы на Блюхерплац». Если бы Мок был пьян, то ответ был бы такой: «Тут самые красивые шлюхи, и я хочу иметь их всех сразу». Но рационалист Мок и мысли не допускал, что им движут иррациональные желания. Его мелкобуржуазная совесть отвергала жестокого и капризного демона, спрятавшегося в штанах. А демон не дремал.

Мок прижал к пылающей щеке холодную бутылку и в который раз отметил, что красота работающих здесь девушек – факт непреложный. Поставив бутылку на стол, Мок направился к ступенькам, ведущим на танцпол. Проходя мимо какого-то кабинета, он услышал, как некая дама заплетающимся языком властно говорит кельнеру: «Позови извозчика!» Кабинет уже остался позади, но все еще слышалось: «Хочу кучера! Немедля! Подать его сюда!» – и ответ кельнера: «Сию минуточку, милостивая государыня».

На паркете Мок сразу же почувствовал на себе взгляды мужчин, сидевших за столиками. В полумраке сверкали стекла лорнетов и биноклей из лож. Глаза фордансерок манили. Мок пригласил на танец одну из них – маленькую, стройную рыжеволосую еврейку – и крепко прижал ее к себе, чувствуя под тонкой тканью платья кружева бюстгальтера. Несколько неверных шагов – и девушка повела его за собой, помогая найти правильный ритм. Да только с переменным успехом. Танцор из Мока все равно был аховый. Вскоре он понял, что и его партнерша не отличается особым талантом по этой части. К счастью, оркестр объявил перерыв, и музыканты мигом вцепились в огромные кружки с пивом. Девушка беспомощно остановилась посреди зала, словно не зная, что делать. Мок поцеловал ей руку и повлек за собой. Одинокие пьяницы иронически усмехнулись, а дамы из кабинетов зашушукались. «Он поцеловал девке руку», – мерещился Моку их шепот.

Девушка мягко взяла Мока за локоть, и они пошли к его столику. Она с удовольствием ела и пила, соглашаясь со всем, что говорил Мок. Впрочем, говорил он немного, а ее мнения и вовсе не спрашивал. Девушка машинально кивала в ответ на все, но вот пойти с Моком в гостиницу отказалась. Зато она пригласила его в свою комнатку, которую снимала неподалеку.

Обычный рабочий день. Меня разбудили крики детей, спешащих в школу. Попробовал заснуть и не смог, несмотря на страшную усталость. Со мной так порой бывает. Чем больше устал, тем труднее заснуть. Может быть, мой даймонион [15]не позволяет.

Полдень. Отправляюсь в городскую библиотеку.

Вечер. Сегодня я перевел десять с лишним страниц из Аугштайнера. Его латынь далека от простоты. Словно устами автора говорил какой-то дух. Фразы отрывистые и трудны для понимания. Сказуемые нередко опущены. Но на эту проблему можно взглянуть иначе. Мы имеем дело с записками ученого, которым порой не хватает грамматического блеска, но блеск правды затмевает все. Аугштайнер все более восхищает меня. По его мнению, платоновские идеи – не что иное, как души. Но это вовсе не примитивная анимизация [16]действительности. Аугштайнер четко классифицирует души. Он делит их, с одной стороны, на активные и пассивные, с другой – на потенциальные и актуальные. У вещей души пассивные – то есть обычные идеальные отражения, у людей – души активные, то есть независимые идеальные отражения. «Независимые» означает наделенные способностью абстрагирования, каковое подразделяется на актуальное и потенциальное. Автор ставит вопрос: как субъект, то есть человек, может абстрагировать активную душу? – но, к сожалению, не отвечает на него. Его витиеватой эпистемологической [17]системе, проникнутой идеями Христиана Розенкрейца [18](ничего удивительного, они ведь были современниками!), не хватает хотя бы легкого уклона в сторону спиритуализма. Нет никаких оперативных указаний, что предпринять, как абстрагировать из человека душу. Сегодня ночью я следовал указаниям Грегориуса Блокхуса и силился перципировать души, исходящие из тел этих четверых в момент смерти. В полном соответствии с тем, что писал Грегориус Блокхус, я открыл в этих телах энергетические каналы, снял суставную блокаду и уложил конечности в рекомендованное положение. Точными уколами я забрал дыхание. По Блокхусу, при такой концентрации духовной энергии ее невозможно не ощутить. Я же этой энергии не почувствовал. И значит, потерпел поражение. Не знаю, верно ли я понял трудную латынь Аугштайнера и указания Блокхуса, от которых отдает каким-то суеверием. Завтра снова сажусь за труд Аугштайнера. Может быть, в следующих пассажах отыщутся оперативные указания. Может быть, Аугштайнер сбросит наконец надменную маску философа и перейдет на позиции классического спирита?

13

Ассиро-вавилонская богиня любви, плодородия и войны.

14

Платные партнерши для танцев.

15

По Сократу – внутренний голос, нечто божественное или демоническое, как неизменный спутник каждого человека.

16

Одушевление.

17

Эпистемология – философский термин, употребляемый для обозначения теории познания.

18

Христиан Розенкрейц (1378–1484) – легендарный основатель тайного ордена Розы и Креста.