Кот на Рождество

Я провел свои обычные исследования, и вскоре операция по выгуливанию кота стала моим главным делом. Во-первых, я раздобыл подходящую сбрую. Потом, после того как разобрался в ней, засунул в эту амуницию кота - а это проще сказать, чем сделать. Потом я попытался превратить все в игру с тем, что если уж он и не подружится со всем этим снаряжением, то по крайней мере согласится терпеть его на себе.

Наконец я был готов попрактиковаться дома. Я стоял, держа поводок, и терпеливо ждал, куда кот решит пойти. К сожалению, он не хотел идти никуда. Он просто припал к полу и, угрожающе молотя хвостом, смотрел на меня. Его взгляд говорил мне: «Итак, теперь я должен жить в смирительной рубашке?» Я сказал ему, что этот вопрос не заслуживает серьезного ответа. Он, как обычно, сделал из мухи слона - и может идти куда пожелает. С этими словами я чуть ослабил поводок в надежде на то, что кот, хотя бы из уважения ко мне, сделает один-два шага. Но ничего не произошло. В результате я сам сделал намек на движение в его любимом направлении, в то же время спрашивая его, не хочет ли он пройтись в кухню.

В тот момент, когда я произносил слово «кухня», он вскочил. Я знал, что вслед за этим он, крича, потребует еды - без меня, без поводка и всей этой сбруи, из которой он, как-то соединив передние и задние лапы, неожиданно выпрыгнул.

Теперь ничего не оставалось, как дать ему поесть, что вряд ли соответствовало оздоровительной программе. Я понял, что нужно заняться усовершенствованием снаряжения.

В результате я смастерил такую сбрую, что сам фокусник Гудини не смог бы выбраться из нее. Но опять я стоял, ждал, а он не двигался. За все время нашей домашней тренировки он пошевелился только два раза. Один раз, когда зазвонил телефон, - он предпочитал, чтобы звонок замолкал как можно быстрее, и во второй раз, когда раздался звонок у двери и появился знакомый шахматист. Тут я решил закончить нашу тренировку.

После того как шахматист ушел, я предположил, что, возможно, домашняя практика - это просто пустая трата времени. Пожалуй, не было смысла заставлять его ходить по дому, пора было двинуться на улицу.

Я взял кота и пошел к лифту. Вместе с нами спускалась дама, и, когда я поставил кота на пол, она поинтересовалась:

- О, вы прогуливаете его. Я не знала, что котов прогуливают. Как вам удалось запихнуть его во все это?

- Опыт, - сказал я ей, - и настойчивость - но это было нелегко.

После, когда лифт остановился, я задумался о том, как будет выглядеть наш проход через холл. Об этом же думал, конечно, и Белый Медведь. И пока мы обсуждали проблему, лифт, естественно, пошел снова вверх, в этот раз мы прокатились до самого верхнего этажа, где нас встретил мой знакомый.

- Ну и ну! - сказал он. - Кот на прогулке! Я и не знал, что такое возможно.

В этот раз, как только лифт остановился на первом этаже, я схватил Белого Медведя, пронес его через холл, потом перешел улицу и направился прямо в Центральный парк. Там, после тщательной проверки его сбруи, я осторожно опустил кота на землю.

Должен сказать, его все заинтересовало - в особенности птицы, собаки и белки, и, хотя у меня было впечатление, что последних он воспринимает как лазающих по деревьям мышей, наконец я почувствовал, что он начнет двигаться. Однако, рассматривая все вокруг, он отказывался сделать хотя бы шаг. Я стоял и ждал, стоял и ждал. Он мог бы хоть немножко подвигаться, думал я, почти засыпая.

Вдруг позади раздался громкий лай. Я обернулся и увидел, как прямо на нас несется афганская борзая. В тот момент мне показалось, что это самая большая собака из всех когда-либо встречавшихся мне. Я прыгнул к Белому Медведю, и в этот миг ощутил сильнейший удар, который сделал бы честь взрослому мужчине.

И тут же все трое, афганец, Белый Медведь и я, свалились кучей на землю. Когда я попытался встать, все еще защищая Белого Медведя, подбежала молодая леди с поводком в руке. Не обращая внимания на меня, она кинулась прямо к собаке.

- Бедный Альфи, - воскликнула она. Затем, надев на пса ошейник, она обернулась ко мне, еще не замечая Белого Медведя. - Я видела, что вы сделали. Вы напали на мою собаку. Вы должны...

Она остановилась, потому что в этот момент увидела вцепившегося в мое плечо шипящего кота.

- О! - воскликнула она. - Кот! Альфи ненавидит котов!

Я попытался обратить ее внимание на то, что, если она могла заметить, Белый Медведь тоже не жалует афганцев. Молодая леди игнорировала мои замечания и продолжала строго меня отчитывать, говоря, что только идиоты выгуливают своих котов где им заблагорассудится. Особенно в Центральном парке.

Я протестовал, доказывая, что Белый Медведь все-таки был на поводке, тогда как ее Альфи - без поводка, и что во всем случившемся нет моей вины. Однако я понял, что разговор не имеет смысла, и, крепко прижимая кота, удалился, всем своим видом демонстрируя убежденность в своей правоте.

Мы отошли совсем недалеко, когда мне показалось, что Белый Медведь уже успокоился. Теперь я выбрал место, которое хорошо просматривалось и где не было видно ни одной собаки. Только там я решился спустить кота на землю.

И снова мне пришлось долго ждать, опять я чуть не заснул. Вдруг, выдернув поводок из моих рук, Белый Медведь пулей полетел над травой. Окаменев, я следил, как он несется к белке. Когда я наконец очнулся, то довольно далеко впереди увидел белку, которая взбиралась на дерево, карабкавшегося за ней Белого Медведя и поводок, свисавший у него за спиной. Было очевидно, что поводок обязательно зацепится за какой-нибудь сучок или за ветку, и Белый Медведь погибнет, повиснув прямо у меня над головой.

Удивительно, но поводок не зацепился, и только потому, что белка, к счастью, быстро развернулась на ветке. Белый Медведь тоже развернулся, и поводок теперь не волочился за ним, а свесился между ветвей. Но ветка, на которую перепрыгнула белка, была такой тонкой, что могла выдержать только белку, а не Белого Медведя.

И все-таки это было лучше, чем если бы кот повис на поводке, хотя он все равно должен был упасть, притом с большой высоты. Вдруг белка побежала по ветке. В тот миг, когда она пробегала над Белым Медведем, он повернулся и, не дотянувшись до нее, потерял равновесие. Кот стал падать, и я бросился вперед. Хотя я всегда считал себя лучшим на свете ловильщиком, должен признать: в данном случае я поймал кота благодаря везению, а не мастерству.

Я долго стоял на коленях, прижав к себе кота. Потом ласково сказал ему, что, пожалуй, пора идти домой. Он явно был со мной согласен. Я нес его домой и думал, что, вероятно, это наша первая, но и последняя прогулка с поводком. Но ни кот, ни я в этом не виноваты. Виной всему некие непредвиденные обстоятельства. Было очень похоже на то, как если бы мы побывали в джунглях.

Итак, придира или суровый критик может сказать, что мои программы по диете и физическому развитию потерпели крах. Но, как я уже вам говорил и, возможно, повторю еще не раз, легко я не сдаюсь и не отказываюсь от решения поставленных задач.

Можно было выиграть, проиграть или продолжать. Я решил довести программу по оздоровлению Белого Медведя до конца. И поскольку я так решил, то, чтобы поддержать и его, и себя, была нужна хотя бы маленькая победа. Но я никак не мог придумать, что бы такое нам победить. И вот в один теплый весенний день, стоя на балконе, я провел мозговой штурм.

«Но как, - подумал я (в своих рассуждениях я всегда очень логичен), - как это сделать? Единственный выход - затянуть проволочной сеткой весь балкон, хотя это испортило бы вид».

Обычный изобретатель все так бы и сделал. Но я - не обычный изобретатель. Когда я работаю над изобретением, я разрешаю проблемы поэтапно, как делали все великие изобретатели прошлого. Если не следовать этому методу, ваше изобретение будет далеко от совершенства.

Нет необходимости затягивать сеткой весь балкон, достаточно затянуть только его половину. Решение было идеальным. До совершенства оставался всего шаг. На балкон вела единственная дверь. Если половина балкона с дверью для моего выхода не будет затянута сеткой, то как Белому Медведю выйти на ту половину, которая будет затянута?