Все девушки — невесты

— Когда вы успели?

— В больнице, когда еще?.. Мы же там не предохранялись… — краснея, поделилась она подробностями. — Придется теперь тоже регистрироваться… Зато в походы больше не пойду. Сплав на катамаранах теперь не для меня!

— Классно…

Мы с ней с полчасика полежали, а потом я сменила свадебное платье на джинсы и водолазку с глухим воротом-стойкой, маскировавшим ортопедический корсет на шее. Ближе к полуночи гости устали зажигать — напелись, наплясались и оставили нас в покое. Молодые окончательно разобрались по парам — парни пошли провожать девчонок. Оксанка, прощаясь, пискнула:

— Ритка, как тебе Макс? Просто супер, да?

— Пф-ф, тебе крупно повезло! — заверила я подругу.

…Наш рейс в Ларнаку утром. В семь часов начиналась регистрация. Никакой первой брачной ночи у нас с Рудницким, разумеется, не получилось. Покемарили немножко на диване, пока предки убирали посуду и собирали нам в дорогу один чемодан на двоих. Оглянуться не успели, как пора было завтракать.

— Я всегда хотела иметь дочку, да Аллах не посылал, — бережно приобняла меня Альфия Абдуловна. — Теперь ты, Риточка, стала моей доченькой!

— А я хотела иметь сына, — созналась мама, — но муж не желал второго ребенка.

— И мне нужен сын, — неожиданно заявил Стасик.

— Нет, лучше девочка, — заспорила я.

— Рожайте уж сразу двойню, всем угодите! — засмеялся Марк Анатольевич.

На том и попрощались. Мы со Стасом погрузились в такси, а две мамы и один отец помахали нам рукой.

…Я думала, что буду весь полет смотреть в иллюминатор — все-таки первый раз летела за границу. Но только села в кресло и пристегнулась ремнями, как заснула. И до самой посадки дрыхла, что называется, без задних ног. Даже не сразу поняла, где очутилась. Муж тряс меня за плечо, и салон трясся и вибрировал до тех пор, пока лайнер не остановился.

— Любимая, поздравляю с прибытием к месту проведения медового месяца!

— И тебя с тем же самым, — пожелала я, вслепую нашаривая его губы.

На трапе нас жарко, пламенно, как родных, обнял душистый ветер. Площадку летного поля окружали невысокие гряды гор, и воздух между ними висел совершенно неземной, ни на что не похожий. Предполагаю, в нем смешались ароматы пряных трав и морская свежесть. И точно помню, что небо было особенным — преувеличенно голубым и глубоким.

Мы со Стасиком коротко обменялись впечатлениями:

— Правда, здорово?

— Вообще атас!

Миновав паспортный и таможенный контроль, наша маленькая новорожденная семейка попала в оцепление таксистов. Стас не стал ни прицениваться, ни торговаться. Назвал место, услышал цену и согласно махнул рукой. Денег нам надарили прилично, так что мы чувствовали себя вполне состоятельными людьми. А когда приехали в коттедж, и вовсе ощутили себя богачами!

К дому, украшенному колоннадой, вела кипарисовая аллея. А сам он стоял на горе, каменистые склоны которой стекали непосредственно в море. Дверь нам отворил пожилой грек, назвавшийся Христосом и прекрасно — всего лишь с небольшим акцентом — говоривший по-русски. Он показал нам спальню, превышающую общую площадь нашей новосибирской квартиры. Над широкой кроватью спускался тяжелый гобеленовый балдахин. Выложенный плитами пол с двух сторон от нее устилали толстые ковры. И остальная мебель с гнутыми ножками и спинками была обита той же гобеленовой тканью. Вторая дверь вела на просторную террасу, украшенную большими глиняными амфорами, белыми статуями и горшками с живыми зелеными растениями.

— Муж мой, может, мы уже в раю? — спросила я Стаса, охватывая взглядом с высоты морской простор.

— Нет, любимая, так выглядит наша с тобой земная жизнь! Представляешь, что будет дальше, дорогая моя госпожа Рудницкая!..

Мы засмеялись, поцеловались, взялись за руки и побежали купаться.

Первый день нашей со Стасом супружеской жизни получился длинным — мы многое успели. Обошли окрестности, разведали, где находится рынок, и славно поужинали в маленькой, уютной таверне.

— Вот она — частная собственность! И готовят сказочно, и обслуживают по высшему разряду, — заключил Стасик, подливая мне в бокал вина из кувшина.

— Обратно, в гору, тебе придется нести меня на руках, — пригрозила я.

— Я готов. Я готов тебя, Ритка, постоянно носить на руках, но с тем условием, что ты не растолстеешь! — шутила со мной моя любовь.

…Ночью, сладко засыпая на его груди, я призналась:

— Знаешь, Стасенька, раньше мне казалось, что это нереально — выйти за тебя замуж.

— Почему?

— Ну… ты представлялся мне таким пофигистом. Плейбоем…

— Душа моя, именно из плейбоев выходят самые лучшие мужья. В том случае, конечно, если они влюбляются по-взрослому.

— Да?

— Да.

— Тогда поцелуй меня и подтверди, что любишь не по-детски!

— Люблю. Я так сильно люблю тебя, Ритка, что слов не нахожу…

Спать рядом с ним решительно не удавалось… Да и вообще, счастье — это такое же испытание, как горе. Только со знаком плюс!..

Глава 11

Софья. Между романом и браком

В субботу 16 августа я проводила маму, отчима и заодно соседей по подъезду на поезд до Симферополя. А в воскресенье уезжали мои замечательные сваты, к которым я успела крепко-накрепко привязаться. Скажи мне кто-нибудь, что чужие люди всего за три дня могут стать родными, никогда бы не поверила. Но это оказалось действительно так…

Накануне нам позвонили Риточка и Стасик. Сказали, что гуляют по Айя-Напе, и более ничего конкретного — дети вырывали друг у друга трубку, дурачились и давились смехом. Из чего мы сделали вывод, что они абсолютно счастливы и прекрасно ладят между собой.

Провожая Рудницких, на вокзальном перроне я изнывала от грусти. Им-то хорошо — они сядут в купе, будут вместе пить чай и смотреть на меняющийся пейзаж за окном. Они поедут вдвоем, а я останусь совсем одна, как круглая сирота…

— Марек, Алечка, когда вы ко мне в следующий раз приедете? — схватила их за руки.

— Теперь твоя очередь, Софья, сама к нам приезжай, — легонько сжала мою руку сватья.

— Приезжай прямо сейчас, пока лето не кончилось, — поддержал ее сват. — Посмотришь, какие у нас в Хакасии изумительные места!.. Махнем на рыбалку, съездим в горы, в долины…

Я уже была готова запрыгнуть в вагон вместе с ними, но строгий окрик проводницы, велевшей пассажирам занять места, а провожающим выйти вон, вернул меня к реальности.

— Сонечка, спасибо тебе за дочку, — обняла меня Альфия.

— И тебе спасибо за сына…

— Не забывай: мы тебя ждем! Мы тебя любим! — крикнул сват с подножки поезда и протянул руку супруге, помогая забраться вверх.

Бывают же такие дружные семьи…

…Дома ждали завалы использованных постельных принадлежностей, грязных скатертей и полотенец. Они-то и помогли мне не спятить. До позднего вечера я стирала, а после полуночи взялась гладить высохшее на балконе белье, одним глазом поглядывая в телевизор. Свернула деятельность одновременно с окончанием трансляции программы передач на канале «Культура». Свалилась на диван и отключилась, как телевизор. А утром бессовестно проспала на работу. Решила: повинную голову меч не сечет. И сразу пошла к шефу каяться.

— Что с тобой делать, Зарубина?! С тебя бутылка, — пошутил Лев Назарович.

— Ой, да я не только бутылку, я вам целый пир горой закачу! — сгоряча выпалила я и сразу вспомнила, что в моем кошельке ничего не шуршит. Только звенят серебро и медь — мелочь да жетоны на метро.

Лев Назарович сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на меня поверх них:

— Знаешь, Софья, как отвечал поэт Михаил Светлов на вопрос, что он больше любит писать: стихи или прозу?

— Не знаю. И что же?

— Сумму прописью!

Я хмыкнула: достойный ответ. У шефа вообще все в порядке с чувством юмора — вот и к личной жизни своей дочки, которая успела не только дважды выйти замуж, но и уже дважды развелась, он относится философски… А сейчас посоветовал мне зайти в бухгалтерию и оставить автограф под произведением в любимом жанре Светлова.