Друг в зеркале

– Ну что ты! – с укором сказала она. – Ты лучше всех, кого я знаю. Правда….

Сначала Туся посидела с ним рядом, рассказывая о том, как по дороге к ней пристал какой-то сумасшедший, сказал, что где-то ее видел и пока не вспомнит где – не успокоится.

– Я так и оставила его стоять посреди улицы и вспоминать, – со смехом говорила она. – Наверное, до сих пор там стоит.

– И каким он был, этот сумасшедший? – хрипло спросил Герман. – Молодым и красивым?

Туся увидела, как в его глазах зажглись такие знакомые огоньки ревности. Эти огоньки зажигались всякий раз, когда Туся рассказывала об одноклассниках, о знакомых мальчиках или даже учителях-мужчинах. Но оказалось, что ревность распространяется и на безумных незнакомцев.

– Ну что ты, – поспешила успокоить его Туся. Он был старым и страшным, с трясущимися руками. – С такими? – И Герман стал изображать старика, тряся головой: скрюченными руками он попытался схватить Тусю, но она вырвалась и сказала:

– Пойду на кухню, приготовлю тебе чай и разогрею бульон.

– Но у меня нет бульона, – сказал Герман.

– Зато у меня есть, – торжественно сказала Туся, доставая из сумки термос. – Для больных бульон это самое первое дело.

На кухне она поставила разогреваться бульон, включила чайник и уже мыла посуду, когда спиной почувствовала, что она не одна.

Она обернулась и увидела мальчика лет десяти, худощавого, с оттопыренными ушами. На нем был старый спортивный костюм, руки он держал в карманах и пристально разглядывал Тусю.

– Здравствуй, – сказала она.

Мальчик продолжал молчать. Со стороны могло показаться, что он впервые увидел человека.

Так и не дождавшись ответа, Туся представил ась:

– Меня зовут Туся. А тебя?

– Странное имя, – сказал мальчик, не отрывая от нее глаз. – Не настоящее?

Туся смутилась. Она уже привыкла к тому, что ее манера называться Тусей не вызывает восхищения у взрослых, но впервые маленький мальчик выразил недовольство по этому поводу.

– Вообще-то назвали меня Наталья, – призналась она. – Но это такое распространенное имя, к тому же оно мне не нравится. Поэтому друзья зовут меня Тусей.

– Хорошо, – кивнул мальчик. – А почему ты моешь посуду?

– Потому что она грязная, – в тон ему ответила Туся.

– Поставлю вопрос по-другому, – невозмутимо продолжал расспросы мальчик. – Почему ты моешь грязную посуду именно здесь?

– Потому что Герман заболел, а я за ним ухаживаю. Такой ответ тебя устраивает?

– Вполне, – снова кивнул мальчик. – Значит, ты новая девушка Германа?

Этот вопрос неприятно задел Тусю. Что это значит – «новая девушка»? Звучит, как «очередная девушка». Тусе стало не по себе и захотелось побросать посуду обратно в раковину, вылить бульон и уйти куда глаза глядят. Но она подавила свою обиду. Ведь перед ней всего-навсего маленький мальчик, который любит задавать вопросы.

– Можно сказать и так. А вот ты кто такой?

– А я его брат, Сережа, – сказал мальчик, вынул руку из кармана и протянул для пожатия.

Туся быстро вытерла ладони полотенцем и пожала тонкую, но энергичную руку.

– Надо же! – удивилась Туся. – Я и не знала, что у Германа есть брат. Он никогда не говорил о тебе. – О тебе тоже, – сказал Сережа. – Но это неудивительно. В нашей семье все очень скрытные. – Все-все? И мама, и папа?

Туся задала этот вопрос нарочно. Она хотела вытянуть из Сережи как можно больше, потому что Герман говорил о своей жизни с неохотой.

– И мама тоже. А папы у нас нет.

Туся понимающе кивнула.

– Что ж, так часто бывает, – сказала она. – От нас отец тоже ушел.

Но Сережа отрицательно замотал головой.

– Наш папа не ушел. Он погиб. Сгорел на даче, когда я был совсем маленьким. Поэтому я его почти не помню.

– Какой ужас! – Туся была так потрясена, что даже села на стул. – Герман никогда мне этого не говорил.

– И не расскажет, такой он человек. Вдруг Сережа спохватился.

– Ты, пожалуйста, тоже не рассказывай ему обо мне, а то он рассердится.

– И что будет?

– Плохо будет, – убежденно сказал мальчик. Пожалуйста; не говори.

– Конечно, не скажу, – успокоила его Туся.

Ей нравился Сережа, хотя он был совсем не похож на Германа.

– До свидания, – он снова протянул ей руку. Пойду в свою комнату.

Было видно, что рукопожатие – это новая Сережина привычка, доставляющая ему удовольствие.

– Пока, – сказала Туся.

Она трясла руку Сережи, отчего рукав свободного спортивного костюма задрался, и она увидела на розовой коже фиолетовые синяки.

– Ой, что это?

– Да так, – мальчик смутился и чего-то испугался. – Это я неудачно упал.

– Хочешь, я тебе сделаю йодовую сетку? У вас есть йод?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Сережа. Он улыбался так же широко и обаятельно, как и его старший брат. – На мне все заживает, как на собаке.

За разговорами с Германом время пролетало незаметно. Они говорили без умолку, смеясь и перебивая друг друга. Казалось, их разговоры никогда не закончатся.

«Так странно, – думала Туся, – когда я любила Егора, нам тоже всегда было о чем говорить. А вместе с любовью закончились и темы для разговоров».

Любовь все делает интересным. Любая мелочь становится важной, любой пустяк достойным обсуждения. Можно без конца говорить о всяких глупостях, О ерунде, смеяться и обмениваться нежностями.

Неожиданно в дверь позвонили.

– Кто это? – спросила Туся.

– Наверное, мать пришла, – небрежно ответил Герман.

– Я открою? – Туся и боялась и хотела познакомиться с матерью Германа.

– Сиди, – почти приказал он. – Ключи есть – сама откроет.

Было слышно, как в дверях завозились с ключом.

– Кто дома? – послышалось из прихожей. Герман не откликался.

– Все! – послышался издалека голос Сережи. Все дома!

На пороге комнаты появилась мать Германа. Это была красивая, полная женщина с карими глазами. Очень короткая стрижка ничуть не портила ее; густые темные волосы смотрелись как маленькая шапочка. На ней был строгий, деловой костюм и много золотых украшений. Она покачивалась в дверях, опираясь на косяк, и без труда можно было заметить, что женщина пьяна.

– Привет всем! Вот и я пришла! – радостно объявила она.

– Здравствуйте, – почтительно сказала Туся.

– Как всегда не вовремя, – злобно заметил Герман .

– Фу, какой ты невоспитанный, сынок, – с пьяной обидой проговорила мать. – Никакого почтения к родителям! – и бессильно развела руками.

На минуту она как будто пришла в себя и заметила присутствие постороннего человека.

– Ната, это ты? – обрадовалась она. – Что-то давно к нам не заходила!

Туся побледнела, и губы ее задрожали. Она хотела сказать, что ее зовут Туся и что она просто похожа на Нату, но Герман не дал ей и рта открыть. Он сел на кровати и закричал:

– Мама, прекрати! – На лице у Германа появилось знакомое Тусе выражение бешенства. – Замолчи сейчас же!

– Я что, уже не могу поздороваться с гостьей? Это в своем-то доме? – не на шутку обидел ась женщина.

– Мама! – в комнату вбежал Сережа. – Мама, пойдем отсюда! Ну же, пойдем со мной!

Он попытался вывести ее из комнаты, дергая за рукав пиджака, но она стояла, даже не шелохнувшись.

– Я хочу поговорить с Натой! – капризно заявила она. – Имею я на это право?

Все присутствующие молчали. Герман вращал зрачками, сдерживая приступ бешенства, Сережа продолжал легонько тянуть мать за лацкан пиджака, а Туся сидела, неестественно выпрямив спину, и с ужасом ждала – что будет дальше. Раньше ей никогда не приходилось быть свидетелем семейных сцен, и она чувствовала себя маленькой, растерянной и глупой.

– Почему ты так давно к нам не заходила? – снова спросила мать Тусю.

И не успела та ответить, что ее путают, как мать продолжила:

– Можешь не отвечать. Я и так все знаю – сердце матери не обманешь. Вы поссорились с Германом.

– Я… – начала было Туся, но ее никто не слушал.

– Знаю, что у него невыносимый характер. Иногда мне самой не верится, что это мой сын. Но он тебя любит – это правда. А с этим нельзя не считаться.