Час зверя

Потом она осознала, что шагает вниз по ступенькам, проходит внутрь темного бетонного свода подземки. Она даже не заметила, как вошла сюда. Все происходило само по себе. Нэн вытащила из кармашка юбки гангстерским способом добытую пятерку. Нащупала там же свой нож, замечательный нож. Купив жетон, миновала турникет. Тут-то она наконец догадалась, что прекрасно знает дорогу, всегда знала ее, это составляло часть ее боли, несчастья. Она знала, куда идет, и вовсе не хотела этого, но ничего не могла поделать, не могла себя остановить.

— Я же мечтала танцевать, — бормотала Нэн в ожидании электрички. — А пришлось работать у Фернандо. Даже квартирку перестала подыскивать, а ведь хотела завести свое жилье. — Такое впечатление, что все ее поступки совершались независимо от ее воли, сами по себе. Превратилась в фаталистку, жаловалась подругам по мелочам, а потом раз — и снова сделала именно то, чего вовсе не хотела делать. Упустила из рук собственную жизнь.

Я мечтала танцевать.

А превратилась вот в это и даже сама не знает как. Теперь она едет на метро. Забралась на угловое сиденье, скрючилась. В вагоне еще восемь или десять пассажиров, они делают вид, что не обращают внимания на Нэн, а все-таки следят за ней исподтишка. Еще одна помешанная. Ничего опасного, просто надо на всякий случай поглядывать, для надежности. Нэнси в ответ угрюмо воззрилась на своих спутников. Поезд все ближе к нужной станции. С каждой остановкой нарастает тяжесть внутри. Меня тошнит от Нэнси Кинсед!А они сидят тут. Читают газеты. Поглаживают ребят по головке. Почему они не остановят меня? Неужели никто, никто меня не остановит?

«Сити-Холл». Сердце бьется резкими толчками. Язык непрерывно облизывает пересохшие губы. Она не посмеет вновь сделать это. Это безумие. Нельзя! Но двери, открываясь, скользнули в разные стороны, и Нэнси, поднявшись с места, присоединилась к кучке выходивших пассажиров. Шагнула на платформу. Она не может остановиться.

На перроне в ожидании поезда стояла редкая цепочка людей — все они вломились в состав, как только он остановился. Нэнси, проскользнув мимо них на середину платформы, отыскала глазами глубокую пещеру. Заглянула: бетонные колонны, дальше уходят рельсы. Она быстро глянула по сторонам. Вот двое негров согнулись на скамейке, дальше — женщина, сонно моргая глазами, прижимает к груди кейс. Копов нет. Ни одного полицейского поблизости. Нэнси тронулась с места. Осторожно, вроде бы небрежно. Отделилась от возбужденной толпы и двинулась к дальнему краю платформы.

Никто за ней не следил. Нэнси с трудом сглотнула, распрямила спину и зашагала быстрей. Она уже видела впереди ограждавшую станцию стену. Белый знак и красные буквы: «Входить или пересекать пути строго запрещено». Бетонный пол закончился, дальше — темнота. Тьма, глухая, стоячая, как пустота внутри Нэнси. Она шла и думала: «Не могу. Все сначала. Я не могу Честное слово».

Она уже достигла края платформы, металлической лесенки, ведущей вниз. Оглянувшись, отметила хиппи, торчавшего возле лестницы и наблюдавшего за ней со смутным интересом. Плевать на него. Ухватилась за перильца лесенки и быстро спустилась вниз, на рельсы.

Больше Нэн не оглядывалась. Она торопливо вошла в тоннель, шагая вдоль путей и прижимаясь к стене. Она старалась глядеть прямо перед собой, нацелить свой разум вперед, словно узкий лазерный луч. Но Господи, Господи, как же стучало ее сердце, как бился пульс в виске, словно крохотный металлический молоточек. Все чувства обострились, она уже далеко углубилась в тоннель, но его очертания становились все отчетливее, из сумрака выступали подземные колонны, обнаженные лампы под потолком горели среди труб и проводов, точно глаза монстра. Вдалеке, точно винтовочные выстрелы, щелкали провода. Ей удавалось на секунду сосредоточить свой лазер-разум, но тут же, шурша, мимо нее проскакивало нечто. Крыса? Что-то пострашней? Взгляд поспешно обегал две пары исчезавших во тьме рельсов, дыхание сбивалось, и все же Нэнси продолжала идти вперед. Шла быстро. Прямо вперед.

Вот оно. Еще несколько ярдов — и она окажется на том самом месте, где тоннель сужается.

— О-о, — забормотала Нэн. — Не надо, не надо. — Но она продолжала идти. Стены уже поднимались по обе стороны, вот и этот коридор со змеящимися, перетекающими друг в друга наскальными рисунками, вот извилистые буквы, пузыри расплескавшейся краски. Нэнси дышала с трудом, сердце комом забивало горло. Она все-таки вернулась на ту заброшенную станцию. Из тьмы проступили очертания перрона и забытых там мешков и мотков провода, над головой на стене — грязные росчерки граффити. Внизу, под платформой, угадывались маленькие сводчатые ниши. Там она оставила револьвер. Револьвер.

Это я. Это я должна убить его.

Нэнси остановилась. Она чувствовала, как сжимается горло, противясь омерзительной вони. Запах забивал ноздри: влажный, физиологический запах распада. Услышав короткий щелчок, Нэнси глянула вверх: провода задрожали — близится поезд. Она почувствовала отдаленное дуновение, увидела, как в дальнем конце тоннеля постепенно расползается тусклое сияние. Поезд. Надо скорее делать дело.

Проскользнув под краем платформы, Нэнси опустилась на колени у входа в нишу. Она уже чувствовала, как сотрясается почва под натиском мчащегося чудовища. Вонь сгустилась, окутала ее, словно облаком. Нэнси еще и еще раз сглотнула, в желудке появилось жжение.

Ветерок обдувал ее затылок. Нэн оглянулась через плечо, наблюдая, как фары дальнего света разгоняют тьму по стенам тоннеля. Затаив дыхание, она с головой нырнула в глубокую нишу. При свете приближающегося поезда она могла хорошо разглядеть свое убежище, съежившуюся в углу мягкую гниющую массу.

Нужно перевести дыхание. Отвернув голову, Нэнси глубоко вздохнула — вонь вторглась в ее горло, проникла в легкие. Нэн застонала, чувствуя, как сокращается, бунтуя, желудок. Вновь задержав дыхание, она сузила глаза так, что они превратись в узкие щелочки. Протянув руку, пошарила у задней стенки ниши.

Влажная, истекающая зловонными соками масса сомкнулась вокруг ее руки, просочилась между пальцами. Нэнси исторгла рвотный звук, язык свесился между зубов. Земля уже ходила ходуном под ее коленками, поезд заполонил тоннель своим грохотом, залил светом. Нэнси глубже погрузила руку в дерьмо, ей снова пришлось вдохнуть — показалось, что она сглатывает блевотину. Она рылась в гниющей массе, а грохот электрички все нарастал, ветер превратился в ураган, сияние полностью затопило нишу.

Его нет. Револьвер исчез. Полицейские нашли его. Обыскали тут все и нашли.

— А! — вырвался из ее уст бессмысленный крик. Дернув руку, она высвободила ее из трупной жижи. Поднялась на ноги. Отползла от платформы, коснувшись пятками рельсов. Попыталась дышать. Волосы свесились на лицо. Грохот поезда сотрясал все внутренности.

Нэнси глянула вверх, на платформу. Придется забраться туда, чтобы разминуться с электричкой. Вновь посмотрела вверх: отсвет фар, как и прежде, вовсю играл на размалеванных стенах — наскальная роспись ожила и задвигалась, буквы весело заплясали. Корчились, извиваясь, огромные коричневые выплески краски, сворачивались, вертелись и плясали зеленые пятна, красные кляксы водили хоровод.

И вдруг посреди этой фрески задвигалась огромная черная тень. Она медленно отделилась от остальных и двинулась по направлению к Нэнси.

Нэн приоткрыла губы. Фары электрички уже показались из тоннеля, два раскаленных световых круга с каждой секундой все увеличивались, но Нэнси стояла неподвижно, изумленно следя за оторвавшейся от стены и подбиравшейся к ней фигурой. Сутулый гигант, он движется прямо к ней, мертвые стеклянные глаза отражают свет надвигающегося поезда.

Человек Господи Иисусе, человек. Вот он встал на четвереньки и перевалился через край платформы. Поднялся на дыбы, точно левиафан. Ушел головой в потолок — только глаза сверкают с высоты. Стоит, усмехается, обнажив влажные, нечистые зубы.

И вдруг плечи монстра затряслись от смеха, но Нэнси за шумом поезда не слышала его безумного хохота. Раскрыв рот и размахивая руками, он прямо-таки покатывался со смеху, челюсть у него отвисла.