Страница 51 из 53
Разбито три строки.
Разбито десять строк.
Того, кто табличку эту разобьет, или в реку бросит, или прочтет ее, но не перескажет человеку, который не читал,
Пусть Ашшур, Син, Шамаш, Адад и Иштар, Бел, Набу, Нергал, Иштар Ниневийская, Иштар Арбельская, Иштар Кидмури, Боги Небес и Земли и все ассирийские боги, Проклянут его неотменимьм, тяжким проклятием! Пусть милость свою во все дни его жизни не явят! Пусть имя и семя его из Страны исторгнут, пусть плоть его в пасть собачью засунут!
Ассирийский царский ритуал на 17—20–й день Шабату
К концу ассирийской эпохи было известно столько ритуалов, что никакой правитель не смог бы исполнить даже небольшую их часть. Несмотря на это, правители страны исполняли ритуалы с особым усердием и постоянно изобретали новые. Многие из этих новых ритуалов отличались бессмысленностью, что может свидетельствовать о невротичности в поведении ассирийской власти. Сохранились отчеты о проведенных царями Ассирии ритуалах. Мы знаем, что подобного рода документы предназначались для реляций богам, причем в них указывались не только старые ритуалы, ко и совершенно новые, введенные царем с целью добиться большего расположения и милости со стороны чествуемых богов. Отчеты о проведении ритуалов дошли преимущественно из библиотеки Ашшурбанапала (668 — ок. 626). Здесь публикуется отчет о праздниках 17–20 числа месяца Шабату (январь—февраль). Текст переводится на русский язык впервые. Перевод с аккадского В. В. Емельянова по изданию: Parpola S.Neo–Assyrian Royal Rituals and Cultic Texts. Helsinki, 2003. P. 24—25 (готовится к печати). Переводчик благодарит С. Парполу и А. Аннуса за возможность ознакомиться с текстом книги до ее выхода в свет.
На семнадцатый день царь вступил во Внутренний Город, На восемнадцатый день царь вошел в Дом Бога. Землю перед Ашшуром облобызал он, перед Нинуртой, Пускуи богами Дома Бога овцу он принес в жертву. Перед завоевателями и золотой колесницей он принес жертву. Перед […] он принес жертву. Перед Белом и Набу он принес жертву. Певцов он усадил и в боковую комнату удалился.
Жрец Ашшура обошел Дом Бога. Царь певцов заставил подняться. О Доме Бога он позаботился. Жрецу и служке подарки раздал он, землю облобызал и ко дворцу направился.
На девятнадцатый день царь в Дом Бога пришел. Постоянные жертвы перед Ашшуром и Муллису принес он. Певцов он усадил и в боковую комнату удалился. Жрец Ашшура обошел Дом Бога и (другие) храмы. Царь певцов заставил подняться. О Доме Бога он позаботился, […] подарки раздал он, землю облобызал.
На двадцатый день царь в Дом Бога пришел. Постоянные жертвы перед Ашшуром и Муллису принес он. Бога он поднял и на Престол Судеб усадил, вокруг обошел, Господина Тиару поднял и на Престол Судеб усадил. Лицо он- приказал подсветить. С кадильницей и факелом пришел он, овцу он принес в жертву. Он отошел и певцов усадил.
В дом Эа–шарру вступил он, снова певцов усадил и в боковую комнату удалился. Он вернулся и заставил певцов подняться. Жареное мясо он приготовил, бога на сиденье его усадил. Жертвенный стол развернут не был. Дары он отдал и землю облобызал.
Две последние строки разбиты.
Ритуал против призраков
Новоассирийский текст ритуала KAR 234, целью которого было изгнание призраков, наводивших на человека порчу. Текст приводится без разбивки на строки. Переводится на русский язык впервые. Перевод с аккадского В. В. Емельянова по изданию: Castettino G.Rituals and Prayers against Appearing Ghosts // Orientalia (1955). P. 240–274,
Если человеку мертвецы предстанут — на закате дня землю ты подметешь, освященной водой окропишь, кадильницу с кипарисовым арохматом на факел с чертополохом перед Уту поставишь, первосортное вино возольешь и установишь, воду колодца, воду реки, воду канавы, воду арыка (?), вино, пиво воедино смешаешь, внутрь бычьего рога возольешь, золу перед ним распространишь. Больной человек своей левой рукой (это) поднимет, факел своей правой рукой, бычий рог своей левой рукой он поднимет. Так сказать (ему) надлежит: «Боже мой, обратись ко мне! Богиня моя, посмотри на меня! Пусть сердца ваши яростные успокоятся! Пусть печень ваша угомонится! Благополучие пошлите мне!» Так ты должен дать ему сказать, ты (же) перед Уту встанешь и так скажешь: «Мертвецы многочисленные имяреку, сыну имярека, явились! Пусть (хотя бы один) мертвец станет ему известен из тех, что явились! Ради того, чтобы он не возвращался к имяреку, сыну имярека, рабу твоему, — это ему я дал, возьми его от меня! Тогда к имяреку, сыну имярека, рабу твоему, он не вернется, он ему не предстанет!» Как только ты это скажешь,— воду из бычьего рога на руки [хх] ты возольешь, имя мертвеца произнесешь, так скажешь: «Заклят будь Шамашем!» Факел (ты возьмешь), [так скажешь]: «С этого дня до другого лицо свое отверни!..»
Далее идут фрагменты другого ритуала.
Диалог о благе
Известный, в пяти копиях текст, дошедший из архивов Вавилона и Ассирии. Составлен предположительно около X в. (о чем свидетельствует упоминание железа, неизвестного в Месопотамии ранее этого времени). Более подробно о Диалоге см. ч. 3. Переводился на русский язык В. В. Струве (1926) и В. А. Якобсоном (1981), В новом переводе делаются попытки заново интерпретировать некоторые трудные места текста. Перевод с аккадского В. В. Емельянова по изданию: Lambert W. G. Babylonian Wisdom Literature. Oxford, i960. P. 139–149.
138
Вполне возможно, реминисценция начала I таблицы «Эпоса о Гильгамеше», где юный Гильгамсш изнуряет население своего города непосильной работой» не позволяя людям возвращаться в свой дом и в семью.
139
Трудное место. Общий смысл в том, что, перед тем как обедать» человек должен сперва накормить своего бога. То ли Шамаш (бог Солнца и справедливого суда) благосклонен к вымытым рукам человека, собирающегося чистыми руками дать ему жертву, то ли человек, омывая: свои руки, тем самым омывает руки Шамаша. Как здесь понимается «бог человека» — как существо внешнее ему или находящееся внутри него? То есть, насыщая себя, человек тем самым насыщает и своего бога? Или сперва, одно, потом другое, и первым ест бог? Неясно. Кстати, Шамашгерой был покровителем героя Гильгамеша в шумерских и аккадских эпических текстах. Еще одна перекличка Эпоса и Диалога.
140
Одно из трудных. мест. В подлиннике после «пнтье и жажда» эли амели иллаку«над человеком идут». Предлог злив семитских языках может означать «над», «на>, «против», «с, вместе с». Якобсон переводит «всегда с человеком», Лэмберт дает далекую от подлинника интерпретацию: «Человеку свойственно насыщаться, когда он голоден; человеку свойственно нить, когда его мучит жажда». По нашему мнению, нужно понимать предлог в первом значении. Тогда получаем буквально «еда и голод, питье и жажда — над человеком идут». Идущее «над» (на верхнем уровне) — то, что суждено человеку богами, то, что выше и первичнее его. Еда и голод здесь понимаются как единая субстанция, «голодать и есть» значит находиться в определенном отношении к процессу питания. В таком случае смысл аргумента к воздержанию от пищи заключается в том, что человек, как бы он ни старался соблюсти в отношении насыщения нейтральную позицию, все равно не избегнет чего–нибудь одного из этих отношений: если не будет есть, то будет голодать, а не что–нибудь третье.
141
Степь (пустыня, открытое место) — образ вольной дикой жизни, повсюду в ыавилонской литературе противостоящий образу города. Господин хочет отказаться от цивилизации и жить вольным промыслом, как животные и птицы. Но для человека такая судьба оказывается неподходящей. Явная реминисценции на середину I таблицы Эпоса о Гильгамеше, где говорится о появлении в степи дикого человека Энкиду и о жизни его созверями.
142
Возможно, ироническое перетолкование начала I таблицы «Эпоса о Гильгамеше», где говорится, что Гильгамеш на две трети бог, на одну — человек.
143
Словом «противник» мы передаем бел дабаби«оппонент в суде», обвинитель. Весьма возможно, что речь идет именно о судебном процессе.
144
Любовь здесь нужна не для радости (как в Шумере), а дливременного избавления от депрессии и страха (то, что в аккадском куру у писсату). Одно из свидетельств меланхоличностивавилонского характера.
145
Вполне возможна связь между этим отрывком и двумя эпизодами «Эпоса о Гильгамеше» — отповедью Гнльгамеша в адрес Иштар в VI таблице и проклятием Энкиду в адрес соблаз нившей его блудницы Шамхат в VII таблице.
146
Любопытная инверсия мышления. В шумерское время существовали имена собственные типа Ур–Наише «собака (богини) Напше». То есть боги могли застапить человека следовать за собой подобно собаке. А наоборот — не получается. Бог требует или обрядов, или оставить его в покое, или даже чего–то непонятного. Ты не сможешь выполнить все эти требования (хотя бы потому, что не все из них до конца понимаешь); поэтому бог не станет выполнять и твои просьбы.
147
Имеется в виду ростовщичество — выдача ячменного зерна или серебра под проценты.
148
Мардук— главный бог Вавилона. Это хорошее подтверждение того, что Диалог появился на спет именно в Вавилоне, а не вкаком–нибудь ассирийском городе,
149
Еще одно не до конца понятное место. Слово киппатуможет означать как «перстень», так и просто «круг«. Круг — термин магический, означает защиту человека от различных демонов посредством помеещения его в нарисованный круг, подальше от его границ. Вполне возможно, что фраза значит «благодеяния» совершенные для своей страны, находятся под защитой Мардука». Однако доказать это трудно.
150
Измененная цитата из начала и конца основного текста «Эпоса о Гильгамеше». Панути у аркути— «передние и задние» — можно перевести двояким образом. Якобсон предпочитает социальный оттенок —«знатные и простолюдины». Мы же предполагаем оттенок временной. Для вавилонян (как и для древних славян и вообще, вероятно, для любого древнего народа) прошлое — то, что известно, поэтому оно обращено к нам передом, лицом. Будущее неизвестно и потому у нас за спиной. Мы аналогично говорим «предки и потомки»,
151
Измененная цитата из шумерской эпической песни «Гильгамеш и Хувава».