Тобой я стану

— Биотоп, — повторила она. Было видно по лицу, как быстро перебирает Светлана Андреевна в голове разные слова, расставленные в своем, только ей известном порядке. Конечно, это слово она знает, она изучала биологию.

— Это… это место обитания определенного вида живых существ, — наконец сформулировала она. — А что? Почему тебя интересует это понятие? Кажется, мы говорим о вещах более простых. Я волнуюсь…

— Потому что биотоп, — снова прервал поток слов Николай Дмитриевич, — зависит не только от тех, кто населяет определенное место. Сам биотоп зависит от тех, кто его населяет. Понимаешь? К примеру, в степи живут дикие козы. Они вытаптывают подрост, только поэтому степь остается степью, а не покрывается кустарником. Что происходит, когда козы исчезают?

— Что, что, — сердито фыркнула Светлана Андреевна.

— А то, что подрост становится кустарником, потом лесом. И это уже совершенно другой биотоп…

— К чему ты клонишь? — вдруг рассердилась она.

— Я клоню к тому, что из-за нашего вмешательства биотоп Ивана Гришкина и его родных исчезает. Они вынуждены покидать его.

— Так что же?

— А то, что я сам, своими поисками нефти на его землях, толкаю его навстречу нашей дочери. Не он преследует ее, как ты только что сказала, я гоню его следом за ней. Поэтому нужно отнестись к нему и к чувствам дочери…

— Ага-а, ты испытываешь чувство вины за изменение биотопа, а дочь — плата за вину? Ты хочешь, чтобы твои внуки были наполовину манси?

— Почему нет? Главное в отце детей — талант. Я — живой тому пример.

— Ты-ы! — выдохнула Светлана. — Из-за тебя наша дочь училась в интернате черт знает где! А там…

— Погоди, не горячись. Если бы не мой талант, мы все жили бы до конца дней где-нибудь на буровой, в вагончике. Забыла, как там? — Он насмешливо посмотрел на жену.

— Ну… помню. Я все помню… Но ты же не манси.

— Нет, но моя бабушка кто? Не помнишь? Она башкирка. — Николай Дмитриевич с улыбкой посмотрел на жену.

— М-м-м… — что-то неопределенное пробормотала Светлана Андреевна.

— Так что, моя дорогая и прекрасная, я не имею ничего против, если Маргарита захочет слушать горловое пение до конца дней. Он на самом деле одаренный парень.

— Ты давно стал экспертом по горловому пению? — запальчиво спросила жена.

— Моя бабушка пела, причем, очень похоже. Но тогда эта техника пения была не в моде.

— А сейчас в моде? Можно подумать, ты разбираешься в музыкальных направлениях, — проворчала жена.

— Конечно. Я сказал — талантливый мужчина талантлив во всем. — Он захихикал, как школьник-ябеда. — Ладно, признаюсь. В машине я слушаю разные станции. Ребятишки-диджеи убедили меня: моя дочь знает, с кем иметь дело. Она, кстати, рассказывала тебе, что Иван уже пел в трех странах?

— Нет, — ответила жена и удивилась. — Может, говорила, но я так огорошена ее увлечением, что пропустила мимо ушей.

— Да говорила я тебе, говорила! — влетела в комнату Рита, которой больше не хотелось подслушивать. — Иван пел в Германии, Финляндии и Венгрии.

— А гонорары? — спросила мама.

— У-у, ему столько заплатили, что он купил своим сестрам и братьям цифровую фотокамеру.

— Зачем? — строго спросила мама.

— Затем, что они будут снимать и посылать ему по электронной почте картинки.

— Молодец, — похвалил папа. — Но он мог бы купить и видеокамеру. — Он сел в кресле поудобней, приготовился рассказывать о преимуществах разных моделей камер.

— Постой, — мама подняла руку, — сейчас это неважно. Он, этот твой Иван, на гастролях?

— Он поехал в Польшу. Там у него куча поклонников. И, я думаю, поклонниц, — закончила Рита.

— Да-а? Вот так? — папа с усмешкой посмотрел на нее. — Но, насколько мне известно, северные люди верные. Если в слове северные убрать две первые буквы, что получится?

— Верные, — удивилась Рита.

— Вот именно.

Она слышала весь разговор родителей, слова матери ее насторожили и огорчили. Дело в том, что подруги говорили ей примерно то же самое.

— Рита, у тебя со зрением все в порядке? — спрашивала подруга по команде.

— Бью без промаха, — бросала она весело.

— Да кто сомневается, — фыркали девчонки. — Но у тебя странное зрение — ты не видишь, как на тебя смотрит потрясающий бобслеист?

Не слова, сказанные против Ивана, не насмешки подруг, не мамины предостережения, а время и расстояние делали свое дело.

Иван жил в Новосибирске, Рита — уже в Москве. Они перезванивались, писали друг другу по электронной почте. Иллюзия присутствия была, но лишь иллюзия.

Иван писал ей о старых знакомых, о Любе, которая теперь живет в Венгрии. Он заходил к ней, когда гастролировал в тех краях. Она так здорово делает маски, они так хорошо расходятся, восхищался Иван. Люба подарила ему целый набор. Теперь, когда он выступает, всегда говорит, что маски — ее работа.

Конечно, думала Рита, читая эти строчки, они родные по крови. Не кровные родные, но по мансийской крови, которая в них течет.

С бобслеистом она познакомилась, он на самом деле красивый парень, из команды чемпионов. Интересно с ним было недолго, может, думала она, дело в слишком одинаковой крови? О чем с ним говорить — «голы, очки, секунды», как назвал его папа, перекинувшись с ним несколькими фразами по телефону. Он не сам придумал это название: когда папа был мальчиком, он любил спортивную передачу на радио с таким названием.

Вспоминая сравнение жизни с качелями, Рита думала, что ее качели никак не могут взлететь с тех пор, как она в Москве. Она хорошо бегала, хорошо стреляла, хорошо училась, но для взлета не хватало Ивана — рядом.

Наконец, он приехал, Рита пригласила его в гости, с тех пор родители не могут успокоиться…

Но что такое один приезд? Когда он жил рядом, у нее все получалось легко, а без него успехи давались с трудом. Она даже спрашивала себя, не бросить ли ей биатлон.

«Но на соревнования в финский город Тампере она должна ехать», — без всякой радости говорила она себе.

Глава 22. Кое-что о гармонии

Лыжи на ногах, винтовка за плечами такие тяжелые… Вчера на тренировке в Тампере Рита даже испугалась, что упадет под их тяжестью.

Упадет? Но… падение — не всегда… несчастье, неожиданно пришло в голову. Однажды она упала, а рядом шел Иван. Он поднял ее… Рита до сих пор помнит свежий запах его щеки. Она случайно коснулась ее, наклонившись, чтобы поправить шнурки на ботинках.

— Хочешь, я завтра пробегу вместо тебя? — спросил он.

— Но это будет не мой результат, — она покачала головой.

— Я могу превратиться в тебя, — он засмеялся. — Надену твою шапочку, твою куртку, я знаю, как ты держишь спину, когда бежишь.

— Ага, думаешь, судья не заметит? — Она покачала головой.

— Но ведь ты… пела за меня?

И они хохотали…

Даже сегодня, хотя прошло столько времени, Рита отчетливо помнила его голос, его смех…

Конечно, Иван не бежал за нее, она сделала это сама, удачно, как будто он помогал ей, невидимый. Она заметила, что всякий раз, когда ей трудно на дистанции, стоит вспомнить об Иване, сил прибавляется. Меткости тоже. Винтовка не такая тяжелая, мишень кажется ближе…

Но идет время, а Иван уходит от нее все дальше…

Сегодня у Риты свободный день. Она решила посмотреть город. Она вышла из гостиницы.

Бесшумно подкатил автобус, Рита взглянула на него, в глазах помутилось. С рекламной картинки, нарисованной на боку автобуса, смотрел… Иван.

Рита отвернулась. Ага, глюки начались. Переутомление, она так и думала, что эти соревнования отняли у нее слишком много сил.

Рита снова повернулась к автобусу, он стоял, водитель не закрывал дверь. Наконец, Рита сообразила, что он ждет ее. Она покачала головой, не отрывая глаз от рекламного Ивана, запоминая адрес клуба, в котором объявлен концерт этнической музыки.

Автобус бесшумно укатил.

Рита почувствовала забытую легкость в теле. Казалось, она может добежать до этого клуба! Там — Иван! Но из-за угла вынырнуло такси, она помахала рукой. Машина остановилась, Рита села, назвала адрес клуба.