Любовь — обманная игра

Когда он вспомнил о ней, на душе потеплело. А если бы они воспитывали ее с матерью, была бы Ирина лучше? Хуже? Замиралов не знал, что ответить. А потом нашелся: она была бы любимей...

Он уже отправил Иру учиться на бухгалтерские курсы. Надо отдать ей должное, она не упиралась. Понимала, как важно знать бухгалтерию, чтобы не оказаться слепым кутенком.

Он думал о том, как лучше представить ее коллективу, который терялся в догадках, что за девица появилась в его кабинете. Людей нельзя томить слишком долго, иначе они сами сделают выводы и, конечно, неправильные, а потом Ире придется разуверять их, тратить время и силы.

Он назначит ее генеральным директором перед отъездом в Орландо. Она поедет туда хозяйкой Мехового Дома Замиралова.

Зазвонил телефон. Он бросил взгляд на будильник. Половина второго ночи. Кого это черти разбирают. Костлявой рукой, покрытой черными волосами, потянулся к аппарату.

— Отец! Даже не думай, что твоя сука что-то получит. Я задушу ее собственными руками! — прокричал сквозь рыдания истеричный голос, и дальше гудки. Валентина.

Ему вдруг стало спокойно. Столько злости можно направлять только на сильного противника. Значит, он все еще жив и в силе.

— Феликс? Зайди ко мне.

Замиралов положил трубку на место, ожидая своего юриста. Сегодня он был в кабинете один. Ира училась на курсах до середины дня.

Он поднял жалюзи и впустил в кабинет город. Самотека шумно перетекала внизу машинами, теснящими друг друга в ее русле.

Вошел Феликс, и Замиралов опустил жалюзи.

— Садись. Я хочу, чтобы ты начал готовить документы. И так, чтобы я на том свете не материл тебя. Я тебя и оттуда достану.

Феликс улыбнулся шутке.

— Я понимаю, шеф.

— Она звонила?

— Да, конечно.

— Почему мне не сказал?

— Собирался.

— Долго собирался.

— Не очень. Это было на днях.

— Обещала?

— Да.

— Я дам больше, а она обманет. Сам знаешь. Советую хорошо сделать дело и останешься на прежнем месте. Будешь работать на мою дочь. На Ирину, я имею в виду.

— Я и так понял.

— Но, Феликс, предусмотри и безопасность. Она ни перед чем не остановится.

— Хорошо.

— И поскорее. — Замиралов поморщился.

— Я свободен?

— Да, можешь идти.

«Она ни перед чем не остановится», — прозвучали в ушах его собственные слова. Ну а ты-то сам о чем думаешь? Ты же ведь живой, черт тебя побери!

29

— Нет, дорогуша, это слишком просто для нас и опасно для нее. Надо придумать ход покруче. Вот что, милок, прикинь, можем выпустить новую порцию акций? А если нет, то раскопай, как это сделать. Мы выпустим так тихо, что комариный писк покажется ревом медведя на овсах. — Замиралов усмехнулся. Внезапно пришедшее в голову сравнение ему понравилось.

Замиралов поглядел на Феликса, тот с некоторым сочувствием смотрел на хозяина.

— Думаешь, у меня мозги уж потекли? Нет, друг милый. — Он покачал коротко стриженной головой. — Ну ладно, это так, лирическое отступление. Так вот, я тебе выдвигаю теорию, а ты ее обоснуешь законно. Значит, мы выпускаем новые акции, и все до единой выкупает Ирина Зотова. Для этого я даю ей деньги. И тогда она входит в Совет директоров, далеко позади оставляя мою Валентину с ее материнскими акциями. Понял? Ира станет хозяйкой контрольного пакета акций.

Феликс улыбнулся.

— Дорогое удовольствие. Столько денег вложить сразу, Иннокентий Петрович?

— Да, но дешевый вариант он и есть дешевый. Причем постарайся, чтобы доченька моя любимая не пронюхала. Кстати, ты узнал что-то толковое о ее друге сердца?

Феликс кивнул.

— Да, конечно, я выполнил ваше указание.

— И что за гусь?

— Вот уж гусь так гусь. — Феликс покачал головой.

— Альфонс?

— Ну, не совсем. Но близко к этому. Женщины его любят.

— А что, хорош собой?

— Бывший пловец...

— Но плавал-то он, надеюсь, сам?

— В общем, да. Но и здесь ищите женщину. В бассейн его мать отвела.

— Да, ясное дело. Но вообще-то все мы результат происков женщины.

— Я нащупал еще одну деталь, — заметил Феликс. — У него появился интерес к «зеленым».

— Что, валютные операции? — встрепенулся Иннокентий Петрович, и глаза его блеснули особым блеском.

Феликс усмехнулся.

— Да нет. Партия такая появилась в Москве. Из Германии приехал наш бывший соотечественник с инструкциями. И первым делом к нему.

— А откуда ты знаешь? — сощурился Замиралов. — Может тебя звали?

Феликс усмехнулся.

— Да нет. Пока не звали. Но очень возможно, что позовут.

— А есть кому?

— Да, есть. Но пока не скажу.

Замиралов спокойно кивнул.

— Ладно. Ты ведь мне говорил что-то про них? Ну да, и я велел тебе все узнать. Где вся информация? — Замиралов свел брови.

— Готовлю к докладу, — засмеялся Феликс.

— Ну давай. Приноси. Ох, чует мое сердце, что под наши меха копают. В угоду бразильским, аргентинским!.. Вон сколько магазинов пооткрывалось. И демпингуют на чем свет стоит.

— Да, вы точно заметили.

— А как протолкнут парочку указов, так наш охотник дома осядет...

— Верно. А если вас и вам подобных с рынка вытеснить, то Латамерика может не беспокоиться. А выходцев из Германии там полно. Вы знаете, какой новый бизнес открыли торговцы мехами? Обмен старых шуб на новые. А старые, думаете, куда? В дом для престарелых. И за это им налоговые льготы.

Замиралов озадаченно посмотрел на Феликса.

— Ну и ловкачи.

— В общем, про все это я собрал много материала, но не хочу вас сейчас отвлекать. Самое главное, я понимаю, Орландо. Но еще одно скажу: я думаю, этот тип, Дмитрий Летягин, внушает вашей дочери, что фирму надо будет продать, защищая природу...

— Да, лихо придумано. Я вовремя почуял... — Замиралов поднял нос и повел ноздрями, точно дикое животное. — Потому и отыскал Ирину. Ладно, Феликс, жду от тебя сообщений. Новую эмиссию акций обсоси со всех сторон, чтобы юридически все было чисто.

— Я понял. И дам указание подготовить заседание Совета директоров.

— Ага, на нем мы и объявим, что у нас новый член совета. Акции у нее уже будут.

— А вы не опасаетесь никакой выходки со стороны Валентины?

— Опасаюсь. Но ведь на Совете директоров кого-то может и не быть. Кворум я обеспечу.

— Ясно. — Феликс усмехнулся. Хозяин подумал обо всем.

30

Христо сидел возле иллюминатора и смотрел вниз. Самолет собирался пойти на посадку. Снова он в этой стране, которая стремительно менялась, как и весь мир в конце века. Он вздохнул. Отъезд из дома дался ему на этот раз легко. Он вдруг почувствовал, что ему гораздо проще стало жить вдали от семьи. Девочки ходили в школу, а жена... жена Лина занималась собой. Он присылает им хорошие деньги, она помогает сестре, младшая оказалась очень сноровистой. Открыла свое дизайн-бюро. Оформляла выставки и так хорошо развернулась, что ее пригласили готовить меховую экспозицию в Америке. Лина тоже поедет туда, помогать сестре.

Что ж, думал Христо, интересное дело любому на пользу.

Все чаще он вспоминал Ирину. Это воспоминание было похоже на ноющий к непогоде неверно сросшийся перелом. С кем она? Где?

Самолет пошел на посадку, уже выбросил шасси, корпус вздрогнул, Христо поморщился. Такое старье и рухнуть может. Но он не испугался — ну и пусть. Ничего более прекрасного, чем уже было в жизни, ему не испытать.

Сколько лет он еще просидит в этой серой и дождливой стране? Конечно, его могут поощрить и перебросить в Европу. Хорошо. Христо вынужден был признаться, что его не тянет домой, в семью. Время, проведенное вдали от жены и детей, вырыло пропасть между ними. Мостик, который они перекидывали друг к другу в дни отпусков, слишком тонок. А чтобы строить прочный, надо столько сил...

Христо откинулся на спинку кресла. Он не смотрел в иллюминатор, знал, что там увидит. Знал наизусть.