Аромат обмана

— Нет, — коротко ответила Карцева, закрывая сейф.

Потом, уловив чрезмерную жесткость в собственном голосе, посмотрела на Лильку. Теперь она увидела девочку, о которой заботилась с рождения. Неправда, одернула она себя. Еще до рождения. Она обещала себе делать это до тех пор, пока будет нужно.

— А зачем тебе деньги? — ласково, по-матерински, спросила она.

— Я хочу купить тараканов, — объявила Лилька.

Ирина Андреевна едва не рассмеялась. Ах, бедное дитя! Думает, что так легко, как удалось однажды, добывать деньги всегда.

— У тебя их мало в голове? — шутливо поинтересовалась она.

— Вы, как всегда, грубо шутите, — поморщилась Лилька. — Не понимаете — объясню. — Она говорила, не сводя глаз с ключей. Ирина Андреевна подняла их, опустила в карман белого халата. — Я хочу купить мадагаскарцев. Сейчас, пока забава в цене. Вы бы знали, кто ставит на бегах и сколько! — Лилькины щеки заалели. — Там такой бомонд, там… — Она тяжело дышала. — Я могу заработать кучу денег.

— У тебя есть помещение? Или ты хочешь купить его тоже? Боюсь, денег в банке на московский зал не хватит. А бега в деревне Скотниково или здесь, в Петракове, денег не принесут.

— Я сдам мадагаскарцев в аренду, — заявила Лилька. — Тому, у кого есть помещение.

— Вот как? А если насекомые сдохнут?

— Я знаю, как за ними ухаживать.

— В общем, Лиля, мой ответ тебе — нет! Должна признаться, я рада, что тебе нет двадцати пяти.

— Сами сказали, немного осталось, — Лилька вздернула подбородок.

— В твоем возрасте созревание происходит быстро, как у тыквы, — хмыкнула Карцева. — Смотришь вечером — размером с двухлитровую банку. А утром — уже с трехлитровую. Так же и с мозгами молоденьких девушек. Я очень надеюсь, еще передумаешь.

— Что ж, я все поняла. До свидания. — Лилька встала.

— Вечером придешь к чаю? — Ирина Андреевна не хотела жестко заканчивать разговор. В конце концов, она совсем еще девчонка…

— Приду, — Лилька улыбнулась, как прежде. — Я принесу халву из кунжута.

— Тащи! А где вязала? — поинтересовалась Ирина Андреевна.

— Привезли из Туниса. Знакомые.

— Какие у тебя знакомые… Они точно не из Скотникова и даже не из Петракова. — Лилька рассмеялась, покачала головой. — Твои кудри колышутся, как море в четыре балла. Когда купаться запрещено, — насмешливо заметила Карцева на прощание. — Ну хорошо, приходи.

11

— Сегодня у нас заморский гость, — объявила Ирина Андреевна.

Она не смотрела на дочь, поэтому не видела, как побелело ее лицо, а потом начало медленно заливаться краской.

— В-вот как? — сдавленно проговорила Евгения.

— Да, наш большой друг, который живет в это лето на самом берегу моря, — весело говорила мать, продолжая вытирать салфеткой мебель. — Ну и пыли у нас… Просто неловко перед людьми.

— Мама, а… он… на самом деле приехал? — глаза Евгении загорелись забытым светом.

— Как — приехал? — салфетка с восковой пропиткой замерла в воздухе, потом быстро опустилась на бок комода. — Он приедет вечером, — Евгения слышала учащенное дыхание матери, тихое постанывание комода, — после рыбалки.

Серые глаза теряли яркость, как два облачка, когда летнее солнце, уходя за горизонт, лишает их света.

Ирина Андреевна взглянула на дочь. Ох, Господи, что она такое говорит?

— Дмитрий Павлович, — поспешила она, наконец догадавшись, о ком подумала дочь, — он в это лето живет на Можайском море. — Она говорила так, словно не заметила в лице Евгении ничего особенного. — Из-за своих пучеглазых бычков. То ли в море, то ли в пруду он ловит их и очень доволен собой.

— Так это он приедет? — Евгения попыталась придать голосу радость. Но вышло неискренне.

— Он позвонил, сказал, что давно не занимался с Карцевыми просветительской работой. Как бы мы не превратились в деревенских лопухов. Сейчас, говорит он, появилось много любителей выкашивать подмосковные заросли.

Евгения улыбнулась, и Ирина Андреевна почувствовала, как от сердца отлегло. Она знала, что дочь относится к ее давнему другу так же, как и она сама. И всегда рада ему.

— Знаешь, я что-то стала плохо спать ночами, — призналась Ирина Андреевна, продолжая вытирать пыль.

— Тебя что-то мучает, мама? Беспокоит? — Евгения с готовностью ухватилась за новую тему. Ей стало неловко за свою ошибку. Она ждет Костю? Но знает: если бы он даже захотел приехать, он не может — работает.

Конечно, мать знает, что Костя не пропал из ее жизни, он есть до сих пор. Хотя она и говорит матери, будто он теперь просто ее знакомый. Так бывает — человек переходит из одного качества в другое. Но сейчас она выдала себя…

— Да, мучает, — призналась Ирина Андреевна. — Такое чувство, будто кто-то или что-то опасное подступает совсем близко.

— К кому? К тебе? Или к нам?

— К нашему хозяйству. Вообще к нашему делу.

— Ты слишком часто смотришь телевизор, мама, — Евгения окончательно успокоилась. — Наверняка не мигаешь, глядя на экран, как велел доктор, — насмешливо добавила она. — Точно так, как сейчас смотришь на меня.

— Ох, — Ирина Андреевна быстро заморгала. Действительно, она все время нарушает указание окулиста — как можно чаще моргать, особенно когда смотришь на экран компьютера или телевизора. У нее стали слезиться глаза, словно в них насыпан песок. Но и это не все — доктор объявил, что у нее не только блефарит и сухость глаз, но и глазной клещ на веках. — Да, я забываю капать все эти капли, — виновато проговорила она. — Разве упомнишь — четыре раза в день! Я работающая женщина, в конце концов. — Она поморщилась. — Но вполне могу остаться свободной, вот тогда стану только тем и заниматься, что капать в глаза.

— Мама, я тоже… что-то чувствую… Нас ждут неприятности, — тихо призналась Евгения.

— Вот как? Тогда это уже серьезно. — Теперь она с силой терла крышку стола.

— Я думаю, мы должны подманить врага, — предложила Евгения. — Сами.

Ирина Андреевна снова перестала мигать, потом поймала себя на этом, быстро-быстро захлопала ресницами.

Евгения засмеялась и фыркнула:

— Никогда не видела тебя такой кокетливой! Но не думаю, что это поможет обаять противника.

— Признайся, о чем ты говоришь? Или о ком? Ты кого-то подозреваешь? — Ирина Андреевна осыпала дочь вопросами.

— Тебя, — ответила Евгения.

— Ме-ня? — не поверила мать.

— Кто имеет доступ к твоему компьютеру и почте, в том числе? Я. Я заметила, что ты шлешь письма «сестрам». Это признак твоего сильного волнения. Из чего могу заключить — что-то происходит вокруг нашего хозяйства.

— Ну просто сыщик и аналитик, — пробормотала мать. — Вот не думала, что ты меня выследила. — Она с еще большим азартом стала тереть стол. — Да, ты права. Происходит. Поэтому я прощупываю почву на дальних берегах. Нам могут понадобиться деньги, причем много. Я молю Бога, чтоб в фонде «сестер» они были в достатке.

Обе молчали. Потом Ирина Андреевна продолжила:

— Если верить, что зависть, жадность и тщеславие ходят вместе, то я бы предложила присмотреться к нашему ближнему кругу.

— Пожалуй, — согласно кивнула дочь. — Зависть поражает ближний круг. Жадность толкает отнять то, чему завидуешь…

— …а все это делается в угоду тщеславию, — закончила за нее мать. — Ты смотри, как мы с тобой, а? Прямо пианистки — играем в четыре руки.

Они смеялись, довольные друг другом. Ирина Андреевна заметила, насколько быстро взрослеет дочь, это ей нравилось. Она, если честно, устала отвечать за все в одиночку.

— Ну что такое, мама, наши норки и мы вместе с ними для дальнего круга? — продолжала рассуждать Евгения. — После того как я познакомилась с людьми из Фонда защитников дикой природы, мне стали понятны масштабы их деятельности. Они, к примеру, никогда бы не узнали о нас, если бы Алевтина Даниловна не познакомила меня с ними.

— Да, — согласилась мать, — оборот нашего хозяйства для состоятельных бизнесменов — мизер. Я о тех, которые занимаются захватом, называя его изысканно — недружественным поглощением. Они больше выиграют на тараканьих бегах.