Ось времен

Я знал, что любое движение чувств легко изменяет подвижное лицо девушки, но к такой перемене я не был готов. Исчезли легкомыслие, жизнелюбие девушки – появились настороженность, напряженность, постоянное ощущение опасности.

– Солдаты, – выдохнула она, спеша к нам по толстому слою пыли, которая, может быть, была ее телом, – они преследуют меня, Ира. Ты Ира? – она вопросительно смотрела в лицо Белема.

Механдроид кивнул.

– Они гонятся за тобой? – спросил он. – Что это значит? Что они знают? Впрочем, об этом потом. Включай свой аппарат, быстро!

Она опустилась на колени возле металлической пластины, с сомнением коснулась ее.

– Соединения изменились, – сказала она. – Я могу переключить их, но это потребует времени.

– Много?

– Много, – она смотрела в лицо Белема, и сквозь спокойное безразличие проступала легкая возбужденность Топаз. – Солдаты…

Белем с шумом дышал сквозь зубы. Он повернулся и посмотрел на открытую дверь передатчика, откуда один за другим появлялись солдаты.

Рука Белема легла на шар. Из него вырвался столб золотого пламени, который накрыл нас, как шатер. Яркость его немного угасла, и вскоре мы уже могли смотреть сквозь полупрозрачный туман шатра. Из кабины передатчика выскакивали солдаты и сразу же направляли на нас свое оружие.

Вспышки огня ударились о наш шатер и угасли. Они не причиняли нам ни малейшего вреда.

– Мы в безопасности, – спокойно сказал Белем. – По крайней мере несколько дней. А затем проснется супермехандроид. Тем временем доктор Эссен займется своей машиной.

Она кивнула, тряхнула кудрями. Она осторожно обошла мерцающее стеклянное дерево и остановилась перед молочно-белым яйцом, которое даровало нам временное спасение.

– У меня сохранились какие-то смутные воспоминания, – сказала она. – Вспышка света – я очнулась и стала собой, но у меня осталось ощущение, что я была какой-то девушкой по имени Топаз, – она нахмурилась. – Может быть, я что-нибудь пойму, если осмотрю твой проектор, Ира? Белем? Кто ты теперь? – она испуганно посмотрела на его лицо.

– Я Белем, – ответил механдроид. – Ты понимаешь, как ты вышла из состояния Топаз и стала сама собой? Здесь, на временной оси, тела спящих рассыпались в прах, и разум их смешался с разумом их физических двойников. Как это случилось, неизвестно. Почему разум мой, Пайтнера, Топаз стали доминирующими, а разум Кортленда поглотил разум своего нового хозяина – неизвестно.

Он помолчал. И тут Топаз – доктор Эссен – наклонилась к молочно-белому яйцу, взяла его обеими руками, подняла его высоко вверх и изо всех сил швырнула на каменный пол.

Конечно, это была Топаз, ибо доктор Эссен, Летта Эссен, не была способна на такое.

Огненный шар вокруг нас стал рваться на куски. Солдаты с криками рванулись вперед. Белые огненные копья пронзали нашу завесу и высекали огонь из каменных стен пещеры. Топаз радостно захохотала.

И тогда двинулся Белем.

Он упал на колени возле разбитого яйца, свет которого постепенно угасал. Руки его ощупали разбитый шар, и вот тело его начало светиться.

Огненный шар вокруг нас стал быстро восстанавливаться. Разорванные куски пламени соединились, и защитный слой снова стал крепким и непроницаемым.

Я ощутил чудовищную энергию, которую излучал разум и тело механдроида. Даже воздух внутри шатра слегка колебался. Белем использовал себя, чтобы вновь создать защитную оболочку. Все тело его содрогалось под напором страшной энергии. Пайтнер, забытый всеми в страшной суматохе, внезапно зашевелился. Я видел, как он сделал шаг вперед, затем другой. Лицо его слегка оживилось. Разум Белема потерял контроль над Пайтнером, и тот вышел из состояния гипноза, паралича.

Из-за тонкой огненной завесы, которая была нашей единственной надеждой, доносились крики солдат. И тут я услышал повелительный голос – голос офицера.

– Топаз! – кричал он. – Топаз! Останови механдроида!

Ее ответ подтвердил то, что уже было и так ясно. Она была их орудием. Она никогда не превращалась в Летту Эссен. Вероятно, их машины прочли в ее мозгу всю правду и сделали ее инструментом в своих руках. Она до сих пор оставалась их самым опасным орудием и еще не была обезврежена.

Я услышал ее звонкий смех, когда раздался крик офицера, и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что она достала из складок платья миниатюрную копию парализатора, который Пайтнер пытался использовать против меня. Это было оружие, а не игрушка. Я видел, как палец Топаз медленно нажимает на спусковой крючок, готовясь послать парализующее излучение в Белема.

Механдроид ничего не видел и не слышал. Он сконцентрировал все свои силы на том, чтобы поддерживать силовое поле активным. Сейчас все зависело от меня.

Я толкнул Топаз, и парализующее облако пролетело мимо Белема. Топаз свирепо посмотрела на меня и снова направила оружие на Белема. Но я успел перехватить ее руку. Топаз оказалась неожиданно сильной. Она извивалась, как змея, стараясь вырваться.

Однако я ничего не мог поделать с Пайтнером, Он уже почти полностью пришел в себя и теперь медленно тянул руку к поясу, где у него висел пистолет.

Топаз боролась со мной и теперь старалась направить дуло на меня. Защитный барьер вокруг нас снова стал рваться на куски. Силы Белема были явно па исходе.

Я лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. В первую очередь мне надо было обезвредить Пайтнера. Я даже думал, не загипнотизировать ли мне его. Но гипноз не относился к числу моих способностей. И тут мой взгляд упал на маленькое стеклянное дерево. У его основания была кнопка, которую тысячу лет назад нажимал Де Калб.

После трех неудачных попыток я смог дотянуться до нее носком ботинка. Топаз сражалась со мной так яростно, что я едва удержался на ногах. Но вот ветви дерева вспыхнули, началось медленное движение.

– Пайтнер! – крикнул я. – Смотри! Смотри!

Он еще не полностью вышел из-под гипноза. Он послушался моего приказа, повернулся, увидел движущиеся ветви, сделал гримасу и отвернулся.

Я схватил Топаз и, грубо повернув ее, заставил посмотреть на дерево.

– Смотри Пайтнер! – кричал я. – Смотри, Топаз!

Я успел заметить, как он повернулся и стал смотреть на колдовское кружение. Он смотрел, не будучи в силах отвести глаза.

Он стоял, и вот разум угас на его лице, руки опустились.

И тут же я понял, что Топаз тоже прекратила борьбу. Она тоже смотрела на дерево.

Они оба были загипнотизированы. Пайтнер заговорил сонным голосом:

– Кортленд… Кортленд, это ты?.. Де Калб! Что случилось?

– Мюррей! – позвал я его осторожно. Я знал, что это может быть обман, но вполне возможно, что под гипнозом проснулся разум Мюррея.

Белем издал судорожный вздох. Тело его обмякло. И силовое поле заколебалось и исчезло. Мы оказались прямо перед солдатами, которые изумленно смотрели на нас. Они искали взгляд Пайтнера, но встретили взгляд Мюррея.

– Стойте! – рявкнул он им. – Стойте!

В смятении они подались назад. Пока они подчинились ему. Ведь они думали, что он Пайтнер.

Пайтнер ли он?

Он повернулся ко мне и прошептал:

– Кортленд, что случилось? Я спал? Мне снилось, что я Пайтнер.

Среди солдат начался шум. Они что-то говорили офицеру. Момент был критический. Пайтнер-Мюррей повернулся к ним.

– Стойте! – снова крикнул он. – Ждите приказа!

Это помогло – на время. Но они не будут ждать долго. Приказ бросить оружие немедленно превратит их нерешительность в неподчинение.

Но все решилось неожиданно просто.

Серый свет замигал вокруг нас, исчез, снова появился. Послышалось жужжание. Свет все сгущался, и в сером тумане солдаты исчезли, как привидения:

Белем с трудом поднял голову.

– Теперь мы все здесь, – сказал он. – Пайтнер–Мюррей, Кортленд…

– …доктор Летта Эссен…

И только тогда я повернулся. Стоя на коленях возле своего аппарата, Топаз вращала ручки управления.

Да нет, не Топаз, подумал я. Лицо было ее. И тело тоже. Но когда она пристально посмотрела на меня и улыбнулась, я узнал пристальные серые глаза Летты Эссен. Гипноз освободил ее, как освободил Мюррея, из тюрьмы чужого разума, чужого тела.