Адъютант его превосходительства

На лице Кольцова мелькнула едва заметная, почти веселая усмешка.

– Зачем же – в услужение, ваше превосходительство? Я сам большевик.

Ковалевский рывком открыл дверь камеры и сухо добавил:

– Завтра вас отправят в Севастопольскую целость и предадут военно-по­левому суду.

– Я знаю, ваше превосходительство, меня ждет виселица.

И клянусь вам, ничего не боюсь и ни в чем не раскаиваюсь.

– По традициям русской армии вас, как офицера, расстреляют.

Ковалевский постоял еще немного и медленно пошел по коридору.

– Владимир Зенонович! – окликнул его Кольцов, и Ковалевский с ка­кой-то внутренней надеждой остановился. – Я думаю, Владимир Зенонович, что последнее слово останется всетаки за нами, – сказал Кольцов. – Да вы и сами в этом, кажется, начинаете убеждаться… Слышите?

Кольцов поднял глаза вверх, невольно прислушиваясь к далекому гулу фронтовой канонады. Она глухо перекатывалась, точно по крыше здания кто-то передвигал тяжелые валуны.

– Я уважаю фанатизм… но до известных пределов, – сказал Ковалевс­кий. – Вам-то что от того, что красные победят? Вы к тому времени уже будете прахом!..

И Кольцов еще долго слышал шаги командующего, шаркающие, бессильные, стариковские шаги. Это были шаги побежденного…