Страница 10 из 20
— Не правда ли, сеньор Веспуччи, это зрелище должно напомнить вам родную Италию? — заметил Охеда, с любопытством рассматривавший оригинальные сооружения.
— Вы правы, капитан, — с живостью отозвался Веспуччи, пристально всматриваясь в показавшееся вдали селение. — Чем не Венеция? Только Венеция в миниатюре, маленькая Венеция. Для полноты картины не хватает гондол. Ха-ха-ха! А вот и они, — смеясь продолжал флорентиец, указывая на появившиеся между хижинами каное. — Поистине, это маленькая Венеция, капитан!
— Ну что ж, — в тон ему ответил Охеда, — пусть будет так. Назовем этот берег Венесуэлой, чтобы доставить вам приятное.
Плавание Охеды, в котором участвовал Америго Веспуччи, чьим именем впоследствии был назван Новый Свет, происходило в 1499 году. Венесуэла — по-испански маленькая Венеция — так назвали впоследствии весь карибский берег Южной Америки. А затем это звучное имя было присвоено образовавшейся в этой области республике.
Река Января
умерки пришли незаметно. Только что было совсем светло, и вдруг наступила ночь, густая непроглядная тропическая ночь. Душный воздух был напоен пряными ароматами, доносившимися с берега. На небе зажглись первые яркие звезды.
Америго Веспуччи, склонившись над столиком, сидел в каюте и писал, время от времени останавливаясь и задумываясь. Он вспоминал все события плавания, длившегося вот уже около восьми месяцев, и старательно заносил все наиболее интересное на бумагу.
В мае 1501 года португальская флотилия, состоявшая из трех кораблей, покинула Лиссабон и направилась к берегам открытой Кабралом земли, названной им Вера Круш. Более двух месяцев пришлось затратить на то, чтобы пересечь Атлантический океан: непрерывные бури отбрасывали корабли на восток. Наконец, показались берега земли. В богатом убранстве тропической природы они произвели на флорентийца незабываемое впечатление. Не менее сильное впечатление осталось у Веспуччи и от жителей побережья. Богатое воображение итальянца дополняло и преувеличивало виденное.
Под быстро бегающим пером складывались строчки, порой неровные, свидетельствуя о том, что автор торопится описать все то, что он увидел и пережил.
Яркие картины природы, диковинные растения и плоды, пестрые цветы, дурманящие своим сильным запахом, благодатный климат, многочисленные селения, разбросанные вдоль побережья. Жители этих селений кровожадны и свирепы. Они постоянно враждуют друг с другом и проводят жизнь в бесконечных сражениях. Для них нет ничего святого, они не молятся никаким богам и не подчиняются никаким королям, и даже не занимаются торговлей.
Раненых и взятых в плен они поедают. Один туземец, с которым Веспуччи удалось поговорить, утверждал, что съел не менее трехсот человек. А в одном большом селении ему довелось видеть, как под крышами домов висело посоленное человеческое мясо, заготовленное жителями впрок. Они страшно удивились, заметив нескрываемое отвращение, выраженное пришельцами. Ведь человеческое мясо так нежно и вкусно и так хорошо насыщает.
От мыса Сан-Аугустин, которого корабли достигли в конце августа, берег изменил свое направление и повернул на юго-запад. По-прежнему берега были покрыты пышной растительностью, лесами, в которых между большими деревьями порхали пернатые, расцвеченные яркими красками.
В первых числах ноября мореплавателям открылась бухта, названная ими Баия-да-Тодуш-уш-Сантуш (залив Всех Святых), а спустя еще два месяца португальские корабли оказались в виду устья какой-то большой реки. Это было 1 января 1502 года. Устье реки могло служить прекрасной гаванью. Оно вдавалось глубоко в побережье, покрытое горами, одетыми густым темно-зеленым покровом растительности. На широкой глади устья были разбросаны мелкие островки, окаймленные белой пеной прибоя. Вдали вырисовывалась гора причудливого вида, напоминавшая своей формой огромный палец. Кое-где на фоне сочной зелени растительности выделялись яркие пятна скал розового, оранжевого и красного цвета.
Этот цветущий уголок радовал глаз и навевал самые беззаботные мысли.
Было решено назвать открытое устье, поскольку это произошло в первый день нового года, Рио-де-Жанейро.
Сделав последний росчерк, Америго Веспуччи распрямился, расправил затекшие члены и, аккуратно сложив написанные листки, вышел на палубу.
Южная звездная ночь вступила в свои права. Было тихо и знойно. Корабль, слегка поскрипывая корпусом, мерно покачивался на ровной глади залива, на редких плавных волнах.
В отдалении на фоне звездного неба вырисовывались темным силуэтом гористые берега.
Америго Веспуччи вздохнул полной грудью и мысленно произнес: «Поистине, Рио-де-Жанейро — земной рай».
Приведенные здесь записи Америго Веспуччи о плавании португальской флотилии к берегам Бразилии (так теперь именуется часть Южной Америки, открытой Кабралем и названной им Вера-Круш) грешат многими преувеличениями, а подчас и не соответствуют действительности. Прежде всего это касается вопроса о каннибализме жителей берегов Бразилии, которые никогда людоедством не занимались.
Обнаруженное португальцами 1 января 1502 года устье большой реки, названное ими Рио-де-Жанейро, что в переводе с португальского означает Река Января, оказалось впоследствии не устьем, а превосходной глубокой бухтой, на берегах которой теперь стоит столица Бразилии, сохранившая и по сей день название, данное бухте португальцами.
Остров Троицы
ончался пятьдесят второй день плавания. Далеко позади остались севильский порт Сан-Лукар де Баррамеда и Канарские острова. Немногим больше полутора месяцев понадобилось для того, чтобы покрыть расстояние от берегов Испании до пятого градуса северной широты.
Все шло наилучшим образом, и вдруг…
Корабли остановились. Дальше двигаться было невозможно: флотилия попала в полосу безветрия. Паруса тряпками повисли вдоль мачт, страшная тропическая жара парализовала жизнь на судах. Изнуренные зноем люди не в состоянии были сделать ни единого шага. В полном бессилии они лежали кто где, мучимые жаждой. А пресной воды не осталось почти ни капли. Тусклые взгляды людей, в которых уже нельзя было уловить даже искры надежды, устремлялись к небу, а пересохшие губы машинально шептали слова молитвы.
Восьмой день длилась уже эта пытка. Только чудо могло спасти мореплавателей от неминуемой гибели.
Колумб, измотанный жарой, недугом и заботами, в изнеможении отдыхал в своей каюте. Он был в совершенном отчаянии: все рушилось — его планы, его надежды. С таким трудом ему удалось снарядить эту третью по счету экспедицию в составе шести сравнительно небольших кораблей, комплектовать их экипажи, и все впустую!
Еще день-два и наступит конец, — ни один человек не в состоянии перенести такие муки. Счастье еще, что один день было безоблачно, а затем небо покрылось тучами и полил дождь. Пересохшими ртами испанцы ловили каждую дождевую каплю, подставляли бочки, собирая драгоценную влагу. А если бы все восемь дней штиля солнце палило столь же нещадно, как и в первый? Можно не сомневаться, что суда его флотилии давно превратились бы в плавучие кладбища.
«Ветра, попутного ветра, любого ветра!» — стучала ему в голову неотступная мысль.
«Ветра, попутного ветра, какого-нибудь ветра!» — невольно повторяли его потрескавшиеся губы.
Но ветра не было — ни малейшего дуновения.
Пали ранние тропические сумерки. Колумб впервые за долгое время забылся тяжелым тревожным сном. Сколько длилось это состояние забытья, он не знал. Очнулся он от какого-то легкого поскрипывания, в первое мгновение не сообразив, откуда исходит этот звук. Среди мертвой тишины корабля он прозвучал подобно громовому раскату. Но крик людей, глухо донесшийся до его каюты, объяснил ему все.