Бехтерев

В тот же день тело Бехтерева предали кремации в недавно отстроенном крематории при Донском монастыре. Вечером урну с прахом ученого, заключенную в обитый черно-красным шелком небольшой дубовый ящик, доставили на Октябрьский (ныне Ленинградский) вокзал. Проводить останки Бехтерева в Ленинград собрались тысячи москвичей. Траурный поезд отправился поздно вечером.

На Октябрьском (ныне Московском) вокзале Ленинграда встретить прах Бехтерева собралось множество людей. Здесь были делегации общественных, медицинских — и научных организаций, врачи, преподаватели, студенты, бывшие пациенты покойного. Многотысячное траурное шествие проследовало по Невскому проспекту, через Троицкий мост, на Петроградскую сторону. Перед зданием Государственного института мозга, которое не в состоянии было вместить огромную толпу провожающих, состоялся грандиозный траурный митинг. От Академии наук выступал академик С. Ф. Ольденбург, от Военно-медицинской академии ее начальник профессор В. П. Воячек, от Психоневрологической академии профессор А. В. Гервер, от Института мозга профессор Л. Л. Васильев.

Урну с прахом Бехтерева установили в созданном еще в 1925 году музее Бехтерева при Институте по изучению мозга и психической деятельности. Урна долгое время хранилась в специальном стеклянном патроне, вмонтированном в пьедестал бюста Бехтерева, выполненного вскоре после его смерти крупным советским скульптором Манизером.

Некрологи, воспоминания о Бехтереве, мысли о нем поместили тогда все газеты и множество журналов. Под ними стояли подчас подписи выдающихся деятелей Советского государства и крупнейших ученых. В их числе — М. И. Калинин и А. В. Луначарский, нарком здравоохранения H. À. Семашко, академики С. Ф. Ольденбург, А. Е. Ферсман, А. А. Ухтомский.

В своей статье, опубликованной в «Правде» 28 декабря 1927 года, Н. А. Семашко писал: «Бехтерев был одним из первых ученых, которые пришли к нам после Октября. Стоит только вспомнить те тяжелые времена, когда ученые были настроены частью враждебно, частью выжидательно, чтобы понять, какого ценного работника получила в лице Бехтерева молодая Советская власть. Белогвардейцы не могли простить этого Бехтереву, клеветали против него, обливали его помоями, но старик Бехтерев не склонил своей головы под градом инсинуаций и лжи. Он твердо до последнего дня своей жизни помогал строить социализм в нашей стране. Реорганизация школы проходила при непосредственной консультации невропатолога, психиатра и педолога профессора Бехтерева. В борьбе с беспризорностью он принял самое деятельное участие. Самых трудных, наиболее развращенных улицей беспризорных мы стремились посылать в учреждения профессора Бехтерева. Его голос невропатолога и психиатра громко звучал и звал на борьбу с алкоголизмом… Чуть не накануне своей смерти он был в Наркомздраве, где строил новые и новые планы по расширению деятельности своих научных и научно-практических учреждений по борьбе с беспризорностью и алкоголизмом».

В некрологе президиума Ленинградского Совета говорилось: «Несмотря на свою напряженную научную деятельность, Владимир Михайлович, принимая активное участие в жизни советской общественности, являлся бессменным членом Ленсовета пяти последних созывов, положив немало трудов для установления культурных связей с научными силами Запада и популяризации среди них достижений Советской власти и науки. Вместе с тем свою научно-популярную работу Владимир Михайлович сумел направить на служение рабочему классу, на борьбу за его оздоровление. Вся научная и общественная деятельность покойного является живым примером тесного союза науки и труда, который зародился, растет и крепнет в стране рабочих и крестьян.

Жизнь и труды Владимира Михайловича — лучший венок на его могилу».

В наши дни много делается для сохранения памяти о Бехтереве и развития созданных им направлений неврологической науки, для пропаганды идей выдающегося ученого. Этим занимаются, в частности, в Психоневрологическом (бывшем Патолого-рефлексологическом) институте в Ленинграде, носящем его имя. Сотрудники института бережно хранят и пополняют находящийся в его составе музей Бехтерева. Одному из них, доктору медицинских наук А. М. Шерешевскому, недавно удалось установить, что сохранился принадлежавший Бехтереву дачный домик в поселке Вишневка Лазаревского района Краснодарского края. Решением Краснодарского краевого Совета народных депутатов от 15 февраля 1977 года в нем организуется музей Бехтерева. Возможно, что мемориальным музеем станет со временем и дом ученого на Каменном острове в Ленинграде, где он жил с 1913 года до самого конца своей жизни. Имя Бехтерева носят улицы в Ленинграде, в Москве, в Казани, в Кирове, село, в котором он родился. Память о Бехтереве чтут советские неврологи, и прежде всего те, кто трудится в учебных и научных учреждениях, в которых работал когда-то выдающийся ученый, — в Военно-медицинской академии, в Казанском университете, в 1-м Ленинградском медицинском (бывшем Женском медицинском) институте, в Ленинградском санитарно-гигиеническом институте (бывшем ГИМЗе). Эту книгу автор рассматривает также как дань памяти выдающемуся ученому, врачу и гражданину, имя которого ему представляется в одном ряду с именами Сеченова и Менделеева, Мечникова и Павлова, Введенского и Ухтомского, Тимирязева и Вернадского.

Заканчивая книгу, автор хотел бы выразить свою признательность всем, кто содействовал ее созданию, и прежде всего директору Психоневрологического института имени Бехтерева профессору M. M. Кабанову, начальнику кафедры нервных болезней Военно-медицинской академии имени Кирова, генерал-майору медицинской службы, профессору Г. А. Акимову, доктору медицинских наук А. М. Шерешевскому, психологу В. А. Журавелю, сотрудникам Ленинградского государственного исторического архива.

Пусть эта книга напомнит читателю об одном из выдающихся сынов России.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наконец-то в созданной М. Горьким серии «Жизнь замечательных людей» появилась книга о выдающемся деятеле отечественной и мировой науки, крупнейшем русском неврологе Владимире Михайловиче Бехтереве. Это был человек, наделенный необычайными способностями и поистине несравненным трудолюбием. Впрочем, читатель уже и сам, думается, пришел к такому выводу. Бехтерев не побоялся взяться за те именно дисциплины — невропатологию и психиатрию, которые во времена его становления как врача еще не имели достаточно надежного научного фундамента. Невзирая на множество встреченных трудностей и преград, молодой ученый принялся за изучение морфологии и физиологии нервной системы. Длительная, самоотверженная работа привела к тому, что он обогатил эти разделы неврологической науки множеством ценнейших открытий и создал фундаментальные труды, значение которых трудно переоценить. И прежде всего в их числе следует назвать двухтомный труд «Проводящие пути спинного и головного мозга» и семь томов под общим заголовком «Основы учения о функциях мозга». Названные книги стали настольными для нескольких поколений специалистов. Они не потеряли своего значения до настоящего времени.

Читатель, познакомившийся с книгой, несомненно, уже получил представление о характере и содержании деятельности Бехтерева. Здесь же, в заключительном слове, быть может, уместно сказать об этих работах уже несколько ближе к специфическим интересам сегодняшней медицинской науки, поскольку обращенная к самой широкой аудитории книга, естественно, писалась с вполне осознанным стремлением к определенному облегчению ее восприятия людьми, подчас весьма далекими от ее проблем.

Итак, еще раз кратко о главных достижениях, связанных с многолетней плодотворной деятельностью Бехтерева. Прежде всего он уделил много внимания совершенствованию методов обследования больных. Им описано более двадцати рефлексов и симптомов, содействующих выявлению определенных форм патологии нервной системы. Он сконструировал несколько приборов, позволивших расширить возможности уточнения диагноза у неврологических больных. Бехтерев впервые описал некоторые новые клинические формы, и в том числе одеревенелость позвоночника, широко известную сейчас как «анкилозирующий спондилоартрит» — иначе «болезнь Бехтерева».