Бехтерев

Учреждения и издания Психоневрологической академии пользовались большим авторитетом не только в Советской стране, но и за рубежом. Институты академии поддерживали научные связи с Психоневрологическим институтом в Париже, с Неврологическим институтом в Берлине, Психоневрологическим институтом в Вене и с другими родственными зарубежными научно-исследовательскими учреждениями. Бехтерев, Павловский и другие ведущие ученые институтов Психоневрологической академии часто выезжали за границу в научные командировки. Бехтерев состоял членом английского и французского обществ сближения с СССР, преследовавших главным образом культурные цели: взаимную связь в науке, литературе и искусстве.

Страна залечивала раны, строилась, крепла. Победы в гражданской войне и в борьбе с интервентами, первые успехи в труде подтверждали жизнестойкость Советской власти. Все шире разворачивалось мирное строительство. Все больше значения придавалось науке. Но в стране не хватало научных кадров. В то же время немало работавших ранее в России научных работников и преподавателей в 20-е годы по разным причинам находилось за рубежом. Это обстоятельство побудило Бехтерева выступить с обращением к русским ученым, находящимся за границей. В нем говорилось: «…Находящиеся вне пределов России ученые и преподаватели, если они желают своей творческой деятельностью участвовать в создании культуры страны в новых условиях ее жизни, должны вернуться в Россию, дабы примкнуть к общей работе… В настоящих условиях… страна нуждается в научных деятелях, как лицах вполне подготовленных к творческой деятельности и в школе, и в жизни».

На это воззвание откликнулось немало находившихся в эмиграции ученых. Одним из них был человек сложной судьбы, невропатолог К. Н. Третьяков. В 1911 году он вместе со старшим братом за участие в революционном движении был исключен из Петербургского университета. Тогда же выехал во Францию, где учился, а с 1916 года работал в Парижском университете. В 1923 году его пригласили преподавать в бразильском городе Сан-Паулу. В связи с призывом Бехтерева вернуться на Родину Третьяков вступил с ним в переписку.

Вот текст ответа Бехтерева на одно из писем Третьякова: «Дорогой Константин Николаевич! Я получил Ваше письмо из Бразилии от 11 ноября 1923 года. И если бы случилось почему-либо оставить Сан-Паулу, и Вы решились бы возвратиться в Россию — в Ленинград (Петроград), то, конечно, найдете все условия для занятий по интересующим Вас предметам и постепенно устроитесь, чему я порадовался бы. Для признания за Вами права гражданства, необходимого для въезда в Россию, мною своевременно было принято все возможное. Но если Вы не имеете еще на руках надлежащего разрешения, то советую вновь обратиться в Москву, в Главнауку, Сретенский бульвар, 6, с соответствующим ходатайством. С искренним приветом и добрыми пожеланиями. Бехтерев. 31 марта 1924 года».

Хлопоты увенчались успехом, и, отработав в Сан-Паулу оговоренный в контракте срок, в сентябре 1926 года Третьяков приехал в Ленинград. Здесь по ходатайству Бехтерева его приняли на должность научного сотрудника в Патолого-рефлексологический институт имени Бехтерева. Кроме того, он консультировал как невропатолог в больнице имени Мечникова и в Государственном рентгенологическом институте. В 1931 году Третьяков стал заведующим кафедрой нервных болезней Саратовского медицинского института, где и проработал 25 лет. В 1945 году его избрали членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР. Всемирное признание получили работы Третьякова, способствовавшие выяснению причин развития паркинсонизма.

Со стороны эмигрантов — ярых антисоветчиков обращение Бехтерева вызвало злобную реакцию; они обвиняли его во всех смертных грехах. Отвечая на адресованное ему открытое письмо бежавшего из революционной России профессора Ростовцева, опубликованное в «Ревельских последних известиях», Бехтерев отмечал, что «профессору Ростовцеву следовало поставить перед собой альтернативу: оставаться ему с народом или без народа». Он осуждал Ростовцева за то, что приглашение вернуться на Родину им было воспринято как преступление против нее. Бехтерев утверждал, что если Родина переживает кризис, то обязанностью патриота должно быть стремление оказать ей помощь «всеми своими силами, всем своим умением, хотя бы даже путем тяжкого самопожертвования». Именно так, считал Бехтерев, должен поступать истинный патриот, а «не бежать в чужие страны за «белыми булками» и во избежание столкновения своих политических взглядов с большевизмом».

В ответ на обращение к ученым-эмигрантам Бехтерев стал получать сообщения о желании вернуться на Родину от оказавшихся за рубежом людей разных профессий. Так, именно ему направила телеграмму с просьбой оказать содействие группа офицеров и солдат бывшей армии Юденича, которая, как говорилось в их телеграмме, «стремится в Россию не для войны и политики, но жить и работать для России и примирения». Телеграмма была подписана от имени организации «Массовое влечение в Россию ушедших оттуда». Бехтерев передал эту телеграмму в Наркомат иностранных дел, откуда его известили, что «для возвращения в Россию бывших офицеров и солдат приняты все меры».

Известно, что с 1921 по 1931 год в Советский Союз возвратилось 181432 эмигранта. Какую-то роль в этом, по-видимому, сыграло и обращение Бехтерева.

В 1925 году из печати вышла книга Бехтерева «Психология, рефлексология и марксизм», которой ученый придавал особенное значение в ряду своих сочинений. Там он отстаивал изложенные в начале века в работе «Психика и жизнь» свои представления о сущности нервной энергии, первопричиной которой, как и других форм энергии, он признавал энергию Солнца.

Мнение о том, что именно солнечная энергия дает начало другим ее формам, признавалось многими деятелями естествознания. Однако в период обостренной борьбы за чистоту материализма оно подвергалось подчас жестокой критике со стороны некоторых философов, усматривающих в нем попытку обосновать концепции сторонников так называемого объективного идеализма, основоположником которого принято считать Платона.

Объективные идеалисты утверждали существование «космической», или «мировой», души. Бехтерев, однако, одухотворенность, сознание, разум считал всегда явлением вторичным, обусловленным деятельностью мозга. Тем самым его представления о сущности психики принципиально отличались от идеалистических взглядов и, в частности, от концепции основателя психофизиологического параллелизма, крупного немецкого химика В. Оствальда, которого В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» осуждал за путаность философских позиций. В работе «Психология, рефлексология и марксизм» Бехтерев полемизировал с Оствальдом и подчеркивал нетождественность его и своих взглядов.

Деятельность нервной системы Бехтерев объяснял с позиций так называемой энергетической теории, которую тогда поддерживали многие стихийные материалисты. Указания на роль энергии в работе нервной системы имеются уже у И. М. Сеченова. Он указывал на «способность нервной системы заряжаться энергией, как ни объясняй это явление, так как существует тот факт, что нервные центры играют роль аккумуляторов для поступающих в них раздражителей». Сеченов тогда воздержался от объяснения такого явления. Бехтерев попытался это сделать. Он выдвинул теорию о существовании нервно-психической энергии, с которой связывал как движение нервного тока (тока импульсов), так и проявление собственно психических процессов в мозгу. «Источник этой энергии, — считал Бехтерев, — содержится во внешнем мире, откуда она при участии воспринимающих органов, как трансформаторов внешней энергии, передается к мозговым центрам. Из последних же… та же энергия передается к… мышцам и отделительным клеткам желез, переходя таким образом в механическую и молекулярную работу». При этом Бехтерев считал возможным «говорить об энергии как о сущности, не поддающейся пока научному анализу до конца…».

Полемизируя с одним из критиков энергетической теории, О. Франкфуртом, Бехтерев писал: «Очевидно, что и сообразуясь с марксизмом, правильнее держаться энергетической (электрической или, вернее, электромагнитной) теории материи, как и энергетической (электромагнитной) теории нервного тока, так, как говорит об этом и А. Тимирязев в статье «Опровергает ли современная электрическая теория материи материализм?».