Стакан молока, пожалуйста

В конце концов Дорте ответил Людвикас:

— Мы сняли его у одного знакомого.

— Мы останемся здесь до утра? — спросила Дорте, еще надеясь, что их пребывание в этом доме не выйдет за рамки обычного.

— Там видно будет, — буркнул Людвикас и искоса глянул на Хозяина Собаки.

— Они все тоже получили работу в Стокгольме? — спросила она, пытаясь встретиться глазами с кем–нибудь из девушек. Но они отворачивались.

— Какого черта вы притащили ее сюда? — заорал Хозяин Собаки. — Заткните ей пасть и ведите ее в баню!

— Извините, — заикаясь, проговорила Дорте, — но я не могу идти в баню.

Хозяин Собаки встал так резко, что опрокинул стул.

— Разве я не велел вам заткнуть ей пасть? Макар! — прошептал он настолько внятно, что все другие звуки исчезли. И сплюнул пену, скопившуюся у него в уголках рта.

Дорте не знала, что люди могут так обращаться друг к другу. Все это не имело никакого отношения к действительности. Воспитанные люди так не разговаривают. Ведь она только сказала, что не может идти в баню. А это ее личное дело. Она наклонилась к Людвикасу, сидевшему рядом с ней, и прошептала:

— Я могу пойти туда… где мы будем спать. Где это?

Неожиданно над ней навис Хозяин Собаки. Его пальцы, как когти, впились ей в шею, он почти приподнял ее со стула. У нее вырвался крик боли, когда он ударил ее коленом в живот. Она упала на пол.

Одно мгновение она не могла дышать и только барахталась, лежа на спине. Все звуки, если они и были, исчезли. Лица вокруг стола превратились в несколько серых воздушных шаров, прикрепленных к краю столешницы. Кто–то проделал в них дырки там, где должны быть глаза. И все–таки они парили над столом. Это было невероятно. Однако на всякий случай Дорте прикрыла голову руками. Она успела вовремя. Носком сапога Хозяин Собаки стал подкидывать ее, как футбольный мяч.

Дорте уже не помнила, что было раньше, а что — потом, потому что у ночи появился привкус свинца. Она не думала о последовательности, но твердо знала одно: все, что она помнит, — важно. А всего остального просто не могло быть.

7

— Ступайте в душ! — прохрипел Макар и издал неприятный смешок, он стоял в дверях, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Ни дать ни взять — американский солдат, который командует военнопленными. Дорте однажды видела такую фотографию. К счастью, у Макара не было с собой автомата.

Пахло сигарами. И чем–то еще — похоже, сильно нагретыми деревянными стенами. Очень сильно. Когда–то давно. Все было очень давно. Удушающе сладкий, тошнотворный запах, похожий на запах старого прогорклого сала. Особенно в первой комнате, где вокруг стола сидели мужчины со своими рюмками, бутылками и трубками. Пятерых из них не было в кухне во время ужина. Двое были совсем молодые, трое — почти старые. И еще Макар, Людвикас и Хозяин Собаки. Застывшие, как маски, лица. Такими масками одноклассники Дорте пугали друг друга. Наверное, мужчины просидели здесь уже довольно долго. Воздух был спертый от табачного дыма. Когда девушки вошли, маски повернулись к ним. Рты раскрылись. Глаза впивались в каждую проходящую мимо стола.

— Лучше я пойду и лягу, — едва слышно пролепетала Дорте Макару, который крепко держал ее за плечо. Ольга и Марина молчали, они прошли прямо в маленькую комнату, где стояли скамейки для белья и были сделаны кабинки со шлангами для душа.

— Ступай помойся! Ляжешь, когда тебе разрешат! — прохрипел Макар.

Хозяин Собаки, сложив на груди руки, смотрел на них. Должно быть, он был болен. Причем опасно, у Дорте от его ударов все еще болели живот и ребра. Еле переступая ногами, она прошла в душ вслед за другими девушками. Ноги и руки ее не слушались, изо рта вырывались нечленораздельные звуки. Но вот дверь закрылась, и Макар исчез.

Девушки начали раздеваться. Руки Дорте ей не подчинялись.

— Быстрее, а то нам всем плохо придется, — сказала Ольга по–русски.

— Что он нам сделает? — стуча зубами, спросила Дорте.

— Не думай об этом. Только не спорь с ним. А то он озвереет! Забудь обо всем! Зато потом сможешь выспаться, — пробормотала Марина и открыла душ.

Руки Дорте по–прежнему не действовали. Зубы стучали, как камешки в металлической коробке. Ольга уже разделась и собиралась встать под душ, но, увидев состояние Дорте, молча принялась ее раздевать. Туфли, брюки, майка, трусы. Быстро, быстро. Умело.

Привычными руками она поднимала руки и ноги Дорте.

— Зачем нам принимать душ? — стуча зубами, спросила Дорте, когда Ольга толкнула ее под струю воды.

— Молчи! Мойся, и все! Не разговаривай, — сказала Ольга, у нее был голос человека, который уже очень давно не спал.

Дорте не успела вытереться, как снова вошел Макар. Она прикрылась полотенцем и старалась дотянуться до своей одежды.

— Пошли! Сейчас начнутся танцы! — засмеялся Макар.

Широко открыв глаза, Дорте смотрела на девушек, которые, обернув полотенца вокруг бедер, выстроились перед Макаром. На это не надо обращать внимания, ведь это не имеет ничего общего с реальностью! Ни–че–го! В конце концов Дорте тоже удалось обернуть полотенце вокруг бедер.

Когда Макар открыл дверь и вытолкнул их в комнату, где сидели мужчины, разговоры смолкли. Все маски повернулись к девушкам. Рты были черными дырами, из которых, как на морозе, шел пар. Двое из них оскалили ряды синеватых сосулек Зажженные сигары в темноте вспыхивали, точно красные глаза. Высоко в стене было открыто окно. Весь дым стекался туда. Страшно далеко на темном небе взрывались миллионы звезд. Все настоящее было бесконечно далеко.

У Дорте отвис подбородок. Челюсти не попадали друг на друга, зубы стучали против ее воли. Кожа под мокрым полотенцем мгновенно словно истлела. И отвалилась кусками и каплями, как пылающий лед.

— Господа, наконец мы подошли к самому главному. Макар! Открой дверь в святилище! Целиком! — Хозяин Собаки встал.

Макар распахнул широкую дверь, покрытую затейливой резьбой. Она вела в комнату, где вокруг большой кровати стояло несколько кресел. Над кроватью висела люстра с длинными рожками и голыми лампочками в патронах. Мужчины гуськом вошли и расселись в креслах вокруг кровати. Проходя мимо девушек, они старались ухватить их. Дорте почувствовала грубую руку между ног, в то время как она изо всех сил прижимала к себе полотенце. Она чувствовала себя тряпичной куклой, описавшейся возле кухонного стола. Но опилки из нее уже высыпались. Еще немного — и она превратится в ничто.

Мужчины сидели спиной к кровати. Только Хозяин Собаки стоял рядом с кроватью, словно директор цирка.

— Ольга! Приготовь все! — приказал он все тем же низким металлическим шепотом.

Ольга поставила одну ногу перед другой. Так она дошла до кровати. Расстелила сложенную белую простыню. Очень медленно. Видно, она уже проделывала это раньше. Больше она не прикрывалась полотенцем. Теперь оно лежало у ее ног, и она не сделала ни малейшей попытки поднять его. С кресел послышались аплодисменты. Яркий свет падал на худенькое тело Ольги, на большие синяки, которые в некоторых местах уже пожелтели.

Дорте захотелось закричать «НЕТ!», но губы ей не повиновались. Они изо всех сил старались не разжаться. Звезды были настоящие! Небо тоже! Но только не это!

Макар включил стоявший на полу проигрыватель, Ольга уже расстелила простыню. Сгорбившись, она подняла свое полотенце и почти проползла мимо мужчин к Дорте и Марине.

Что–то похожее на польку звенело и дребезжало на полу вместе с проигрывателем. Звук полз по холодному полу, впивался в голые ноги девушек, поднимался по лодыжкам и икрам к бедрам и прятался где–то у них в животах. Лицо у Марины посерело. Остекленевшие глаза были опущены.

— Марина, потанцуй! Потанцуй для нас! — приказал мужской голос.

Сперва никто не тронулся с места, Марина как будто не слышала приказа.

— Танцуй! — Голос прозвучал, как удар железного хлыста.