Дочь Каннибала

– Я все сделаю, все! Тогда была не моя вина, мы же принесли деньги и сделали все, как они велели, но когда мы пришли туда, то обнаружили там полицию, я им ничего не сказала, клянусь тебе, ничего! Наверное, они следили за нами! – быстро тараторила я, забыв, что телефон могут прослушивать.

– Делай, что тебе велят, не то меня убьют, – молил Рамон.

– На этот раз все получится, – пообещала я.

Но слышать меня он уже не мог – трубку повесили.

Через два часа посыльный принес великолепный букет голубых тюльпанов. Именно тюльпанов, ведь тюльпан – мой любимый цветок, и это явно была насмешка, издевательство. Дрожащими руками я вскрыла конверт; карточка, отпечатанная мельчайшим шрифтом на лазерном принтере, гласила:

«Передача выкупа состоится сегодня вечером, в 19.46, на вокзале Аточа. В зале на первом этаже, между офисами компаний ABE и «Тальго», находится киоск, где продают сладости; рядом с киоском стоит скамейка. Садитесь на нее справа, поставьте чемодан рядом с собой перпендикулярно скамейке. Смотрите вперед, сидите спокойно и ждите. Это последняя возможность. Если вы опять провалите дело, мужа живым не увидите. «Оргульо обреро».

Если вы опять провалите дело! Значит, я была виновата, а именно этого я всегда и боялась. Виновата ли я в том, что я человек посредственный, что не оправдала надежд своих родителей, что неправильно любила других людей, что не вышла ростом, что потеряла зубы в автомобильной аварии, что и сама несчастлива, и других не сделала счастливыми, и в том, что в мире люди голодают? А теперь я, получается, виновата в похищении Рамона, и в том, что в первый раз выкуп передать не удалось, и в том, что Рамону отрубили палец? Меня затрясло от ужаса.

– Тихо! На этот раз все получится, – сказал Феликс спокойным голосом.

Но меня продолжала бить дрожь.

– Успокойся, дорогая, я с тобой, – сказал Адриан.

Он обнял меня сзади, прижавшись грудью к моей спине, точнее животом, – у нас большая разница в росте, – и склонив голову мне на плечо. Он, такой сильный, большой, горячий, укрыл меня своими объятиями, словно влюбленный медведь, словно теплое пальто в мороз, словно безопасное убежище. Глупо, но факт: меня перестало трясти. На самом-то деле я не слишком доверяла Адриану и вовсе не думала, что он может как-то особо защитить меня от похитителей или оберечь от моих собственных страхов. Но достаточно было его прикосновения, его красивого, похожего на морду кота, лица, тепла его тела, согревающего мне спину и даже наивного хвастовства «я с тобой», слов, которые показались бы мне смешными в любых других устах, – всего этого хватило, чтобы у меня прошла дрожь, а руки и ноги расслабились: я вдруг стала женственной, точнее феминоидной,то есть регрессировала, вернулась в древние культурные матрицы, стала древней женщиной, самкой, будто у меня внезапно выключились мозги, и вся я стала просто женской функцией, и у меня остались только внутренности, словно превратилась в медузу, пульсирующий комок желатина, который слепо плывет туда, куда несет его течение.

В общем, в объятиях Адриана я перестала дрожать и уже более спокойно заныла:

– Ничего не получится и на этот раз. Я ведь даже толком не поняла инструкций.

Так оно и было: я несколько раз прочла карточку, не понимая ни слова, будто бы читала условие задачи на экзамене по математике.

– Не волнуйся, все довольно просто, – сказал Феликс. – Нам надо сделать две вещи: прийти заранее, чтобы место на скамейке не было занято, и избежать полицейской слежки. О последнем позабочусь я.

Было половина пятого, и времени у нас оставалось немного. Мы снова опустошили мешок с собачьим кормом, снова сложили купюры в чемодан, снова вышли на улицу с этими чертовыми деньгами, которые весили бог знает сколько. Конечно, у Феликса уже был готов план, как избежать хвоста.

– Во-первых, на моей машине мы не поедем. Уж слишком она приметная, за ней легко следить. Лучше взять такси.

– Хорошо, я сейчас вызову по телефону, – сказала я.

– Нет. Скорее всего, нас прослушивают и, чего доброго, пришлют такси с переодетым полицейским вместо водителя. Нет, будем ловить такси на улице, это надежнее.

Конечно, надежнее, но не так быстро и не так удобно, учитывая, что при нас было двести миллионов песет. Ожидая, пока Адриан поймает и приведет такси, мы с Феликсом стояли в подъезде, и меня не покидало воспоминание о том, как на нас тут напали несколько дней тому назад.

– В конце концов нас ограбят, – прошептала я, не в силах сохранять достойное героини молчание.

Феликс улыбнулся и приоткрыл полу твидового пиджака. Ужас, он не забыл прихватить свой пистолетище, черный, как злые мысли, и древний, как наполеоновская пушка. И зачем только связалась с этим стариком, из него песок сыплется, а он еще прихватил свой музейный экспонат?!

– У нас отнимут и деньги, и пистолет, – мрачно подытожила я.

Но в эту минуту появился Адриан с такси.

– На площадь Кальяо, – сказал Феликс водителю.

Ложный адрес входил в план моего соседа с целью сбить полицию со следа. Когда мы доехали до площади Кальяо, Феликс расплатился с таксистом и дал щедрые чаевые.

– Знаете, нам надо забрать мою жену, она очень больна, и ей трудно ходить, – сказал Феликс таксисту, притворяясь слабым и беззащитным стариком. – Сделайте нам одолжение, поезжайте в туннель и ждите нас у спуска с площади Хасинто Бенавенте, там, где стоянка. Мы будем там через пять минут. Я буду вам чрезвычайно признателен и заплачу тысячу песет сверху.

– Договорились, – ответил таксист.

– Прекрасно. Значит, помните: на стоянке возле спуска. Через пять минут.

План все-таки был неплох. Мы выходим из такси на площади Кальяо, оказываемся в пешеходной зоне и пешком идем по улице Пресьядос – молодому и сильному Адриану нетрудно протащить такое расстояние неудобный и тяжеленный чемодан. Предполагаемые преследователи будут вынуждены бросить машину и идти пешком, а когда мы пересечем пешеходную зону, они останутся без транспорта и не сумеют догнать нас. Там мы спускаемся в туннель, а у спуска нас ждет такси. Полицейский, оказавшись без машины в таком месте, где невозможно быстро поймать такси, неизбежно потратит несколько драгоценных минут, которых нам хватит, чтобы затеряться в плотном потоке автомобилей. Наконец, через несколько кварталов мы отпускаем такси, номер которого полицейский, разумеется, запомнит, и берем другое.

– Приняв эту последнюю простую предосторожность, мы окончательно оторвемся от хвоста, – удовлетворенно сказал Феликс, объяснив нам в подробностях свой план ухода от преследования.

И действительно, план показался нам разумным и не слишком сложным. К сожалению, на условленном месте никакого такси не оказалось. Мы стояли и ждали.

– Странно, – в полной растерянности сказал Феликс.

– Вот тебе и идеальный план. Я знал, что так будет. Ты совсем потерял профессионализм, – проворчал Адриан, еще не отдышавшийся от пробежки с двадцатикилограммовым чемоданом.

Мы подождали еще. Машины пролетали мимо, обдавая нас волнами выхлопных газов. Мерзавец таксист не появлялся. Я возмущалась им от всей души: беспомощная, тяжело больная жена Феликса сейчас мучилась бы удушьем в этом кошмарном туннеле. А еще я думала: в любой момент рядом с нами может остановиться машина, и это будут полицейские.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Феликс. Он выглядел удрученным, разбитым наголову, снова постаревшим.

– А чего тут понимать: не явится твой таксист, вот и все, – злился Адриан.

В общем, нам пришлось подниматься наверх пешком, да еще с неподъемным чемоданом. Когда мы поднялись на площадь, у нас ушло еще минут пять на то, чтобы поймать свободное такси. Я глядела во все глаза, но не обнаружила ни одной подозрительной с виду или по маневрам машины; впрочем, и раньше, когда мы шли пешком, я не заметила преследования. Хотя, конечно, главное свойство хорошего сыщика – оставаться невидимым, так что полной уверенности у меня не было. Мы были так обескуражены и подавлены, что бросили все уловки и даже не стали менять такси, а отправились прямиком на вокзал Аточа. Прибыли мы туда в шесть двадцать.