Страница 19 из 191
Но дальше в таком положении дело оставаться не может. Среди этих людей замечается известная апатия, вызванная тем, что они сами себе наскучили. Все, что они могут противопоставить портняжному коммунизму, в сущности сводится к фразам Грюна о «человечности» [50]и к грюнизированному Прудону, что им с превеликим трудом вдолбили г-н Грюн собственной персоной и его оруженосец — старый спесивый столяр, папаша Эйзерман, а частью и наш друг Э[вербек]. Все это им, конечно, скоро осточертело. Начались вечные повторения, и, чтобы не дать им заснуть(буквально, так как эта эпидемия начала свирепствовать на собраниях), Э[вербек] терзал их хитроумными рассуждениями об «истинной стоимости» (которая лежит отчасти и на моей совести), а также нудной болтовней о германских первобытных лесах, об Арминии-херуске и о ерундовской старонемецкой этимологии — по Аделунгу, у которого сплошное вранье.
Впрочем, действительным вожаком этих рабочих является не Э[вербек], а Ю[нге], который в свое время был в Брюсселе. Этот парень прекрасно понимает, что следовало бы изменить, и мог бы многое сделать, так как он всех их держит в руках и в десять раз умнее всей этой публики. Но он чересчур непостоянен и каждый раз выдумывает новые проекты. Если до сих пор так мало сделано, то только потому, что в течение почти трех недель мне никак не удавалось его повидать — он не бывал на собраниях и нигде нельзя было его найти. Без него большинство вяло и нерешительно. Но с этой публикой надо набраться терпения; сперва надо изгнать Грюна, который на самом деле прямо или косвенно оказывал на них ужасно расслабляющее влияние, а когда они будут отучены от этих фраз, я надеюсь чего-нибудь добиться, потому что у них у всех огромный интерес к изучению экономических вопросов. Так как я теперь держу в руках Э[вербека], который, несмотря на известную вам невероятную путаницу в голове, полон самых лучших намерений, и Ю[нге] также всецело на моей стороне, то это скоро удастся сделать. Относительно корреспондентского комитета я совещался с шестерыми. План встретил большое сочувствие, особенно у Ю[нге], и будет здесь приведен в исполнение. Но пока не будет устранено личное влияние Гр[юна] и пока они окончательно не отделаются от его фраз, к ним не вернется прежняя энергия; до тех пор, принимая во внимание большие материальные препятствия (особенно то, что почти все вечера заняты), ничего нельзя поделать. Я им предложил в их присутствии выложить Грюну прямо в лицо все его личные подлости; Б[ернай]с также хочет прийти, да и Э[вербек] намерен свести с ним счеты. Это произойдет тогда, когда они покончат свои собственные дела с Г[рюном], то есть получат гарантию возврата денег, ссуженных Г[рюну] для печатания его дрянной книжонки насчет ландтага. Но так как Ю[нге] не пришел, а остальные в большей или меньшей степени вели себя по отношению к Г[рюну], как дети, то и это дело еще не улажено, хотя при некоторой энергии оно могло бы быть закончено в пять минут. Беда в том, что большинство этих парней — швабы.
2) Теперь кое-что забавное. В своей новой, не напечатанной еще книге, которую Грюн переводит, Прудон придумал великолепный способ делать деньги из ничего и приблизить для всех рабочих наступление царства божьего на земле [51]. Никто не знал, в чем дело. Г[рюн] тщательно хранил эту тайну, но отчаянно хвастал, что ему известен новый философский камень. Всеобщее напряженное ожидание. Наконец, на прошлой неделе к столярам, у которых я был, является папаша Эйзерман, и постепенно старый кривляка наивно выбалтывает великую тайну. Г-н Г[рюн] доверительно сообщил ему весь план. Теперь послушайте, в чем заключается этот величественный план спасения мира: это не больше и не меньше как давно уже известные в Англии и десяток раз обанкротившиеся labour-bazars, или labour-markets [52], ассоциации всех ремесленников различных профессий, большой склад, где все продукты, доставленные членами ассоциаций, оцениваются точно по издержкам на сырье плюс издержки на труд и оплачиваются другими продуктами членов ассоциации, оцениваемыми таким же способом. Та часть доставленных продуктов, которая превышает потребность в них ассоциации, продается на мировом рынке, и выручка выплачивается производителям. Таким образом, философствует хитрый Прудон, он и другие члены его ассоциации упраздняют прибыль, которую получает торговый посредник. Что он таким путем упраздняет и прибыль на капитал его ассоциации,что этот капитал и эта прибыль должны быть точно так же велики,как капитал и прибыль упраздненных им торговых посредников, что он, следовательно, правой рукой отбрасывает то, что получает левой, — обо всем этом наш мудрец и не подумал. Что его рабочие никогда не будут в состоянии достать необходимый капитал, так как в таком случае они могли бы с тем же успехом основать самостоятельное предприятие, что экономия на издержках, которые могла бы дать ассоциация, ничто по сравнению с колоссальным риском, что вся эта история сводится к желанию при помощи фокуса убрать из этого мира прибыль, оставив производителей прибыли, что все это — настоящая идиллия в духе штраубингеров [Straubingeridylle] [53], с самого начала совершенно исключающая крупную промышленность, строительное дело, сельское хозяйство и т. п., что им придется нести только убыткибуржуа, не участвуя в их прибылях, — все это и сотни других возражений, напрашивающихся сами собой, он совершенно забывает, увлеченный своей иллюзией, кажущейся ему правдоподобной. Преуморительная история! Отец семейства Грюн верит, конечно, в новый спасительный план и мысленно видит себя уже во главе ассоциации из 20000 рабочих (они с самого начала хотят широкоповести дело), причем, конечно, все его семейство будет получать бесплатно пищу, одежду и квартиру. Но Прудон навсегда скомпрометирует себя и французских социалистов и коммунистов перед буржуазными экономистами, если публично выступит с этим планом. Вот чем объясняются его жалобы и выпады против революции [54]— он таил in petto {60} мирное средство спасения. Пр[удон] как две капли воды похож на Джона Уотса. Этот последний видит свое призвание в том, чтобы, несмотря на свой нереспектабельный атеизм и социализм, оставаться в глазах буржуазии респектабельным человеком; Пр[удон] изо всех сил хлопочет, чтобы, несмотря на свою полемику против экономистов, стать признанным великим экономистом. Таковы сектанты.К тому же это такая старая история!
3) А теперь еще одна в высшей степени любопытная вещь. — Аугсбургская «Allgemeine Zeitung» от 21 июля в корреспонденции из Парижа от 16 июля пишет о русскомпосольстве:
«… Это официальное посольство; но вне его или, скорее, надним стоит некий г-н Толстой;он не занимает определенного поста, но известен как «доверенное лицо двора».Раньше он занимал должность в министерстве народного просвещения, потом явился в Париж с литературной миссией,написал здесь несколько записок для своего министерства и составил несколько обзоров французской прессы. Затем он перестал писать, но зато стал действовать. Он живет на широкую ногу, бывает всюду, принимает всех, занимается всем, все знает и очень многое устраивает. Мне кажется, что именно он является действительным русским посломв Париже… Его заступничество делает чудеса» (все поляки, которые просили о помиловании, обращались к нему), «в посольстве все склоняется перед ним, и в Петербурге он пользуется большим влиянием».
Этот Толстой и есть не кто иной, как наш благородный Толстой, навравший нам, будто он хочет продать в России свои имения [55]. Кроме квартиры, где мы у него бывали, он имел еще роскошный дом на улице Матюрен, где он принимал дипломатов. Поляки и многиефранцузы давно уже знали это, только немецким радикалам, среди которых он считал более удобным играть роль радикала, ничего не было известно. Цитируемая мною статья написана одним поляком, которого знает Бернайс, и тотчас же была перепечатана в «Corsaire-Satan» и «National». Когда Толстой прочитал статью, он только громко рассмеялся и пошутил над тем, что его наконец раскрыли. Он теперь в Лондоне и, так как роль его тут сыграна, попытает свое счастье там. Жаль, что он не вернется, иначе я попробовал бы сыграть с ним несколько злых шуток, а в конце концов оставил бы свою визитную карточку на улице Матюрен. После всего этого ясно, что рекомендованный им Анненков — тоже русский шпион. Даже Бакунин, который должен был знатьвсю эту историю, так как другие русские знали ее, тоже очень подозрителен. Я, конечно, не дам ему этого заметить, но постараюсь отплатить русским. Как ни мало опасны для нас эти шпионы, им, однако, не следует ничего спускать. Они являются удобными объектами для того, чтобы производить над ними эксперименты in corpore vili {61} по части интриги. На это они, пожалуй, годятся.
50
Говоря о «портняжном коммунизме», Энгельс имеет в виду вейтлингианство (см. примечание [43].
К.Грюн, находившийся в 1846–1847 гг. в Париже, проповедовал среди немецких рабочих мещански-сентиментальные взгляды «истинного социализма», а также усиленно рекламировал мелкобуржуазно-реформаторские идеи Прудона. «Истинный социализм», получивший распространение в Германии с 1844 г., являлся выражением реакционной идеологии немецкой мелкой буржуазии. Псевдосоциалистические идеи «истинных социалистов», с их отказом от политической деятельности, от борьбы за демократию, культом любви и абстрактной «человечности», в сочетании с шовинизмом, филистерством и политической трусостью, приносили особенный вред в Германии 40-х годов XIX в., когда главными задачами являлось объединение демократических сил в борьбе против абсолютизма и феодальных порядков и одновременно формирование самостоятельного пролетарского движения на основе революционной классовой борьбы. Маркс и Энгельс в 1846–1847 гг. выступили с решительной критикой «истинного социализма». — 39.
51
Имеется в виду, книга: Р.J.Proudhon. «Systeme des contradictions economiques, ou Philosophie de la misere». T. I–II, Paris, 1846 (П.Ж.Прудон. «Система экономических противоречий, или Философия нищеты». Тт. I–II, Париж, 1846). В 1847 г. Грюн выпустил в Дармштадте немецкий перевод первого тома этой книги: «Philosophie der Staatsokonomie oder Nothwendigkeit des Elends» («Философия политической экономии, или Необходимость нищеты»). — 40.
52
Говоря о labour-bazarsили labour-markets— рабочих базарах, Энгельс имеет в виду Labour Exchange Bazars (базары для обмена продуктов труда), которые были основаны кооперативными обществами рабочих в различных городах Англии; в 1832 г. это движение было возглавлено Р. Оуэном, основавшим такой базар в Лондоне; на этих базарах продукты труда обменивались при помощи бумажных «рабочих денег», единицей которых служил час рабочего времени. Эти предприятия, представлявшие собой утопическую попытку организовать безденежный обмен в условиях товарно-капиталистических отношений, вскоре обанкротились. — 41.
53
Штраубингеры(Straubinger) — странствующие подмастерья-ремесленники в Германии. Маркс и Энгельс называли так немецких ремесленников, в значительной степени находившихся еще во власти отсталых цеховых представлений и предрассудков и питавших реакционные мелкобуржуазные иллюзии о возможности возврата от капиталистической крупной промышленности к мелкому ремеслу. — 41.
54
Энгельс имеет в виду письмо Прудона Марксу 17 мая 1846 г. в ответ на предложение участвовать в деятельности корреспондентских комитетов. См. «Correspondance de Р. J. Proudhon». Т. II. Paris, 1875, р. 198–202 («Переписка П. Ж.Прудона». Т. II. Париж, 1875, стр. 198–202). — 41.
55
Энгельс был введен в заблуждение по вине К.Бернайса и Г.Бёрнштейна, на что он сам позднее указывал в письме Марксу 15 января 1847 года (см. настоящий том, стр. 74). В заметке, напечатанной в «Allgemeine Zeitung» («Всеобщая газета»), речь шла о царском шпионе Я. Н.Толстом, а не о либеральном русском помещике Г. М. Толстом, с которым Маркс и Энгельс познакомились в Париже. — 42.