Кадиллак-Бич

Резкий стук шагов в светлом белом холле. Элегантные черные туфли.

Агенты Миллер и Биксби пробились сквозь череду распахивающихся дверей и с трудом повернули налево в следующий коридор. Сумасшедшие стояли вдоль стен, раздетые, кричащие, плачущие, ищущие у себя в голове передатчики-имплантаты. Костлявый мужчина с седыми висками, лежащий на растяжке, осмотрел проходящего мимо Миллера с ног до головы.

— Чтоб твоя мать сосала в аду! — И тут же облевал всего себя гейзером цвета зеленого горошка.

Миллер сунул руку в карман пиджака и протянул что-то человеку.

— Ментоловая жвачка?

— О, благодарю.

Агенты дошли до следующего крыла. Врач проверил документы и открыл дверь.

Махони ходил по своей клетке взад-вперед. Он был в фетровой шляпе и твидовом пиджаке, однако твид в этот раз — другой. На галстуке — кегли для боулинга. На столе лежал номер «Уолл-стрит джорнал», развернутый на статье Сержа.

— Мне бы кусок железа, чтоб замочить легавого, который уронил монетку…

Агенты придвинули стулья к плексигласовой перегородке. Миллер достал из конверта толстую пачку черно-белых глянцевых снимков и просунул их в щель.

Махони взял фотографии и начал просматривать. Здания в Южной Флориде. Мотели, рестораны, бары, автобусные остановки.

— Ничего в голову не приходит? — спросил Миллер.

— Пальто из Чикаго, закаты в Гарлеме, большая кружка пунша, шлюха на коленях у босса, желтая канарейка…

— Я о фотографиях.

— Вы хотите, чтобы я выбрал те, которые подходят Сержу?

— Это рекламные снимки туров с его веб-сайта. Но их сотни. У нас не хватит времени.

— И вы хотите знать, где организовать мобильное наблюдение?

— Именно.

Махони отобрал несколько фотографий и бросил их на стол.

— Все очень просто, — сказал он и сунул всю пачку в прорезь. — Вам нужен лед.

— О чем ты говоришь? — спросил Миллер. Махони только улыбнулся. Миллер встал.

— Нам пора. Махони кивнул.

— Ветер, копыто, пыль, увядание, бриз, скольжение, носок и пятка, держись тротуара, оставь кожу, ведя башмачную машину…

На основе фотографий, отобранных Махони, агенты Миллер и Биксби организовали мобильное наблюдение на Коллинз-авеню — между двадцатыми и сороковыми домами. Они проехали «Райскую скалу», направляясь на север…

— Хорошо бы оповестить местную полицию, — сказал Биксби, заполняя барабан служебного револьвера.

— И предоставить газетам шанс покончить с моей карьерой?

Машина обогнула скопление пешеходов и мопедов на перекрестке.

— Не верю! — воскликнул Биксби, резко повернувшись, чтобы проводить взглядом нечто на противоположной стороне улицы. — Там лимузин!

Миллер резко и бесшумно развернулся и уперся в багажники двух автомобилей, остановившихся на красный свет.

Загорелся зеленый. Черный лимузин продолжал двигаться на юг, за рулем сидел Чи-Чи с неизменной зубочисткой. Серж разместился сзади со своим блокнотом и проверял номера зданий. Мик разговаривал по телефону с букмекером и наблюдал по телевизору, как норвежцы метают бревна. Ленни достал из бумажного пакета чизбургер. Сити и Кантри заплетали бисер друг другу в волосы. Взгляды Расти и Дуга устремились вдаль на миллион миль.

На экране маленького телевизора судьи приложили рулетку к торцу бревна.

— Свен только что обошел Олафа, — сказал Мик, передавая Ленни выпивку. — У тебя десять секунд.

Ленни мгновенно вернул стакан назад и повернулся к Сержу.

— Куда мы теперь едем?

— Пока не решил. Нужно разыскать Лу. Мик передал Ленни еще стакан.

— Снова?

— Свен опять в зоне.

Ленни осушил стакан и повернулся к окну, рассматривая движение на тротуаре, пляжных полураздетых девиц, бодибилдеров на роликовых досках, пенсионеров в инвалидных колясках.

— Теперь я понял, куда во Флориде сплавляют престарелых граждан. Мы только что были в кубинском доме, Морт живет в еврейском. И пока едем, я видел, наверное, еще штук двадцать.

— У Флориды этого добра на любой цвет и запах, — сказал Серж. — Живые памятники истории штата: община экс-агентов ЦРУ на пенсии недалеко от Форт-Майерса, стареющие промышленники в Палм-Бич, люди с телевидения и из кино на пастбище в Форт-Лодердейле, циркачи-лилипуты в лагере из надувных конструкций с алюминиевым каркасом к югу от Тампы и даже приют для пожилых шимпанзе-астронавтов на Мысе.

— Ты дурачишь меня.

— Кто бы мог подумать, что они так долго проживут? Но бросить стариков на произвол судьбы нельзя. Они — национальное достояние. То же относится и к выздоравливающей колонии «Дельфинов Майами» состава 1972 года.

— Они еще молоды.

— Тридцать три года прошло с того победного сезона. Некоторые попали сюда. Ведут себя тихо, живут замкнуто со своими коллекциями марок и призовыми регалиями. Но каждые несколько лет, когда «Дельфины» встречаются в середине сезона с какой-нибудь командой из Национальной футбольной лиги и не проигрывают, угрожая побить рекорд, они выкатываются на своих креслах-каталках в поисках удачи на тротуары Майами.

— Эй, я знаю хороший еврейский анекдот, — сказал Ленни.

— Я тоже раньше любил еврейские анекдоты. Пока не попал в историю.

— Что ты хочешь сказать?

— Как ты думаешь, откуда евреи попали в Майами?

— Сдаюсь! Куба? Серж кивнул.

— Нет, правда, — не отставал Ленни.

— Многие на самом деле приехали с Кубы.

— Да я пошутил, — сказал Ленни. — Просто вспомнил про кубинцев в Майами.

— Когда в Европе дела шли хуже некуда, евреи разлетелись кто куда, — объяснил Серж. — Многие перебрались в Штаты, но другие не сумели сразу выправить документы, у некоторых на это ушли годы. С пароходов их высаживали на Кубе, чтобы ждали.

— Теперь мне стало неловко.

— С другой стороны, я ценю хорошую шутку. Если это «смех с тобой, а не над тобой», тогда можешь продолжать.

Автомобиль с агентами проехал на желтый свет, держась довольно близко. Наследующем перекрестке машина, ехавшая между ними, повернула направо, и агенты оказались как раз за лимузином, что позволило Биксби отлично рассмотреть внутренности салона в бинокль.

— Что там происходит? — спросил Миллер. Биксби настроил фокус.

— Похоже, обсуждают что-то важное.

— Вероятно, стратегическое совещание о жизни и смерти, — съязвил Миллер. — Решающий момент, приближающаяся опасность дистиллирует мысли до стерильной чистоты, коммуникация сужается до основных элементов выживания. Я бы все отдал, чтобы услышать, о чем они говорят.

— Раввин на мотоцикле… — говорил Ленни.

— Ортодоксальный? — Что?

— Раввин ортодоксальный? Так забавней. Мне нужно выстроить в голове картинку. От чудных хасидских кудряшек у меня живот сводит от смеха.

— Не знаю.

— Есть две вещи, которые никогда не бывают лишними в комедии: гипсовые лубки для шейных позвонков и ортодоксальные раввины. Допустим, у тебя фильм с дохлым эпизодом, который нужно оживить шуткой. Отправьте парня с лубком на шее. Он бесценен: идет по улице осторожно и очень медленно, у него перелом позвоночника, от полного паралича отделяют миллиметры, и тут появляются рабочие-строители, несущие несколько длиннющих стремянок… От смеха я вытираю слезы. То же самое с ортодоксальными раввинами. Все, на что они способны, это выглядеть очень серьезно и молиться. Поставьте их на батут — и все кончено!

— Никогда бы не подумал, — признался Ленни. Мик подал ему еще один стаканчик.

— Так где твой анекдот?

— О’кей, раввин, то есть… Подождите, я… Кажется, меня заклинило.

— Доложите позже, когда восстановите связь.

— О’кей.

Серж захлопал в ладоши перед Расти и Дутом.

— Возвращаемся к жизни! — воскликнул он и сунул серебристый диск в проигрыватель DVD.

— Сейчас будем проезжать, — предупредил Серж. — Когда-нибудь видели «Яростного быка»?

Никакой реакции.

— Хорошо. Помните ночной клуб, который держал Джейк Ламотта в Майами? Приближаемся. Я недавно выяснил адрес в недрах библиотеки. Уверен, там сейчас другой клуб, но надеюсь, они сохранили исторический интерьер нетронутым.