Страница 26 из 62
— Не понимаю, — сказала я. Конечно, призрак ничего мне не ответил. Он всегда молчал и будет молчать. Потому что это вовсе не Смерть стояла сейчас в переулке, она не ждала, с бесконечным терпением, нужного момента, чтобы пробить мой билет и воздать по заслугам. Вечный Страж не подавал мне пальто, тонкий, но неопровержимый намек на то, что танцы кончились, балл окончен и погасли свечи.
И если я хотела еще доказательств что привидение это, был лишь видением, игрой переутомленного разума, мне нужно было только напомнить себе, что ни Бэрронс, ни Джейни и Дерек О’Баннион не видели его, хотя находились в непосредственной близости. Джейни и О’Баннион не были совсем уж убедительным доказательством, но Бэрронс — несомненно был. Боже правый, этот человек учуял запах поцелуя на мне. Он ничего не упустит.
— Это из-за того, что я убила Роки О’Банниона и его людей? Поэтому я вижу тебя? Потому что я собрала их одежду и выкинула в мусор, вместо того, чтобы отослать в полицию или домой к их семьям? — у меня в колледже были лекции по психологии. Я знала, что здоровый разум иногда выкидывает шуточки, а мой здоровым назвать трудно. Он был обременен мстительными мыслями, сожалениями и быстро умножающимися грехами. — Я знаю точно это не потому что я убила тех Невидимых на складе или из-за того что проткнула Мэллиса. Это были хорошие дела. — Я смотрела на привидение. Насколько мне придется быть честной с собой, чтобы избавиться от него?
— Это из-за того, что я бросила маму горевать в Эшфорде, и переживаю что без меня ей не станет лучше?
Или эта штука преследовала меня за что-то совсем другое? Неужели корни проблемы уходят в теплый день у бассейна, когда я загорала и нежила свою ухоженную шкурку у бассейна, слушала легкую музыку, а в это время за тысячи километров от меня, моя сестра умирала от потери крови распростертая в грязной Дублинской аллее?
Это случилось потому что я разговаривала с Алиной каждую неделю часами, целые месяцы, и никогда не почувствовала ничего подозрительного в ее голосе? Что так и не высунула голову из своего счастливого мирка, чтобы понять что-то не так с ней? Потому что я уронила свой дурацкий мобильник в бассейн, поленилась пойти за другим и пропустила ее последний звонок, единственный шанс на всю свою жизнь услышать ее голос?
— Это потому что я подвела ее? Так? Я вижу тебя потому что мне стыдно, что я продолжаю жить дальше?
Тьма сгустилась под капюшоном призрака, безымянная, безупречная, шелковая тьма которая обещала забвение. Неужели я подсознательно ищу именно этого? Моя жизнь стала такой странной и ужасной потому что я хотела уйти — вместо того чтобы мучить себя страхом смерти, оказывается я просто заслужила смерть — неужели я утешаю себя таким обещанием?
Ну уж нет, это слишком сложно для меня. Не имею я суицидальной жилки. Я верю во все хорошее и радужное, и никакие чудовища и чувство вины в мире не изменят этого.
Ну и что дальше? Больше ничего, от чего мне может быть плохо, не приходило в голову, и честно говоря, искать не хотелось. Само психоанализ закончился прямо сейчас, не нужно копать вглубь.
Я не ела с самого утра, ноги болели от ходьбы, и я устала. Я хотела поесть, и усесться с хорошей книгой у теплого очага.
Неужели я не смогу сама разогнать своих демонов?
Я чувствовала себя круглой дурой, но попыталась:
— Изыди, нечестивый демон! — и направила на него луч фонарика. Он прошел сквозь него и уперся в кирпичную стену позади него. К тому времени как свет упал на булыжную мостовую, мой Мрачный Жнец исчез.
Хотелось бы верить, что больше он не появится.
Глава десятая
Когда, в понедельник вечером, на целый час раньше обычного, Бэрронс вошел в книжный магазин, я громко высказала переживание, которое целый день не выходило у меня из головы:
— Почему Гроссмейстер оставил меня в покое? Прошло уже две недели, а его ни слуху, ни духу.
На улице снова лил дождь. Улицы были наводнены, а наши клиенты — испарились. Несмотря на то, что посетителей было мало, я чувствовала себя виноватой за то, что чаще стала закрывать магазин с тех пор как начала работать в магазине. И сегодня решила не закрывать дверь до 19 часов минута в минуту. Я занималась тем, что раскладывала книги на полках и вытирала витрины.
— Предполагаю, мисс Лэйн, — сказал он, закрывая дверь за собой. — что это лишь удобная для нас отсрочка. Я специально подчеркнул слово «нас», чтобы вам снова не вздумалось безрассудно действовать в одиночку.
Он никогда не даст мне забыть, что в тот день, одна отправившись в Темную Зону я чуть было не умерла, если бы он не подоспел вовремя. А мне плевать. Может вываливать на меня что хочет. Его доминирование перестало так уж сильно раздражать меня.
— Удобная? — да уж, для меня удобнее некуда, но сомневаюсь, что Бэрронс заботиться обо мне.
— Ему. Скорее всего, он сейчас занят чем-то другим. Если, исчезнув в портале, он отправился в эльфийскую страну, то время там идет иначе.
— В’лэйн рассказывал про это. — я занималась опустошением кассового аппарата, считала чеки и укладывала их в стопку, затем подсчитывала суммы на калькуляторе. Бухгалтерия в книжном магазине велась по старинке, и поэтому была настоящей мукой.
Он подозрительно посмотрел на меня.
— У вас с ним начались весьма откровенные разговоры, не так ли мисс Лэйн? Когда вы видели его в последний раз? Что еще он вам сказал?
— Сегодня вопросы задаю я. — когда-нибудь, я напишу книгу под названием «Как диктовать диктатору, как ускользать от ускользающего или как справляться с Иерихоном Бэрронсом».
Он фыркнул.
— Если эта иллюзия вашего главенства, успокаивает вас, мисс Лэйн, то ради Бога, продолжайте заблуждаться и дальше.
— Болван. — произнесла я и посмотрела на него примерно так же, как и он сам смотрел на меня. Он засмеялся, я продолжала свирепо глядеть на него, потом моргнула и отвела взгляд. Я закончила обтягивание пачек купюр резинками, положила наличку в кожаный мешочек, и ввела последние цифры в калькулятор, подсчитала выручку за день. На какой-то миг, Бэрронс показался мне вовсе не темным, неприступным и холодным, а темным, неприступным и … теплым. Если серьезно, то когда он рассмеялся, он показался мне … в общем … даже привлекательным.
Я скривилась. По-видимому, я съела что-то несвежее на обед. Записав сумму дневной выручки в бухгалтерскую книгу, я закрыла мешочек в сейф позади меня, затем вышла из-за прилавка, и перевернула вывеску на двери. Закрывая дверь, я помахала инспектору Джейни. Не вижу смысла, зачем мне нужно было делать вид, будто я его не замечаю. Надеюсь, он промок, замерз и подыхает с тоски. Меньше всего мне нужно было такое, целый день глядящее на меня, напоминание о смерти О’Даффи.
— А что с Мэллисом? — поинтересовалась я. — Он точно мертв?
Я была так занята врагами, которых видела часто, что забыла тех, которых некоторое время не наблюдалось рядом.
Мэллис — урожденный Джон Джонстон младший, сын богатого английского финансиста — очень удобно потерял своих родителей в неожиданной автокатастрофе, которая, к вящей радости страховой компании, так никогда и не была раскрыта, и получил в наследство примерно биллион долларов, все это произошло с ним в нежном возрасте двадцати четырех лет. Он тут же отказался от своего многосоставного имени, обозвался просто — Мэллис, и заявился в общество как недавно превратившийся в живого мертвеца. Это случилось восемь или девять лет назад. С тех пор, он обзавелся мировым фэн-клубом истинных поклонников, они толпами съезжались в южный район Дублина, в готический особняк, ко двору лимонноглазого вампира.
Вампир он там или нет — Бэрронс кажется не верил в это — каждый решал сам для себя. Я точно знала лишь одно, он нечто большее, чем просто человек. Белый как снег, высокий, худой, с мускулистой фигурой танцора, я видела, как он прикончил почти двухметрового, здорового охранника одним легким ударом. Я до сих пор сама не понимаю, как мне удалось выжить после его удара тогда в Темной Зоне, после того как я проткнула его копьем.