Страница 8 из 64
И все-таки, невзирая на ее потрясающую красоту, Кристина пользовалась непропорционально небольшим успехом. Участвуя в уроке математики только крохотным уголком сознания, Тереска раздумывала о причинах этого непонятного явления. Любой парень при виде Кристины сперва немел от восхищения, а потом начинал относиться к ней со своеобразной опаской, оказывая знаки внимания другим, менее красивым. Кристина вела себя нормально, относясь ко всем с одинаковым дружелюбным равнодушием, никого не выделяя и никому не стараясь понравиться.
«Какая собака тут зарыта? — думала Тереска. — Парням же должно нравиться завоевывать недоступных женщин, пусть для разнообразия. Да и разве она недоступная? Ничего подобного, ее можно было бы покорить, если бы только кто-нибудь попробовал. А, ну да, один попробовал… За нее же должны драться! Ей, наверное, просто все безразлично, в ней словно нет жизни, она все-таки перебарщивает с этим своим спокойствием…»
Апатия и равнодушие. Кристина была абсолютно апатична и равнодушна, лишена всякой инициативы, временами казалось, что ей и жить-то не очень хочется. Если ее подбивали на какое-нибудь дело, она пассивно сопротивлялась, а если уж удавалось ее заставить в чем-то участвовать, она делала это абсолютно равнодушно, без малейшего желания, даже не скрывая, насколько ей все это скучно и нудно. Школу она собиралась заканчивать только для того, чтобы ее не трогали, потом выйти замуж, иметь дом и детей, при условии, что это все произойдет само, без особых усилий и стараний с ее стороны. Да, если долго с ней общаться, становилось скучно и муторно…
«Вот, наверное, в чем дело, — подумала Тереска. — Никто же не выдержит такого: жить и за себя, и за нее. Пару дней — это пожалуйста, но ведь не постоянно. Они, наверное, это чувствуют и боятся из-за лени…»
— По-моему, лучше всех с этим справится Кемпиньская, — сказала с кафедры Каракатица ядовито-сладким голоском. — В конце концов, сможете сделать это вдвоем, вместе с Букатувной…
Не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, Тереска при звуке своей фамилии машинально поднялась из-за парты. Она смутно почувствовала, что Каракатица ни о чем не спрашивала, поэтому не пыталась отвечать, глядя на классную руководительницу совершенно бессмысленным взглядом. Сидящая рядом Шпулька застыла как изваяние и не пыталась ничем помочь.
— Ну вот, теперь вы знаете, что вам делать, — сказала Каракатица. — Разумеется, ты согласна. Жертвователей, если они захотят, можете записывать. Сама понимаешь, что от результата твоих стараний зависит все. Можешь сесть.
— Господи, ты что, совсем сдурела?! — отчаянным шепотом прошипела Шпулька. — Ты зачем согласилась?!
— Не знаю, — виновато и тревожно ответила Тереска, тоже шепотом. — Она меня застала врасплох. А чего ей надо? Я ни слова не слышала.
— Кемпиньская, это не значит, что вы с Букатувной должны уговариваться немедленно!
Только после звонка с урока Тереска узнала, на что она выразила молчаливое согласие.
— Ты что, оглохла, что ли? — сказала сердитая Шпулька — Я просто остолбенела! Кто нам даст деревца, люди ведь продают их за большие деньги, и как ты себе это представляешь — носильщика, что ли, наймешь?!
— Я вообще не понимаю, что ты такое говоришь, — сказала не менее сердитая Тереска. — Какие деревца, какого носильщика?! Что нам нужно делать?!
— Посадить сад.
— Нам?
— Всему классу. А мы с тобой должны обеспечить саженцы или что-то там в этом роде, которые надо выпросить. Люди должны нам это подарить. Пожертвовать. Как гуманитарную помощь. А фрукты из этого сада пойдут в детский дом. Не помню который.
— Матерь Божия! Где этот сад?! У школы?
— В Пырах. В рамках движения озеленения страны. О чем ты думала, Господи, что оглохла на уроке до такой степени?!
Тереска была ошарашена.
— О Кристине, — призналась она. — Кто выдумал этот идиотизм?
— Вот уж не думала, что я такая интересная, — с вежливым удивлением вмешалась Кристина. — Только не сваливай вину на меня.
— Педагогический коллектив школы, — мрачно ответила Шпулька. — Долгосрочная общественная работа с долгосрочной пользой. А о чем ты там думала?
— Погоди. Это же глупость. Фрукты из этого сада будут только через пару лет! Мы что, должны будем и после окончания школы возделывать этот садик? Всю жизнь? И кто будет за этим следить?
— Нет, я с тобой больше не могу, — ответила Шпулька. — Сил моих нету. Ты и впрямь ни слова не слышишь! Кристина, скажи ей ты, а я должна прийти в себя.
— Мы будем ухаживать за садом только до окончания школы, — объяснила Кристина. — Потом, после нас, следующий класс и так далее, столько времени, сколько будет существовать эта школа или этот сад. То есть мы будем только помогать, потому что детский дом будет стоять тут же рядом, его только еще собираются строить. Сторожить будет специальный дядька, с псом. Ему кто-то там будет платить. Лучше, чтобы был беспризорный, над ним тоже можно будет взять шефство. Пес… то есть… беспризорный, а не сторож. Ухаживать за садом будет вся школа после уроков и в воскресенье, а мы только посадим. Благодаря этому ученики будут на свежем воздухе.
— Иными словами, двух зайцев сразу? — обрадовалась Тереска, до которой еще не дошло, какие обязанности она на себя взвалила несколько минут назад. — И дети, и пес, и свежий воздух… Одна польза!
— Дура ты, — горько буркнула Шпулька, которая сидела, опустив голову на руки в позе крайнего отчаяния. — Она что-то там болтала насчет помощи и организации работы, чтобы распределить обязанности на все двадцать пять девок, чтобы каждая понемножку… Как же, разбежались! Не верю ни единому слову! А ты согласилась, как не знаю кто! Ни одна даже не шелохнулась, теперь черт с рогами нам поможет, больше никто, можем утереться! Теперь мы ответственные, и конец! И мы обе должны теперь разыскать эти деревца, да еще и постараться, чтобы это были хорошие сорта. Ты понимаешь в деревьях? Я вообще себе не представляю, как мы их будем перетаскивать! На своем горбу? Если вообще хоть что-то достанем. Я так и вовсе не представляю, где надо искать!
Тереске эта идея начала нравиться, главным образом из-за беспризорного пса, который получит в результате стол и кров. Животных она любила.
— Найдутся, — сказала она беззаботно. — Мало, что ли, вокруг садоводов? Мало дачников? От одного деревца никто не обеднеет, можно будет уговорить. Кроме того, ты что, решила, что это будут дубовые коряги? Такое деревце маленькое и легкое, можно за один раз пять штук принести. Ну, подумаешь, пару раз прогуляемся.
— На тебя просто затмение нашло, — с некоторым ужасом убежденно сказала Шпулька и выпрямилась. — Не понимаю, как ты могла согласиться на то, чтобы мы все сделали вдвоем. Она же спрашивала, кто в силах это сделать! Ты понимаешь, сколько этого должно быть?!
— Сколько?
— Тысяча штук!
— Сколько?!
— Тысяча штук. В скобках прописью: ты-ся-ча! Пусть даже каждое весит килограмм, это значит, что мы должны перетаскать тонну! А может быть, и десять тонн!
— О Господи! — сказала Тереска и в шоке умолкла.
Шпулька села спиной к парте, лицом к Кристине, в отчаянии ероша волосы.
— Видишь, каково мне с ней приходится? Ведь от нее рехнуться можно! Скажи хотя бы, о чем ты думала?! — рявкнула она вдруг на Тереску. — О чем таком, Бога ради, можно думать, чтобы согласиться выпросить у людей и притащить десять тонн древесины? Что такого эта Кристина сделала?!
— Ну как это, она же обручилась! — оживилась Тереска. — Ты мне сама сказала. Кристина, это правда?
Кристина подтвердила.
— И что? Ты собираешься за него выйти замуж? А вообще, зачем тебе это? Ты всерьез обручилась? Официально? А что родители?
— На кой леший я сказала ей про это перед чертовой математикой?! — стонала Шпулька. — Надо было подождать…
— Родители ничего, согласны, — спокойно ответила Кристина. — Им это даже нравится. Они его с детства знают. Замуж за него выйти я собираюсь, но не знаю, получится из этого что-нибудь или нет.