Ур Халдеев

Чтобы объяснить его появление у народа, располагавшего достаточным опытом и знакомого с более совершенной формой, было выдвинуто немало предположений. Например, говорили, что этот народ привык строить дома из булыжников или округленных каменных глыб, скрепленных илом, и что такой кирпич является слепым подражанием. Однако люди раннединастического периода были не чужеземцами, а коренными обитателями долины и, следовательно, не имели никакого опыта в строительстве из камня. К тому же в каменных сооружениях строители тоже всегда отдавали естественное предпочтение плоским камням и уже наверное не стали бы мучиться с их заменителями, вылепленными из ила по столь неудобной форме. Наконец, если это и было какое-то нелепое подражание, одним подражанием нельзя объяснить факт, что буквально все строители страны в течение столетий пользовались исключительно плоско-выпуклыми кирпичами. Для этого должны были существовать гораздо более веские причины.

Мне кажется, что находки, сделанные нами во время раскопок на территории зиккурата, могут объяснить загадку. В период Джемдет Насра на этом месте уже стоял зиккурат, опоясанный ступенчатыми террасами. Мы обнаружили только фрагмент стены одной из террас, но и этого вполне достаточно, чтобы убедиться в его существовании. Затем он был стерт с лица земли, мозаичные украшения осыпались, а на этом месте возвели новый храм совершенно иного плана и по-другому сориентированный. Фундамент стен нового зиккурата сложен из плоских кирпичей периода Джемдет Насра вперемежку с плоско-выпуклыми, характерными для раннединастического периода. По мере того как стена росла, количество плоских кирпичей быстро убывало, а когда она поднялась над поверхностью вся, кладка велась уже одними плосковыпуклыми кирпичами. У строителей явно оставался еще запас плоских кирпичей, и они не хотели, чтобы он пропал. Но использовать этот кирпич они могли только в фундаменте, потому что все наружные части здания можно было возводить лишь из кирпичей с округленным верхом. По-видимому, это было обязательным правилом.

Другой характерной особенностью нового храма является странный раствор, которым пользовались при укладке кирпичей. Во всех других зданиях Ура раствор довольно чист и мягок; таким он и должен быть. Но здесь к нему примешано большое количество мелких черепков посуды эль-обейдского периода, — их почти столько же, сколько ила. И это не естественная смесь, извлеченная из слоев со следами эль-обейдской культуры, а искусственно и совершенно сознательно приготовленная.

Я полагаю, что коренные обитатели долины ненавидели людей Джемдет Насра, этих чужеземцев, завладевших страной. В конечном счете ненависть вылилась в восстание, которое свергло власть пришельцев. Большие здания, дворцы и храмы, воздвигнутые тиранами и символизировавшие их господство, разумеется, были разрушены, а потом отстроены заново. Но эти новые здания не должны были ничем напоминать старые. Даже плоские кирпичи были отвергнуты и заменены другими, пусть нелепыми и неудобными, но зато отличными от традиционных кирпичей Джемдет Насра. Так повсюду была введена плоско-выпуклая форма кирпичей. Но этого мало. При постройке первого нового храма, главного храма божества города, жители Ура смешали с раствором древнюю разбитую посуду времен Эль-Обейда. Подобным взрывом национального негодования они связали себя с первыми основателями государства, начисто отметая промежуточный период Джемдет Насра. Но в истории Месопотамии этот промежуточный период сыграл первостепенную роль: с его завершением связано окончательное формирование шумерийской культуры. Подобное утверждение снова поднимает старый вопрос, который уже не раз обсуждался: кто же такие шумерийцы?

Слово «шумериец» образовано современными учеными от имени собственного «Шумер». Начиная примерно с III тысячелетия до нашей эры так называли Южную Месопотамию, противопоставляя ее северной части долины — Аккаду. Однако обитатели Южной Месопотамии называли себя не «шумерийцами», а просто «народом Шумера». Современному историку очень удобно пользоваться терминами «шумериец», «шумерийский» для обозначения определенного языка, определенного народа и определенной культуры. Язык «шумерийских» табличек резко отличается от языков всех других народов, когда-либо населявших Месопотамию, и до сих пор не удалось даже определить, к какой языковой группе он относится. Что представляет собой «шумерийская цивилизация», мы знаем достаточно хорошо благодаря плодотворным раскопкам. Но вопрос «кто такие шумерийцы?» остается неразрешенным.

Можно ли употреблять этот термин по отношению к древним племенам Эль-Обейда? Несомненно, в развитии культуры, которую мы называем шумерийской, они сыграли значительную роль, однако полного развития эта культура достигла уже после их гибели во время потопа.

А народ Урука? Он принес с собой металл и этим способствовал дальнейшему прогрессу, но больше о нем мы почти ничего не знаем.

В равной степени этот вопрос относится и к людям Джемдет Насра. Весьма соблазнительно провести аналогию между ними и героями шумерийской легенды, повествующей о расе чудовищ, полурыб, полулюдей. Под предводительством некоего Оанна они вышли из волн Персидского залива, поселились в городах Шумера, научили людей писать, возделывать поля и обрабатывать металлы. «И с того времени никто не придумал уже ничего нового». Однако вряд ли можно приписать все это только им.

Несомненно, что шумерийская цивилизация возникла из элементов трех культур: Эль-Обейда, Урука и Джемдет Насра, и окончательно оформилась только после их слияния. Лишь начиная с этого момента, жителей Нижней Месопотамии можно называть шумерийцами. Поэтому я полагаю, что под именем «шумерийцы» мы должны подразумевать народ, предки которого, каждый по-своему, разрозненными усилиями создавали Шумер, но к началу династического периода индивидуальные черты слились в одну цивилизацию.

Глава III. Царское кладбище

Когда в 1922 г. мы только приступили к раскопкам в Уре, я прежде всего решил проложить пробные траншеи, чтобы хоть приблизительно представить себе расположение древнего города. Главная задача заключалась в том, чтобы определить контуры стены, возведенной Навуходоносором вокруг теменоса, или священного квартала Ура. Доктор Холл в 1919 г. откопал небольшой участок этой стены, но, поскольку внутри теменоса должны были находиться крупнейшие городские храмы, нужно было установить его точные границы, и чем скорее, тем лучше. От этого зависела вся наша дальнейшая работа.

Первую траншею, которая должна была бы обнажить юго-восточную часть стены Навуходоносора, мы рыли наугад: на совершенно голой почве не осталось никаких внешних ориентиров и ничто не подсказывало нам истинного направления. Поэтому наша траншея в основном пролегла внутри теменоса, и мы не нашли даже следов строений. Лишь в его юго-западном конце мы вскрыли два или три пласта кирпичных фундаментов стены, наземная часть которой была уничтожена бесследно.

Однако исчезновение поздневавилонских сооружений еще не означало, что здесь нечего искать. Я приказал углубить траншею, и тотчас нам начали попадаться различные предметы. Они встречались группами и поодиночке. Это были почти все разбитые глиняные вазы, сосуды из известняка, мелкие бронзовые изделия и множество бусин каменных или из глазированного фаянса. Найденные бусины принимал старший десятник; он же или кто-либо другой из членов экспедиции наблюдал за раскопками. Здесь должны были попадаться и золотые бусины, однако наши землекопы почему-то не находили ни одной.

Украденное удалось вернуть сравнительно просто. Землекопы работали группами по пять человек под руководством десятников. У каждой группы был свой участок. В день получки я объявил, что за каждую золотую бусину, найденную старшим десятником Хамуди или кем-либо из землекопов, все рабочие данного участка будут получать «бакшиш». А «бакшиш» я назначил в три раза больше того, что заплатил бы за бусину любой местный ювелир. Мои слова были встречены с удивлением и вызвали у многих самое искреннее раскаяние. Это произошло в субботу. А в понедельник землекопы обнаружили в траншее поразительное количество золотых бусин — все, что сумели выкупить у ювелиров за воскресенье. С этим дело обстояло хорошо; подлинные трудности оказались иными. Траншея явно пересекала кладбище и, судя по вашим находкам, должна была быть очень богатой. Но раскопку могил, если хочешь получить какие-то научные данные, необходимо вести особенно тщательно и осторожно. Мы вскрывали могилу за могилой, однако лишь в редчайших случаях нам удавалось извлечь всю погребальную утварь. Большинство предметов выбрасывалось на поверхность без какого-либо научного описания, и, по существу, мы не описали как следует ни одной могилы. Наши землекопы принадлежали к наиболее отсталому племени, и многие впервые в жизни держали инструменты в руках. Они не имели ни малейшего представления о том, что такое работа археолога, были неопытны и недостаточно внимательны. Кроме того, сами мы были невеждами: археология в Месопотамии еще не вышла из пеленок. Не было возможности определить возраст небольших предметов, извлеченных из могил. Об уровне тогдашних знаний красноречиво свидетельствует один случай. Я как-то спросил специалиста о датировке некоторых вещей. Он мне ответил, что, поскольку предметы найдены почти у самой поверхности, они должны относиться к поздневавилонскому периоду (700 лет до н. э.), В действительности же эти находки относились к эпохе Саргонидов и датировались XXIII в. до н. э.