Страница 9 из 108
Ассириологи могут не бояться, что при таком сотрудничестве их собственная наука будет играть только вспомогательную роль, - положение станет как раз обратным. Историей науки и техники невозможно заниматься всерьез, базируясь лишь на неадекватных переводах соответствующих клинописных текстов. Ассириолог обязан помнить, что в его руках находятся ключи к потенциальным богатствам информации, собранной одной из первых великих цивилизаций, существовавшей более двух тысячелетий. Если ассириология нуждается в оправдании своего существования, то оно именно в этом.
Такие соображения, конечно, не следует считать ''программой'', однако это не просто досужие домыслы, а путь, о котором стоит подумать. Он может вывести ассириологию из нынешнего застоя, типичные признаки которого - сужение тематики, уход в узкую специализацию, наконец, сокращение числа исследователей, в свое время бросавших теологию ради новой, неизведанной, но многообещающей дисциплины.
Если указанное мной новое направление означает, что ассириология отойдет от гуманитарных наук и приблизится к культурной антропологии, я не стану жалеть об этом. Гуманитарные науки до сих пор не в состоянии были проникнуться любовью и уважением к чуждым цивилизациям; между тем это необходимое условие их успешного изучения. Современные европейские ученые в своей работе ориентируются на сближение древности с привычными им понятиями, ассимилируя и подгоняя изучаемый материал под западные стандарты *.
* Критическую оценку взглядов, высказанных во ''Введении'', читатель может найти в работе: Wiseman D. A. The Expansion ol Assyrian Studies. An Inaugural Lecture (School of Oriental and African Studies. University of London). L., 1962.
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ МЕСОПОТАМИИ
В начале IV тысячелетия до н. э. в Юго-Западной Азии произошли события, оказавшие большое влияние на историю человечества: один за другим там образовались культурные центры. Некоторым из них суждено было стать источником возникновения самодовлеющих цивилизаций, которые принято называть по долинам рек, определившим их ареал: цивилизации долин Инда, Евфрата и Нила. Кроме них в тот же период или несколько позднее там же возник ряд менее крупных культурных очагов. Они тоже обладали характерными чертами и неповторимым своеобразием, но их внутреннее развитие было, по-видимому, задержано различными географическими или политическими факторами или случайностями. Элам, Южная Аравия и Сирия - примеры тому, но, возможно, существовали и другие центры, до сих пор еще погребенные под бесчисленными холмами. Местные жители называют их сейчас теллями. Одной из существенных черт рассматриваемого феномена было возникновение сателлитных цивилизаций на периферии цивилизаций, расположенных в долинах рек. Они возникали в результате контактов между главной, или центральной, цивилизацией и новыми этническими группами с собственными культурными традициями. Хеттское и урартское государства служат ярким примером подобных цивилизации; есть все основания полагать, что в дальнейшем станут известны еще и другие такие сателлиты.
Исключительная концентрация культурных центров наблюдается от верхних притоков Инда до первого порога Нила. По-видимому, она развилась от значительно более рассредоточенных и локально ограниченных центров, названия которых не сохранились. Там в предшествующие тысячелетия человек научился согласовывать свои потребности и надежды с экологическими и технологическими реалиями окружающей среды и создал тот особый образ жизни, который довольно неудачно назван ''культурой деревень'' [1].В силу обширности территории, на которой эти деревни были разбросаны, они, видимо, отличались друг от друга, но от так называемых ''речных цивилизаций'' их отделяла настоящая пропасть. Пока ее не удается заполнить ни новой информацией, ни теориями ученых.
Новизна великих цивилизаций заключалась в их постоянном динамизме и в том, что в них с самого начала был заложен стимул развития в определенном направлении. Близость как во времени возникновения, так и в местонахождении дает веские основания предполагать, что между ними существовала какая-то взаимосвязь, изучение которой представляет богатую пищу для исследовательской мысли.
Юго-Западная Азия сама по себе неоднородна: она характеризуется большим разнообразием географических и экологических условий. Здесь встречаются аллювиальные долины рек, возвышенности, болота, травянистые склоны холмов, предгорья и плодородные горные долины. Имеются и засушливые районы, каменистые и песчаные пустыни. Прибрежные острова скрадывают необозримость морского горизонта, а в труднопреодолимых горных цепях есть перевалы, через которые идет связь с внешним миром. В этой области имеется лишь несколько естественных и надежных границ: западные отроги Памира, Кавказские горы и просторы Индийского океана. Более доступны водные массивы Черного, Эгейского и Средиземного морей, хотя и они обеспечивают достаточно эффективную изоляцию с севера и запада. Как же были связаны между собой районы, в которых возникли такие разные цивилизации?
Вполне возможно, что настанет день, когда случай и лопата удачливого археолога, если не подведут к решению этого вопроса, то хотя бы дадут такой новый материал, который направит исследования по более плодотворному руслу. Пока же приходится следовать другим путем. Приручение животных и окультуривание растений - важная стадия в истории Юго-Западной Азии, и наиболее серьезные успехи были, по видимому, достигнуты за тысячелетие или даже более до интересующего нас периода. Эти растения и животные, а также технические приспособления, необходимые для их эффективного использования, были распространены по всей изучаемой нами, территории и служили связующим звеном между различными районами - звеном, которое следовало бы подвергнуть тщательному изучению [2].
Ботаникам и зоологам нужно объединить усилия для точной локализации центров одомашнивания, что позволит проследить пути его распространения и изучить переходные стадии, которые привели, например, к возделыванию злаковых, разведению стад - основного источника накопления богатств, выращиванию плодовых деревьев, например финиковых пальм. Если климатологи установят и датируют климатические изменения, которые происходили в этом регионе в древности, можно будет определить, в какие именно периоды были закрыты или открыты линии коммуникаций между культурными центрами. В своих работах ученые будут обращаться к месопотамским письменным источникам, в которых упоминаются эти растения и животные, а также орудия труда. Но дело осложняется тем, что источники фактически отражают достижения дописьменного периода. Значительная часть шумерского словаря, относящаяся к материальной культуре Месопотамии, содержит термины и обозначения, по-видимому не принадлежащие ни к шумерскому, ни к какому-либо из раннесемитских (протоаккадских) языков. Эти слова, возможно, представляют собой следы одного или нескольких более древних языковых субстратов и принадлежат ранним носителям цивилизации, которую мы условимся называть цивилизацией долины Евфрата. К тому же древнему языку (или к нескольким таким языкам) относятся географические названия местностей вдоль обеих рек и многие имена богов, обычно причисляемых к шумерскому пантеону.
Следы древнейших языков могут дать реальную возможность проникнуть в тайну взаимоотношений Месопотамии с Востоком, Севером и Западом в периоды, предшествовавшие тем, к которым относятся самые ранние шумерские тексты. Разумеется, подобные исследования чрезвычайно сложны и могут оказаться безрезультатными. Особенно мало шансов получить сведения лингвистического характера при изучении цивилизации долины Инда. Все же стоит рискнуть и пойти по этому пути, используя в качестве источников информации дошумерские термины, относящиеся к социальной и экономической сфере, или названия камней, растений и животных. Говоря об этом направлении в исследованиях, мы стремимся обратить внимание читателя на то, что цивилизация, возникшая в Месопотамии, не была изолированным явлением; ее нельзя отделять от мира, в который она, так сказать, вросла.