Идеальное убийство

И в этот момент в дверь позвонили.

— Служанка?

— Нет. Слава Господу, это был водитель такси, которому надоело дожидаться меня. Я подумал — не помню точно, что я подумал, но я постарался крикнуть. У меня изо рта вырвалось подобие стона, и этот человек вошел прямо в комнату. К счастью, я оставил входную дверь открытой.

Мне удалось прийти в себя настолько, чтобы попросить его засвидетельствовать завещание. Должно быть, я вел себя странно, потому что он очень выразительно посмотрел на меня, а затем на бутылку с виски. Тем не менее, он поставил свою подпись на завещании миссис Мид, которая слабой, дрожащей рукой, лежа на спине, также вывела там свои инициалы.

«И что дальше?» — спросил таксист, когда с завещанием было покончено.

Я чувствовал себя смертельно больным, пот катился с меня градом, хотя я и дрожал. Единственное, что я смог выговорить: «Отвезите меня домой».

Он взглянул на миссис Мид, потом на меня и сказал: «А кто же присмотрит за леди, сэр?»

Я ответил: «Вызовите врача. Но сначала отвезите меня домой».

Опираясь на его руку, я выбрался из коттеджа. Я слышал, как таксист вполголоса чертыхается, проклиная пьянчуг вроде меня. Как мы добрались домой, я не помню. Я пришел в себя в собственной постели, рядом стоял один из наших местных докторов.

Боюсь, что мой рассказ показался вам слишком затянутым. Не вдаваясь в подробности, скажу, что таксист, оказавшийся весьма здравомыслящим малым, в конце поездки обнаружил меня в бессознательном состоянии на заднем сиденье своей машины. Он не знал, кто я такой, однако, покопавшись у меня в карманах, нашел мою визитную карточку и ключи от дома. Он отпер дверь, проводил меня в спальню, а затем решил, что если я и пьян, то до такой степени, каковой он, за свою многотрудную жизнь, ни разу не видел, и поэтому предпочел вызвать врача.

Вердикт врача был однозначным — меня опоили вероналом или подобным ему лекарством. К счастью, убийца ошибся с дозой — судя по всему, я принял не больше 30 гран вещества. Отследить наличие этого лекарства в организме достаточно сложно, но доктор тщательно все взвесил и пришел именно к такому выводу. Вне всякого сомнения, виски было отравлено.

Конечно же, на следующий день мы отправились обратно в этот дом. Он был заперт, а молочник сообщил нам, что хозяев нет уже с неделю, и вернутся они не раньше, чем через десять дней. Мы связались с ними — это оказались самые обыкновенные люди, которые ничего не знали о том, что происходило в коттедже в их отсутствие. Они довольно часто уезжали и закрывали дом, не беспокоясь о том, чтобы попросить кого-нибудь присматривать за ним. Отец семейства приехал и осмотрел коттедж, однако обнаружил, что пропало лишь немного угля, да простынями и подушками явно кто-то пользовался. Угольный подвал, где находился также и распределительный щиток, был заперт, а электричество они отключили перед отъездом — все-таки эти люди обладали здравым смыслом, — этим и объяснялись холод и темнота, царившие в доме в ту ночь. Незваный гость явно проскользнул в дом через окно кладовой — открыл его с помощью перочинного ножа — и принес с собой лампу, сифон с содовой и виски. Поступок смелый, хотя и не требующий особой изобретательности.

Не стоит говорить о том, что нам так и не удалось отыскать ни мисс Грант, ни миссис Мид. Хозяева дома не стали требовать расследования — в конце концов, у них пропало всего-то на пару шиллингов угля. Я тоже решил спустить все на тормозах — у меня не было уверенности, что меня пытались убить. Тем не менее, случай был довольно неприятный.

— Совершенно верно. Значит, вы больше ничего не слышали о мисс Грант?

— На самом деле слышал. Она звонила мне дважды — в первый раз через два месяца после той ночи, а во второй — две недели назад, и просила о встрече. Можете считать меня трусом, мистер Паркер, но каждый раз я отказывался. Не знаю, к чему может привести такая встреча. Я думаю, что меня завлекли в тот дом, чтобы заставить провести там ночь, а потом шантажировать. Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Я решил держаться подальше от этой женщины и дал моему секретарю и моей служанке указание: если мне будет звонить некая мисс Грант, меня нет, а когда я вернусь — неизвестно.

— Хм… Как вы думаете, она знает, что вы заметили шрам у нее на руке?

— Уверен, что нет. В противном случае она вряд ли попыталась бы связаться со мной еще раз под тем же самым именем.

— Пожалуй, вы правы. Что ж, мистер Тригг, я весьма признателен вам за эту информацию, которая может оказаться очень ценной для нашего расследования. Теперь вот что — если мисс Грант позвонит вам еще раз… кстати, а вы не пытались отследить ее звонки?

— Оба раза она звонила из телефонной будки. Я знаю это, потому что операторы всегда предупреждают, если звонят с телефона-автомата. Так что отследить ее звонки у меня не было возможности.

— Ну да, понятно. Так вот, если она позвонит еще раз, назначьте ей встречу и сразу же дайте мне знать. Вы всегда найдете меня, позвонив в Скотленд-Ярд.

Мистер Тригг обещал, что именно так и поступит, и Паркер откланялся.

«Итак, теперь мы знаем, — думал он по дороге домой, — что некто — весьма неразборчивый в средствах — задавал вопросы по поводу внучатых племянниц летом 1925-го. Дело за малым — связаться с мисс Климпсон и выяснить, есть ли на правой руке Мэри Уиттакер шрам, или мне придется продолжать обход нотариальных контор».

Улицы уже не казались Паркеру такими раскаленными. Он пребывал в отличном настроении и даже подарил нарядный вкладыш из пачки с табаком уличному мальчишке, попавшемуся ему на пути.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

МОТИВ И МЕТОД

«Преступного в том нет, Но преступленье есть,

коль взглянем мы на мир, Каков он стал отныне».

19

Исчезнувшие бесследно

Последняя воля сама по себе не может быть плохой или хорошей.

— Думаю, вы не станете возражать, — сказал лорд Уимзи, — что с людьми, обладавшими ценной информацией о последних днях жизни мисс Агаты Доусон, произошли странные события. Берта Гоутубед внезапно умирает — при весьма подозрительных обстоятельствах; ее сестре кажется, что она видит мисс Уиттакер, дожидающуюся ее в доках Ливерпуля; мистера Тригга завлекают в некий таинственный коттедж и пытаются отравить. Представляю, что случилось бы с мистером Пробином, если бы он не проявил предусмотрительность и не уехал бы в Италию.

— Возражать не стану, — отвечал на это Паркер, — замечу только, что в период, когда вышеперечисленные неприятности обрушились на семейство Гоутубед, ваша подозреваемая находилась в Кенте с Верой Файндлейтер, которая ни на минуту не оставляла ее одну.

— Аргумент серьезный, — заметил лорд Уимзи, — но мне есть что ему противопоставить: письмо мисс Климпсон, в котором, помимо кучи разных сплетен, — не стану ими вас утомлять, — содержатся ценные сведения о мисс Уиттакер: на правой руке у нее действительно имеется шрам, в точности соответствующий описанию мистера Григга.

— Да что вы? В таком случае мы можем говорить о связи мисс Уиттакер с делом Тригга. Однако я по-прежнему не согласен с вашей версией о том, что она пытается устранить всех, кто знал что-либо о смерти мисс Доусон. Все-таки это слишком тяжелая задача для девушки. Кстати, если это так, то почему тогда не пострадал доктор Карр? И сестра Филлитер? И сестра Форбс? И прочие медицинские работники? А также все оставшееся население Лихемптона, если говорить глобально?

— Эта мысль уже приходила мне в голову. Думаю, я знаю, в чем причина. До сего момента случай Доусон состоял из двух частей — юридической и медицинской, — то есть мотива и метода, если хотите. Возможность совершить преступление была у двух человек — мисс Уиттакер и сестры Форбс. Однако сиделка ничего не выигрывала от убийства своей пациентки, поэтому мы со спокойной душой можем вычеркнуть ее из списка подозреваемых.