Кровавые грехи

Они были в стадии Становления, и это восхищало их.

Отец восхищал их.

Но Руби и Брук знали правду, и то, что они знали заставляло их дрожать.

И стоя в душе и думая о предстоящем Ритуале — она уже дрожала, в ее желудке поднималось ощущение отвратительного холодного ужаса, и Руби была не уверена, как долго сможет притворяться. Она даже не была полностью уверена, что Отец верит в ее притворство, за исключением…

Казалось, он получает то, что хочет от нее. То, что ему нужно. Он казался довольным. Возможно, поэтому у нее получалось заставить Отца видеть то, чего не было. Она позволяла себе надеяться, что это — правда. Что даже его можно заставить видеть то, что она хочет, верить в то, во что она хочет, чтобы он верил…

Может быть.

И если она может делать это…

— Руби, поторапливайся! Ты опоздаешь.

Она неохотно выключила воду, вышла из душа и начала вытираться полотенцем. И в тот момент, когда Руби стояла на коврике с мокрыми спутанными волосами, до нее дошло, что же она сделала.

Она отослала Лекси.

Она отослала Лекси к не члену церкви.

Что если Отец видит это? Что если он знает?

Что я наделала?

— Руби??

Все, что она сейчас могла сделать — это сильней сконцентрироваться и изо всех сил стараться, чтобы щит, который она воздвигла вокруг себя, стал еще прочнее. Прочнее, чем когда-либо раньше, даже когда она наблюдала за смертью Брук. Ее голова начала бешено пульсировать, и она чувствовала, как стучит ее сердце, сначала бешено, а затем, постепенно замедляясь, становясь все более спокойным — она вновь обретала контроль над собой.

Он не может знать, куда я отправила Лекси. Не может.

— Руби!

Она чувствовала, что ее пальцы слегка онемели, но Руби торопливо вытерлась полотенцем и обернула его вокруг себя. Она вышла в спальню — в спальню родителей, где ждала Эмма Кемпбелл.

— Давай, милая, садись за мой туалетный столик, пока я буду заниматься твоими волосами.

Руби подчинилась, пристально вглядываясь в свое отражение в овальном зеркале. Все еще ее лицо, слава Богу, под кожей не было ничего темного и пустого. Она проверяла каждый день, всегда беспокоясь, что это может случиться ночью, пока она спит. Когда она не могла концентрироваться, чтобы поддерживать щит вокруг себя для защиты. Она трепетала от страха каждое утро, вглядываясь в зеркало.

Руби не знала, что стала бы делать, если бы увидела под своей кожей то, что было во многих людях вокруг нее.

Правда, меня бы уже не было. Я бы ушла. Осталась бы только моя пустая оболочка.

Она мельком взглянула на отражение Эммы Кемпбелл, и стремительно перевела взгляд на свое собственное лицо. Она не знала, где были они — люди, которые когда-то жили в этих телах. Руби хотела бы поверить, что они ушли на небеса, но знала — это не так. Души людей отправляются на небеса, когда умирают их тела — это естественный ход вещей. В это Руби верила.

Но то, что делал Отец, то, что Отец забирал, это было нечто другое.

Нечто ужасно неестественное.

Он забирал это, Руби была уверена, у тех людей, которые больше не верили, и эти люди просто… уходили.

И он забирал это у Избранных.

Эмма Кемпбелл была из числа Избранных.

И сейчас Руби была на этапе Становления. Почти готова. Достаточно взрослая, чтобы выдержать Истинный Ритуал. Именно тогда, она потеряет себя. Отдаст себя, как говорил Отец, Богу.

Тогда она перестанет быть Руби Кемпбелл и станет просто пустой оболочкой, потерявшей свою личность.

— Думаю, я заберу твои волосы наверх в этот раз, Руби. Ты выглядишь такой красивой, когда твои волосы так уложены.

Она взяла себя в руки и внимательно посмотрела на отражение лица Эммы Кемпбелл. Лицо принадлежало ее матери, но за ним пустота. Это лицо было так знакомо, и одновременно так чуждо.

Это — не моя мать. Больше нет.

— Вы не можете прочитать его, потому что он прикрывается щитом? — спросил Сойер.

— Может быть. — Демарко пожал плечами. — Хотя я думаю об этом скорей, как о черной дыре. Он постоянно всасывает энергию. Сначала это казалось довольно незначительной особенностью его негативной энергии, возможно еще одна интересная разновидность щита, но со временем она стала сильней. Находясь в десяти-двенадцати футах от него, создается физическое ощущение, что вас притягивает к нему.

— Но его паства называет это божьей искрой, — пробормотала Холлис.

— Они называют это частью божественного дара, — спокойно произнес Демарко. — И либо это врожденное качество, либо он обладает удивительной концентрацией и сосредоточенностью, но когда он всасывает энергию — наружу из него ничего не вырывается. Ничего из его личности. Ничего из его мыслей или эмоций. Даже когда он… возбуждает женщин — прихожанок, чтобы качать их энергию, он все равно читается, как пустое пространство. Будто нет человека, нет разума, нет души.

— Как это вообще возможно?

— Я не знаю.

— Но вы знаете, что Сэмюель это делает? — спросил Сойер. — Питается от тех женщин?

— Я считаю, что он уже давно этим занимается. Сначала это было не так очевидно, и сомневаюсь, что тогда он выкачивал много энергии. Думаю, он больше отдавал, нежели брал, по крайней мере, в начале, пытаясь завоевать доверие членов своего прихода и делая их каким-то образом… зависимыми от себя. Возможно даже подчиняя их. Я потратил много времени, пытаясь понять, как ему удается так основательно контролировать их. Не было никаких типичных признаков «промывки мозгов» своим последователям, чем грешат многие лидеры культов. И все же люди были преданы ему до такой степени, что это выходило за пределы нормальной привязанности. Это было очевидно. Поэтому меня послали туда двадцать шесть месяцев назад.

— Как группа, — продолжил Бишоп, — они стали более изолированными, более отчужденными. Мы стараемся учиться на нашей истории и на собственных ошибках. Нам необходимо было знать, что происходит внутри церкви.

— Чтобы избежать еще одного Уэйко [19]. Еще одного Джонстауна [20] .

— Вот именно. Но культы, по своей природе, изолированы и крайне подозрительны к посторонним. Поэтому единственный способ узнать, что происходит внутри — попасть туда. Это нелегко, особенно когда параноидальный лидер постоянно предупреждает своих последователей, что повсюду враги, а Апокалипсис все ближе.

— И как ты проник внутрь? — Сойер вновь посмотрел на Демарко.

— Так же как и большинство его последователей. Я бродил вокруг церковных приютов и «домов на полпути» [21]в Эшвилле несколько недель, при этом выглядел, как изгой — бездомный, безработный. Я был нелюдим, ожесточен, открыто… разочарован нашим правительством, и хотя у меня не было собственности, чтобы прельстить церковь, я был уверен — то, что у меня есть, может заинтересовать Сэмюеля.

— Что именно?

— Моя армейская куртка вся в заплатках и ордена, которых вы не найдете в ломбардах. Я — бывший военный. А мы подозревали, что Сэмюель, возможно, вынашивает идею создать собственную армию.

— И?

— Так и было.

— Армия? — спросил Сойер. — Он создает себе армию?

— Не так, как ты думаешь, — покачал головой Демарко. — И не так, как ожидали мы. В Резиденции есть несколько пистолетов и дробовиков. Но ничего больше. Он убедил своих последователей — большинство из них — им не нужно оружие, чтобы победить своих врагов. По крайней мере, оружие, сделанное руками человека. Его последователи — его армия, и в течение последних нескольких лет он очень тщательно формировал эту армию.

Сойер подумал и решил, что прежде чем пытаться предпринять что-нибудь по этому поводу, необходимо все как следует взвесить.

— Но ты был для него ценен. Твои не экстрасенсорные навыки были ценны.

19

 Уэйко — город, где находилась укрепленная база секты "Ветвь Давидова".

20

Джонстаун — поселок в джунглях Гайаны, где была создана колония религиозной секты "Народный храм". Название поселка стало символом религиозного фанатизма

21

 «Дом на полпути» — учреждение для реабилитации отбывших наказание заключённых, вылечившихся наркоманов, алкоголиков, психических больных.