Кровавые грехи

Почти.

Он не стал снова медитировать, потому как не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы вынести еще одно путешествие в прошлое. Но оставался в своих апартаментах еще несколько минут, прежде чем присоединиться к тем, кто находился в церкви на ланче.

Он думал о Пророчестве.

Оно было дано ему около двадцати лет назад, после того, как в мучениях закончил свою жизнь Мэдокс. Сэмюель продолжил путь, но не один. Рут стала его первым последователем. Она оставалась верной все эти годы, именно дочь Мэдокса чаще всего находила и вербовала лучших из Избранных Сэмюеля.

Она помогла ему в испытании, которое Бог послал ему прошлым летом. Испытании его контроля над Зверем. Хотя он думал, что, возможно, она не стала бы делать этого, если бы не стала свидетельницей того, как Господь спустился, чтобы коснуться его во второй раз. Он даровал ему Пророчество.

После этого Рут никогда не сомневалась в нем.

И в этот год он сделал гигантский шаг к тому, чтобы превратиться в идеальный меч гнева Господня. Он почти стал им. Почти.

Требовалось лишь еще немного наточить этот меч, и тогда он будет готов.

Тогда Пророчество будет осуществлено.

Тогда мир будет очищен пламенем воина Бога. И останутся лишь немногие Избранные.

Скоро.

— Ты должен радоваться, что это сделал я, — возразил Демарко. — По крайней мере, я знал куда стрелять. Если кто-нибудь из тех парней выстрелил бы тебе в голову, даже ты не выкарабкался бы.

На несколько мгновений показалось, что Гелен не в том настроении, чтобы прислушаться к разумным доводам, но, наконец, он выругался сквозь зубы и протянул руку мужчине, которого только что свалил с ног.

— Знаешь, это больно. Если ты не в курсе. Быть подстреленным. Это чертовски больно.

Демарко настороженно принял протянутую руку.

— Прости. И вообще-то я знаю. По опыту. Но какой у меня был выбор? Ты был слишком близко, чтобы я мог промахнуться, и у тебя не было возможности найти какое-нибудь укрытие, чтобы избежать пули. У меня было около секунды, чтобы начать действовать, и лучшим решением для нас обоих, оказалось, свалить тебя — быстро и жестко. Не пытайся сказать мне, что ты сделал бы другой выбор, если бы стоял на моем месте.

— Да, да. Я понял. Но это было неприятно. И та река была чертовски холодная.

Его ворчание было уже чисто автоматическим, нежели злым.

Сойер посмотрел на Тессу и спросил:

— Я должен уловить суть этого?

— Сомневаюсь. Я бы не смогла на твоем месте.

Квентин с ухмылкой посмотрел на них.

— Агент Гелен около недели назад в предрассветные часы был в Резиденции и не поладил с Демарко и двумя вооруженными членами церкви.

— Не поладил? — Демарко уставился на него, приподняв брови. — Серьезно?

— Ты хочешь сам все объяснить?

— Думаю, нет.

— Тогда не придирайся к словам.

— Вооруженными? — переспросил Сойер.

— Всего лишь пистолеты, — ответил ему Демарко. — Ничего тяжелого.

— Ты хотел сказать, за исключением той серебряной пушки, которую ты носишь? — сказал Гелен.

— Она мне подходит.

— В ней куда больше огневой мощи, чем требуется любому пистолету. Она оставляет след — на самом деле даже два, а далеко не любое оружие может это сделать.

Демарко потер челюсть и сухо сказал:

— Угу.

— О, и даже не пытайся сравнить пули с кулаком.

— Может у меня и не так легко появляются синяки, но они появляются. Как я должен объяснить это?

— Скажи Сэмюелю, что врезался в дверь.

— Смешно.

— Там ни у кого нет разрешения на ношение оружия, — сказал Сойер, его голос стал громче.

— У меня такое чувство, будто я на теннисном матче, — обратилась Холлис к Тессе. — С несколькими дополнительными игроками на корте.

— Я тебя понимаю.

Именно в тот момент в комнату вошел еще один игрок, переключив внимание Сойера на себя. Еще один высокий, широкоплечий и спортивный мужчина. Он двигался с легкостью и необычайной кошачьей грацией, как человек, которому абсолютно комфортно в своей шкуре. У него были черные как смоль волосы с абсолютно белой прядью на левом виске. Его глаза серебристо-серого цвета были светлыми и необычайно острыми. Левую щеку мужчины пересекал едва заметный неровный шрам, который делал его лицо менее красивым, чем у Демарко, но вдвойне более опасным.

«Это неспроста», — подумал Сойер, когда эти металлические глаза сконцентрировались на нем.

— Мистер Кавено. Я специальный агент Ной Бишоп.

Голос вновь прибывшего был холоден и спокоен.

— Вы на службе?

— Технически на службе вы. Это — ваша юрисдикция.

Сойер подумал, как много раз Бишоп произносил эту фразу.

— Ты должен был предупредить меня, что Гелен рвет и мечет, — обратился Демарко к Бишопу.

— Должен был, — согласился тот.

— Черт, Бишоп.

— Эй, он собирался сделать свой выстрел. Я подумал, что для тебя будет легче, если ты не будешь этого знать.

— Спасибо за помощь.

— Всегда, пожалуйста.

— Хочешь льда для челюсти? — спросил Гелен.

— Не злорадствуй. Это неприлично. Особенно, когда ты сам и нокаутировал человека. — Демарко последний раз потер челюсть, затем распрямил плечи, очевидно собираясь сменить тему. — Слушайте, у меня мало времени, и если никто не хочет искать себе колеса или идти пешком с горы, тогда мы должны поторопиться.

— Сэмюель считает, что ты в полном одиночестве, — сказал Бишоп, — патрулируешь периметр Резиденции?

— Он называет это бдением. Моя старая привычка — делать это с разными интервалами. Он привык. Я упомянул о том, что буду патрулировать в течение часа или около того.

Очевидно услышав или почувствовав что-то большее, Бишоп вопросительно поднял бровь.

— Есть несколько людей, которые в последнее время уделяли слишком пристальное внимание моим передвижениям, поэтому я беспокоюсь, находясь за пределами Резиденции, — объяснил Демарко. — Мне лучше не давать повода подозревать меня, только не на этой последней стадии.

— Похоже, тебя уже подозревают, — указал Квентин.

— Может быть. Или может растущая паранойя Сэмюеля заражает и остальных.

Бишоп нахмурился, затем жестом указал на овальный стол для переговоров, и все двинулись к стульям. Сойер с интересом заметил, что Бишоп занял место во главе стола, а Демарко остался на ногах — обе позиции инстинктивно сильные. В то время как Гелен встал отдельно от группы и оперся плечом о книжный шкаф. С этого места он мог наблюдать за каждым, сидящим за столом и следить за дверью.

«Кто-то начеку», — подумал Сойер. Вероятно всегда.

— Сэмюель становится более параноидальным? — спросил Бишоп Демарко.

— Я не профайлер. Но не нужно быть экспертом, чтобы видеть — сейчас он идет по очень тонкой грани.

— Какой грани? — спросил Сойер.

— Между здравомыслием и безумием. Дело в том, что он уже слишком много раз склонялся на сторону безумия. Я даже не знаю, как он вообще может быть здравомыслящим, учитывая те вещи, которые он совершал. Хотя, думаю, монстры всегда могут найти оправдания.

— Какие у него?

— Что он делает работу Господа, конечно же. Мир наводнен грешниками, а он помогает некоторых из них отобрать. Он именно так на это смотрит. Всего лишь разминка перед большим шоу.

— Каким шоу?

В голове Сойера крутилось так много вопросов, которые он должен был задать, хотя знал, что Тессу в данный момент беспокоит совсем другое. И ей не терпится перевести разговор на Руби.

— Армагеддон. Апокалипсис. Называй, как хочешь. Конец света. Конец мира, Кавено. — Отсутствие эмоций в голосе Демарко делало слова еще более устрашающими. — Сэмюель считает, что ему было дано Пророчество от Бога. И дана Богом сила, чтобы вызвать разрушение нашего мира. Управлять им. И пережить его.

— Еще он, — ровно сказал Бишоп, — серийный убийца.

— Что, вы знаете, — напомнил ему Сойер, — но не можете доказать. Так?