Хроники Фрая

Телесная крепость, коей Хью обзавелся, готовясь к университетским «Гребным гонкам», меня, можно сказать, зачаровывала. Дистанция, которую лодки проходят на этих соревнованиях, намного, намного длиннее стандартной, и для одоления ее требуется огромная выносливость, сила и напряжение воли.

Помню, я как-то сказал ему:

– По крайней мере, репетируя ее каждый день, ты, наверное, наслаждался ощущением собственной подтянутости.

– М-м, – отозвался Хью, – во-первых, я сказал бы «тренируясь», а не «репетируя», а во-вторых, никакой подтянутости никто в это время не ощущает. На тренировках выкладываешься настолько, что все остальное время пребываешь в состоянии вялого, тупого оцепенения. Оказавшись на воде, ты рывком приводишь себя в действие, но, когда все кончается, цепенеешь снова. В общем и целом все это – бессмысленная, дурацкая мука.

– И потому ее лучше оставить каторжникам и галерным рабам, – сказал я.

Но как гордился бы я собой, если бы смог когда-нибудь совершить нечто, сопряженное с такими же редкостными усилиями, устрашающим трудом, запредельным, диким напряжением сил, каких требуют подготовка к «Гребным гонкам» и участие в них.

В клубной Хью, покончив с последними крохами «Капризника» и остатками молочных коктейлей, садился за пианино, а я наблюдал за ним с еще пущими восхищением и завистью. Он наделен безошибочным музыкальным слухом, позволяющим безо всяких нот играть что угодно с полной и безупречной гармонизацией. Собственно говоря, нот он читать и не умеет. Гитара, пианино, губная гармошка, саксофон, ударные – я слышал, как Хью играл на всем этом, слышал, как он пел блюзовым голосом, за обладание коим я отдал бы обе ноги. Наверное, меня это должно было донимать, однако на самом деле я безумно гордился им.

Мне до чрезвычайности повезло в том, что при всей красоте, талантливости, забавности, обаянии и уме Хью, он ни единого раза не породил во мне ни малейшего эротического возбуждения. Какой катастрофой могло бы стать оно для нас обоих, каким мучительным затруднением, каким гибельным бедствием для моего счастья, его спокойствия и общего нашего будущего комедийных партнеров. А так наше мгновенно возникшее расположение и симпатия друг к другу развились в глубокую, неисчерпаемую и совершенную взаимную любовь, которая за последние тридцать лет лишь усилилась. Он – лучший и умнейший человек, какого я когда-либо знал, как пишет Ватсон о Холмсе. Пожалуй, на этом мне лучше и остановиться, пока я не залился, как последний дурак, слезами.

Комедийные титры [86]

В клубной я впервые и выступил в «Курильщиках», лихорадочно сочинив большую часть моих текстов и терзаясь страхом насчет того, что вечер окажется слишком коротким для них. В то время скандал, разгоревшийся в связи с Энтони Блантом и «Кембриджскими шпионами», [87]еще оставался предметом пересудов, и я сочинил, помимо прочего, сценку, в которой дон, коего изображал я, вербовал студента, Кима, в агенты секретной службы. Сочинил я и череду коротких номеров – большей частью гэгов, требовавших физического действия. Все, казалось мне, прошло в тот вечер, словно по волшебству, хорошо, доволен я был до упоения и наполнился новым могучим чувством уверенности в себе – словно открыл в моем теле целый набор мышц, о существовании которых до той поры даже не подозревал.

Несколько дней спустя я получил письмо от помощника режиссера «Недевятичасовых новостей» – нового скетч-шоу Би-би-си, как раз в то время создававшего Роуэну Аткинсону и его сотоварищам общенациональное имя. Один из продюсеров этого шоу, прошедший школу «Огней рампы» Джон Ллойд, [88]находился, когда я выступал в «Курильщиках», в зале, видел мои гэги и решил, что они могли бы сгодиться для «Недевятичасовых». Не соглашусь ли я продать их?

Придя в лихорадочное возбуждение, я уселся за машинку и отстучал следующее:

Пописав в общественной уборной, мужчина подходит к раковине, моет руки и начинает озираться в поисках полотенец. Таковые отсутствуют. Он пытается найти хоть что-то, чем можно вытереть руки. И опять ничего. Тут он замечает другого мужчину, стоящего спиной к нему у стены. Первый подходит ко второму и бьет его коленом в пах. Второй складывается вдвое и выдыхает струю жаркого от боли воздуха, в которой наш герой радостно сушит мокрые руки.

Ну да, я знаю. На бумаге этот номер выглядит так себе, однако он сработал на славу и в вечер «Курильщиков», и когда неделю или месяц спустя Мэл Смит и Гриф Рис Джонс показали его в «Недевятичасовых новостях». В ходе лет этот номер повторяли множество раз, да еще и включали в разного рода сборники «Лучшее того-то и сего-то». А я к концу десятилетия привык получать от Би-би-си чеки на менявшиеся самым нелепым образом суммы. «Сумма платежа: 1,07 фунта» – и тому подобное. Самая малая составляла 14 пенсов – за продажу прав Румынии и Болгарии.

Сразу после того, как я отослал этот текстик, в А2 появился – ради обычной игры в шахматы, кофе и трепотни – Хью. Я с гордостью поведал ему новость о том, что стал автором телевидения. Лицо Хью вытянулось.

– Ну, это означает, что мытвой гэг использовать больше не сможем, – сказал он, а глаза его добавили то, что вслух он из вежливости произносить не стал: «Кретин безмозглый».

– О. Про это я не подумал. Конечно. Проклятье. Черт. Жопа.

Шансы продать мое произведение телевидению взволновали меня до того, что мысль о невозможности его дальнейшего использования нами мне и в голову не пришла. «Не подумать» – одно из умений, в котором мне нет равных. И все же, увидев свое имя в титрах, бежавших по экрану после завершения эпизода, в котором показали тот гэг, я едва не задохся в крепких объятиях счастья.

Когда пришло время показа в ЛТК нашего «Ночного шоу» – «Воспоминания лисы», – в нем выступили Эмма, Ким, Пол, Хью и я, а кроме того, Хью добавил к нашей труппе высокую, светловолосую, худощавую и чрезвычайно одаренную девушку, которую звали Тильдой Суинтон. К миру кембриджской комедии, как таковому, она не принадлежала, однако актрисой была великолепной – стать и властность Тильды сделали ее превосходным судьей в скетче об американском суде, который Хью сочинил с моей, совсем небольшой, впрочем, помощью.

Какое все-таки удовольствие – вспоминать эту парочку студентов изображающими американцев на сцене ЛТК. Если бы тогда кто-то сказал нам, что в один прекрасный день Хью получит «Золотой глобус», сыграв в телевизионном сериале американца, а Тильда – «Оскара» за роль американки в художественном фильме, [89]мы приняли бы его за сумасшедшего.

Кук [90]

В предыдущий триместр Джо Уэйд, бывшая тогда Секретарем «Лицедеев», обратила мое внимание на то, что в Высокопостном триместре ее клубу, основанному молодым Алистером Куком в 1931 году, исполнится пятьдесят лет.

– Нам следует устроить прием, – сказала Джо. – И пригласить его.

Алистер Кук был известен своим тринадцатисерийным документальным фильмом, книгой «Персональная история Соединенных Штатов» и уже многие годы передававшимся по радио, любимым всеми циклом передач «Письма из Америки». Мы отправили ему на американское отделение Би-би-си письмо с вопросом, не собирается ли он в ближайшие месяцы посетить Британию и не сможет ли стать нашим почетным гостем на обеде, который мы устраиваем в честь полувекового юбилея театрального клуба, именно им, как он, быть может, помнит, и основанного. Этот клуб, добавили мы, ныне крепок и здоров как никогда и завоевал больше эдинбургских призов «Первый на Фриндже», чем любое другое университетское театральное общество страны.

Он написал в ответ, что в Британию приезжать не планировал. «Однако планы можно и изменить. Ваше письмо доставило мне такое удовольствие, что я непременно к вам прилечу».

86

Comedy Credits.

87

Энтони Блант – искусствовед с мировым авторитетом, директор Института искусств Курто при Лондонском университете, был завербован НКВД в 1936 году, когда ему было 24 года и в Англии были очень популярны прокоммунистические настроения. Блант и его друзья из Кембриджа образовали так называемую «Кембриджскую пятерку» и были одними из самых результативных агентов советской разведки на Западе, поскольку все они занимали довольно высокие посты в британских дипломатических ведомствах или спецслужбах.

88

Тот самый Джон Ллойд, с которым в 2000-е годы Стивен Фрай будет вместе создавать шоу QI и который напишет в соавторстве с Джоном Митчинсоном чрезвычайно популярные ныне «Книгу всеобщих заблуждений» и ее продолжения.

89

Имеются в виду телесериал «Доктор Хаус» и фильм «Майкл Клейтон».

90

Cooke.