Полный улет

— Обещай мне одну вещь, Пайк.

— Какую?

— Ты никогда не будешь носить бейсболку задом наперед.

— Это одно из моих десяти жизненных правил.

— А какие остальные?

— Никогда не носить красные ботинки. Никогда не ходить по магазинам пьяным… Не знаю, никогда не пристегиваться, если надеты подтяжки…

— Но это все антиправила, так? — заметила Сара.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Они касаются того, что не нужно делать. А есть правила о том, что нужно делать?

— Например?

— Например, «лови момент».

— Это не про меня.

— Ой ли.

Пайк уставился на ковер.

— Ты ведь не очень счастливый человек, «мистер Пайк»? — через некоторое время спросила Сара.

— Никогда не задумывался.

— Ты полностью закрыт. Частная собственность, вход воспрещен. Нарушители будут преследоваться.

— У меня такие же проблемы, как и у всех. Но в основном я доволен жизнью.

— Ты — надутый старый индюк.

— Я не старый. Мне только тридцать четыре.

Сара встала и подошла к нему. Под пальто на ней ничего не было.

— Сними очки.

Пайк сделал, как она сказала.

— Подумать только, а ты красавчик, мистер Пайк.

— Правда?

— Голова у тебя седая, — добавила Сара, — а тело юное. Уж это я разглядела в ванной.

— Теперь о другом, — сказал Терри. — Где твоя дочка?

— Дома.

— Твой отец сказал нам, что ты путешествуешь вместе с ней.

— Так и было. Но сейчас она дома. Я оставил ее в Лондоне.

— Смолбоуну, к примеру, очень нравятся маленькие девочки.

— Терри! — возмутился Бэзил.

Терри ходил по комнате, брал разные предметы, рассматривал их и затем бросал.

— Здесь есть ее фотография?

— Не знаю, — устало ответил Ноэль.

— Это она? — Терри изучал фотографию, что стояла на хромированном трюмо.

— Не знаю.

Терри показал ему фотографию. На ней были Кирсти с мамой и папой. Она была сделана на четырехлетие девочки. На ней Кирсти выглядела еще уродливее, чем в жизни. Она была похожа на какого-то дикого гоблина.

— Да, это она.

Терри протянул фотографию Смолбоуну.

— Как тебе?

Бэзил едва взглянул на нее. Он явно пребывал в смущении.

— Ну?

Бэзил что-то невнятно пробормотал.

— Что?

— Это не мой тип, Терри.

— Не твой тип. Это ведь маленькая девочка, так?

— Оставь это, Терри… Пожалуйста.

Терри пожал плечами и бросил фотографию на стол. Стекло в рамочке треснуло.

Ноэль подумал, сможет ли он продержаться до утра.

— Умоляю, Терри, — сказал он. — Что я могу рассказать? Что я могу сделать?

— Мне должны денег, Ноэль.

— У меня нет денег.

— Если я поверю твоей версии, — продолжал Терри. — Значит, мои деньги у этого человека, Паттерсона.

— Твои деньги?

— Чес должен был достать их для меня. Что еще?

— Но эти деньги — не Чеса. Он украл их у Пайка.

— Это не моя проблема.

— Что ты говоришь, Терри?

— У тебя есть два варианта, Ноэль. Первое: ты говоришь мне, где Чес. Второе: ты говоришь мне, где деньги. Меня устроит любой вариант.

— Чес мертв, а деньги у Паттерсона.

— Где Паттерсон?

— Не знаю.

— Где Паттерсон?

Господи Иисусе, они вернулись к тому, с чего начали. И теперь все пошло сначала.

— Послушай, Терри. Чес уже выпал. Ты можешь забыть об этом?

— Я хочу получить деньги.

— Пайку это не понравится.

— Меня не волнует Пайк. Так, где Паттерсон?

— Да пошел ты.

— Нет необходимости так ругаться. Если ты не можешь выражать мысли, не переходя на сквернословие, то у тебя довольно бедный словарный запас. Посмотри на меня, я говорю, как наша королева. Я говорю на языке Чонсера [44]и Шекспира.

— Кого?

— Чонсера.

— Отлично. Если бы я тоже говорил на языке Чонсера, может, тогда ты бы понял, что я пытаюсь сказать.

— Я прекрасно понял, что ты мне говоришь. И я понимаю, что ты говоришь мне не все. Я уверен, ты знаешь, где деньги.

— Нет.

— Тогда, где Чес?

— Чес на небесах, боже мой, Чес уже встретился с Создателем. Теперь Чес-покойник собирает там сраные маргаритки.

— Не богохульствуй, — сказал Терри и разбил о его голову тарелку с остатками рыбы и картошки.

Постель Сары была мягкой и пропитана ее запахом — смесью духов и чего-то телесного. Простыни обожгли холодом голое тело.

Пайк смотрел, как Сара развязывает пояс, и пальто соскользнуло с ее плеч. Ее кожа казалась прозрачной в этом приглушенном свете. Белую округлую грудь венчали ярко-розовые соски. Она радостно улыбнулась и скользнула к нему на кровать.

— Бррр, — фыркнула Сара. — Холодно. Согрей меня.

Изгибаясь, она обхватила его.

— Господи, ты тоже холодный.

— Извини.

— Холодная рыба. — Она рассмеялась. — Седой головастик.

Он поцеловал ее, ощутив вкус незнакомого человека. Ее руки прошлись вниз по его телу, и он отстранился.

— Сара. — В голосе Пайка чувствовалось напряжение, словно у подростка. — Ты не возражаешь… Нет, то есть, можно я просто обниму тебя? Мне так хочется к кому-нибудь прижаться.

— Неужели?

— Да. К чему-нибудь мягкому и теплому.

— Чему-нибудь?

— Кому-нибудь.

— Ну уж нет, мистер Пайк. — Сара приподнялась и, опершись на локти, серьезно посмотрела на него. — Я не занималась сексом больше двух лет. Так что не надо трепа про поцелуи и объятия. А теперь займись делом или убирайся.

— Сара…

Она улыбнулась.

— Выполняй свой долг, будь мужчиной, мистер Пайк.

Ноэль, должно быть, уснул, потому что теперь его будили. Бэзил Смолбоун тряс его, колотя головой о спинку дивана.

— Быстрее, — говорил Терри. — Вставай.

Ноэль с трудом пошевелил ногами и взглянул на часы: было только полтретьего ночи. Господи, Терри был прав, отморозки никогда не спят.

— Какого черта вы еще хотите? — спросил Ноэль.

— Я тут поразмыслил, — сказал Терри.

Здорово.

— Мы ни к чему не пришли. Ты все-таки что-то скрываешь от нас.

— Это не могло подождать до утра?

— Правда никогда не спит.

— О, ради бога…

— Пошли. Наверх.

— Зачем наверх?

— Поднимайся!

Ноэль встал. Шея затекла. Отец все еще спал, громко храпя и приоткрыв рот.

Терри вырвал из стены телефон, и Ноэль потащился за ним следом вверх по лестнице, почесываясь. Следом шел Бэзил.

Они все втроем вошли в ванную, и Терри закрыл дверь.

— Какая мерзость, — сказал Наджент.

Сама ванна была покрыта тонким слоем сероватой слизи. На полу была вода, что сочилась из разбитого унитаза. Здесь стоял запах сырости и плесени, но он был не столь ужасным, как запах из ведра под раковиной. Отец, очевидно, использовал его как временный туалет. Содержимое жутко воняло. Было похоже, что в нем произошла какая-то злостная биологическая реакция, все было зеленое, и на поверхности росла плесень.

Вонь стояла и впрямь нечеловеческая.

— Для начала вынеси это, — сказал Терри Бэзилу. Бэзил разок взглянул на ведро и передал приказ Ноэлю.

Ноэль вытянул руку и оттащил ведро за дверь, отвернувшись, чтобы не почуять зловоние.

Когда он вернулся, Терри сидел на краю ванной.

— Я буду задавать тебе все те же вопросы, — сказал он. — До тех пор, пока не получу ответ. Где деньги?

— Я не знаю.

— Прекрасно. — Терри включил кран с горячей водой. — Раздевайся.

Глава двадцать третья

Сара спала. Пайк разглядывал ее нежную, слегка разрумянившуюся кожу в тусклом свете ночника. Ее челка слиплась на лбу от пота. С приоткрытым ртом и отброшенной назад рукой, Сара была похожа на ребенка. Пайк задумался над тем, как быстро можно влюбиться. Он уже успел составить туманные и прекрасные планы на будущее: он проведет всю оставшуюся жизнь с ней, помогая воспитывать Дэррена, с которым он пока даже не знаком, кладя подарки под елку на Рождество. Но он также знал, что ничего этого не будет. Он уедет в Канаду, вот и все дела… Уедет, как только вернет свои денежки.

44

Чонсер — искаж. Чосер (Chaucer) — великий английский поэт XIV в.