Время ангелов

— Меня ищешь?

— Нет.

Не оборачиваясь, она сделала вид, что роется в сумке.

— Наверняка меня, — сказал Лео. — Разве не я здесь обитаю? Я, как та принцесса в замке, окруженном рвом, ждал, когда же ты явишься.

Слегка коснувшись плеча Мюриэль, Лео прошел вперед и открыл самую дальнюю дверь. Он встал на пороге, приглашая ее войти. Помедлив, Мюриэль вошла в комнату. Она все еще чувствовала прикосновение Лео на своем плече.

— Ты чего такая хмурая?

— Я не хмурая.

Комната, очень теплая, представляла собой коробку, стены которой были из крошащегося коричневого цемента, и поэтому напоминала пещеру, прорытую в песке. Высоко, почти под потолком, темнело незанавешенное окно. Затемненная кремовым абажуром лампочка распространяла жемчужный свет. Китайские циновки покрывали пол. На низкий узкий диван был наброшен цветастый индийский ковер. Три деревянных стула стояли в ряд около стены. В одном из углов аккуратной стопкой были сложены книги. У двери стоял гладкий дубовый сундук. На нем лежала вышитая подушка. Две японских гравюры, изображающие мчащихся лошадей, висели над кроватью. На полу лежала шахматная доска. Стола в комнате не было.

Мюриэль с легким удивлением рассматривала комнату.

— А ты аккуратист.

— Тренируюсь. Хочу переделаться в женщину.

— А где же ты выполняешь свою работу?

— Мою что?

— Вижу, ты играешь в шахматы.

— Из деловых соображений приходится притворяться. А ты играешь?

— Не очень.

На самом деле Мюриэль играла хорошо, но никак не могла убедить Элизабет, что и ей надо научиться. Мюриэль сразу решила: с Лео играть не будет. Он может выиграть.

— Мы должны сыграть. Почему бы тебе не присесть? Гости у меня садятся на пол. Стулья просто для красоты.

Лео сел, скрестив ноги, прислонившись к кровати.

Мюриэль опять на миг задумалась. Интересно, Пэтти все еще там, у Евгения?

— Хоть раз скажи мне правду, Лео. У твоего отца в России был какой-нибудь титул?

— Титул? Господи, конечно нет. Не предполагал, что и ты считаешь всех русских эмигрантов титулованными особами.

— Жаль, — сказала Мюриэль. — В нем столько достоинства. Он похож на князя.

— А я? Я похож?

— Ты?!

— Согласен. Я — демократ. Материалист. Поклонник науки. Человек постатомной эры.

— Книги у тебя, смотрю, только научно-фантастические. А какие-нибудь серьезные есть?

— Снес в ломбард. Садись, ты, серьезная девушка. Или боишься?

Поджав ноги, Мюриэль села у стены и взглянула на Лео, который смотрел на нее. На нем были джинсы и белый ирландский свитер с высоким воротом. Что юноша, что комната — у обоих вид чрезвычайно скромный и аккуратный. Мюриэль рассматривала его лицо. Короткий, слегка веснушчатый нос, пухлые губы, глаза лучистые, ярко-серые. Красновато-золотистые волосы, густые, подстриженные очень коротко и при этом закрывающие шею, поблескивают, как здоровый мех.

— Неплохо выглядишь, — сказала Мюриэль.

— И меня за это ждет подарок?

— С какой стати? Вообще, я вижу, ты жить не можешь без подарков и наказаний.

— Ты же мне что-то обещала.

— Что?

— Себя, допустим.

— Тут какое-то недоразумение.

— Ну хорошо, тогда… дай мне приз за красоту. У меня в жизни так мало радостей.

— Мне нечего подарить.

— Одинокая девушка способна одарить многим. Роза, тайком брошенная из окна, надушенный платочек, слетающий вниз как бы случайно… Да, вот это были времена!

Мюриэль подумала опять, что Лео, очевидно, еще не знает о существовании Элизабет.

— Так о каком же подарке ты мечтаешь?

— Ну, я скромен. Больше всего, конечно, я мечтаю о девственнице. Но если у тебя никого на примете нет, то подари мне… свою туфлю. Лучше не придумаешь. Ведь я когда-то был фетишистом.

Странная мысль посетила Мюриэль. А что если познакомить это прекрасное животное с Элизабет? Идея, даже прежде чем окончательно сформировалась, показалась ей значительной и волнующей. Элизабет спит, заколдованная. Почему бы не разбудить ее? Разбудить именно таким образом.

Но через секунду Мюриэль возразила сама себе: это невозможно, неразумно, опасно. Карл ни за что не согласится. Лео слишком, тут она нашла подходящее слово, живой, грубо, диссонирующе живой. Карл если и одобрял знакомства, то лишь с очень вялыми, очень тихими мальчиками. А в своем нынешнем расположении духа он ни какие визиты не согласится. Кроме того, самой Элизабет по силам ли такое потрясение? Она так привыкла к рутине, к плавной церемонии медленных движений, приглушенных голосов.

Но не здесь ли и таится беда? Элизабет пребывает в замкнутой системе, словно посреди какого-то медленного танца, усыпляющего ее своей монотонностью. Именно от этого она погружается в сон, именно от этого и Мюриэль в последнее время стала чувствовать себя пленницей. Они слишком долго замирали в благоговении перед Элизабет. Пришло время чего-то громкого и неожиданного, чего-то непредсказуемого и абсолютно нового. Лео именно такой — громкий, неожиданный, непредсказуемый и новый. Мюриэль мысленно поставила его рядом с Элизабет. Что ж, мило.

— Свежий воздух, — произнесла Мюриэль.

— Что?

— Извини. Это так, мысли вслух.

Отец может сильно разгневаться. Но следует ли этого бояться? Пусть наконец произойдет в доме хоть что-то, ускользающее от ежесекундного, пристального, властного контроля Карла, доведенного до того, что они все постепенно превращаются в какие-то тени его мыслей. Элизабет повзрослела, но так и не видела ни одного привлекательного молодого человека. О, прекрасный новый мир!

Несомненно, Элизабет испытает потрясение. Может, даже обидится, что все так неожиданно. Но разве потрясение не пойдет ей на пользу? В конце концов она стряхнет с себя этот убивающий сон. Потрясение — вот, что им всем необходимо. Что-то волнующее, бодрящее. Лео — восхитительное оружие! С ним она, Мюриэль, бросится в бой. Так это война? Ну да, сладостная война! Предстоит задать взбучку кузине. И хотя у Лео в голове ветер, но для цели, которую она поставила, лучше и быть не может. Лео сыграет в ее игру, в которой, опять же, не должно быть ничего сложного, болезненного, запутанного. Ничего плохого не случится. Лео всего лишь даст возможность Элизабет кое-что пережить. Да и ей тоже.

— Ты говорил, что расстался со своей подружкой?

— Напрочь. Я снова в продаже.

— Допустим, — осторожно начала Мюриэль, — я расскажу тебе о прекрасной девственнице, скрывающейся в темноте дома…

— Говори, да не заговаривайся.

— Ты знаешь мою кузину Элизабет?

— Кого?

— Я не единственная девушка в доме. Есть еще одна, моложе и красивей. Моя кузина.

— То есть здесь, внутри, теперь?

— Да.

Лео вскочил. Вид у него был изумленный, почти испуганный.

— Другая девушка? Правда?

— Да, Лео, правда.

— Нет, ты шутишь.

— Не шучу.

— Но почему же я ее не видел?

— Она была немного нездорова. Так, ничего серьезного, просто побаливала спина. Сейчас она предпочитает не выходить из комнаты.

Корсет. Сказать ли о нем Лео? Что-то странно волнующее было в этой мысли.

— Но почему она прячется? Зачем ей нужна эта тайна?

— Нет никакой тайны. Это чистая случайность, что ты до сих пор не слышал о ней.

— Какой-то странный звук колокольчика иногда слышится. Это она?

— Она.

— Девушка с колокольчиком. Сколько ей лет?

— Девятнадцать.

— И она действительно прекрасна?

— Сказочно прекрасна.

— И девственница?

— Да. Она почти не видела мужчин.

— А она знает обо мне?

— Знает, — уклончиво ответила Мюриэль.

Лео как будто успокоился.

— Веди меня к ней!

— Не так быстро, — остановила его Мюриэль. — Сначала ты должен кое-что мне пообещать.

— Проси что угодно.

— Обещай не самовольничать и во всем меня слушаться. Элизабет ведет замкнутый образ жизни. С ней следует вести себя очень мягко и учтиво.

— Что значит — учтиво? Я что, даже не смогу ее поцеловать?