Поцелуй женщины-паука

— Что-то мне нехорошо… Опять голова кружится.

— Уверен?

— Да не то чтобы очень, но тогда все начиналось так же.

— Но от этой еды не может быть плохо.

— Не глупи. Я же не обвиняю тебя.

— Ты нервничаешь…

— Твоя еда ни при чем. Дело в моем организме, с ним все еще что-то не так.

— Тогда постарайся не думать об этом. От мыслей только хуже. {7}

— Просто я не мог больше следить за твоим рассказом.

— Но поверь, дело не в еде, потому что еда была абсолютно нормальная. Знаешь, иногда после болезни продолжаешь внушать себе, что все еще болен…

— Давай дальше, рассказывай, может, все пройдет. Может, это оттого, что я ослаб. Наверное, я слишком быстро все съел… Черт его знает почему…

— Да, дело в этом, ты пока слишком слаб, а я заметил: ты и вправду очень быстро все смел, даже не жуя.

— С тех пор как я проснулся сегодня, все думаю об одной вещи, никак из головы не идет.

— О чем?

— О том, что я не могу написать своей девушке… а Марте могу. Знаешь, было бы здорово написать ей, но я не знаю, что сказать. Потому что, по идее, я не должен писать. Зачем?

— Ну что, я продолжаю?

— Да, давай.

— На чем мы остановились?

— Девушка как раз прихорашивалась.

— Да, точно, ей делали прическу…

— Да, высокую, это я уже слышал, а какая вообще разница? Не заостряй внимание на мелких деталях, они не так важны набросок картины, резкий удар, картина на стекле, она разлетается на кусочки, кулак не поранен, кулак человека…

— вероломный лунатик и белая медсестра, заразный больной смотрит на них из темнотыЧто значит не важны?! Ты лежи смирно, а я уж как-нибудь разберусь.

Начнем хотя бы с того, что высокие прически — обрати внимание — имеют особое значение, потому что женщины делали их только тогда, когда хотели показать, что для них это действительно важный момент. Потому что, когда у женщины такая прическа, оголяется шея, все волосы подняты наверх, и это выглядит благородно. И вот, негритянка зачесывает ей волосы наверх, а потом укладывает вроде как косой, украшает ее местными цветами, и когда та наконец выезжает из дома в легком экипаже — хотя все происходит в наше время, они едут в небольшой коляске, запряженной осликами, — все встречные улыбаются, и ей кажется, что она едет в самый настоящий рай… Ну что, голова не кружится?

— Кружится немного. Но все равно продолжай.

— Они едут вместе, девушка и негритянка, и на ступеньках здания в колониальном стиле — там у них что-то вроде мэрии — ее ждет жених. А затем мы видим молодоженов ночью. Она лежит в гамаке — прекрасный кадр: крупным планом их лица, он наклоняется к ней, чтобы поцеловать, и все вокруг освещено лунным светом, струящимся сквозь пальмовые ветви. Ох, я забыл кое-что важное. Понимаешь, у них влюбленные лица, такие счастливые. Да, еще забыл: пока негритянка причесывала ее…

— Опять высокая прическа?

— Слушай, перестань! Пока что-нибудь не вставишь от себя, не успокоишься!

— Прости, продолжай.

— Так вот, девушка задает негритянке вопросы. Например, куда уехал прошлой ночью ее жених. Негритянка пытается скрыть тревогу и говорит, что он хочет объехать банановые плантации, поздороваться с работниками, добраться даже до самой дальней, а на острове большинство местных верит в… вуду. Девушка знает, что это какой-то негритянский культ, и говорит, что ей очень бы хотелось увидеть какой-нибудь ритуальный праздник, потому что, наверное, это довольно забавно, все раскрашены и много музыки, но негритянка смотрит на нее испуганно и говорит, что нет, лучше держаться от всего этого подальше, что вуду — очень жестокая религия и нельзя даже приближаться к этому. Потому что… и тут негритянка умолкает. Девушка спрашивает ее, в чем дело, и та отвечает: существует легенда, которая, может, и выдумана, но все равно страшная, — легенда о зомби. Зомби? Что это? — спрашивает девушка, но негритянка жестами показывает, чтобы та не произносила слова вслух, только шепотом. И объясняет, что зомби — это мертвецы, которых могут воскрешать жрецы, пока трупы еще не остыли, потому что сами жрецы их и убивают специально приготовленным ядом и лишают этих живых мертвецов всякой воли и те отныне повинуются только им. Колдуны заставляют их делать то, что они скажут, работать на себя, и эти бедные живые трупы, эти зомби, теперь в полном распоряжении жрецов. Негритянка рассказывает ей, как много лет назад бедняки с плантаций решили восстать против владельцев, потому что те платили им сущие гроши, но владельцы сговорились с главным колдуном острова, что тот убьет бедняков и превратит в зомби. И вот когда все были мертвы, их заставили работать на плантациях, собирать бананы, но только ночью, чтобы никто ничего не узнал, и эти зомби работают, и работают молча, потому что зомби не разговаривают и не думают, но очень страдают, поэтому, когда светит луна, можно видеть, как слезы катятся по их щекам. Они никогда не жалуются, потому что зомби не умеют говорить, они лишены воли и обречены лишь на повиновение и страдания. И вдруг девушка, которая все еще помнит сон, якобы приснившийся ей прошлой ночью, спрашивает негритянку, существует ли женщина-зомби. Но та отвечает как-то уклончиво, говорит: нет, женщины недостаточно сильны для того, чтобы работать на плантациях, и поэтому она думает, что их не существует. Девушка спрашивает, не боится ли ее жених таких вещей, и негритянка отвечает: нет, но ему все равно приходится ладить с пеонами, просить благословения у жрецов. На этом их разговор заканчивается, и позже, как я уже говорил, мы видим влюбленных в их брачную ночь, они счастливы, впервые у него умиротворенное выражение лица. Слышно только, как — бзз-бзз — жужжат маленькие жучки и вода журчит в фонтанах. Потом они спят, и вдруг что-то будит их, и они слышат, как вдалеке бьют барабаны, все громче и громче. Девушка холодеет, мурашки бегут у нее по спине… Ну что, тебе лучше? ночной обход медсестер, температура и пульс в норме, белая шапочка, белые чулки, пожелание спокойной ночи больному

— Немного… но я с трудом тебя слушаю бесконечная ночь, промозглая ночь, бесконечные мысли, промозглые мысли, острые осколки разбитого стекла

— Тогда давай прервемся строгая медсестра, высокая накрахмаленная шапочка, легкая, немного хитрая улыбка

— Нет, знаешь, когда ты рассказываешь, я отвлекаюсь и чувствую себя лучше. Продолжай бесконечная ночь, ледяная ночь, зеленые от плесени стены, стены, тронутые гангреной, пораненный кулак

— Хорошо. Итак… что дальше? Вдалеке они слышат барабаны, муж меняется в лице, ни следа умиротворенности, он не может заснуть и встает. Девушка ничего не говорит, она само благоразумие, ни один мускул на ее лице не дрогнул, она делает вид, что заснула, но на самом деле лежит и прислушивается. И слышит, как открывается дверца буфета и, скрипнув, закрывается. И после этого тишина. Сначала она не решается пойти посмотреть, в чем дело, но мужа все нет и нет. Она собирается с духом, встает и видит: он сидит в кресле совершенно пьяный. Девушка осматривается и обнаруживает маленький ящик, в котором места — как раз для бутылки, находит пустую бутылку из-под коньяка, но еще одна стоит рядом с мужем, и она наполовину пуста. Девушка озадачена тем, откуда она взялась, потому что в доме вообще нет спиртного, но тут замечает, что в ящике под бутылкой кое-что спрятано — это связка писем и фотографий. С большим трудом она тащит мужа обратно в спальню, ложится рядом с ним, чтобы приободрить, показать, что любит его и что он теперь не один. Он смотрит на нее с благодарностью и быстро засыпает. Она тоже пытается уснуть, но теперь уже не может, хотя до этого все было хорошо. А увидев его пьяным, она сильно расстроилась. Девушка понимает, как прав был дворецкий, разбив тот бочонок с ромом. Она надевает халат и идет к шкафчику посмотреть, что там за фотографии, потому что ее ужасно интересуют фотографии его первой жены. Но, придя туда, она обнаруживает, что ящик закрыт и заперт на ключ. Но кто запер его? Девушка оглядывается, вокруг темень и полная тишина, разве что все еще слышны барабаны. Она подходит к окну, чтобы закрыть его, лишь бы не слышать этот звук, но в это самое мгновение барабанный бой умолкает, будто кто-то за много-много миль от дома заметил, что она подошла к окну. В общем, на следующее утро муж как будто ничего не помнит, будит ее и приглашает завтракать, весь такой улыбчивый, и говорит, что возьмет ее с собой в поездку по острову. Она заражается его весельем, и они едут в тропики в большом кабриолете с поднятым верхом, играет живая, веселая музыка в стиле калипсо, [13]они проезжают дивные пляжи, и там есть одна очень сексуальная сцена, когда она хочет пойти поплавать (а к тому моменту они уже побывали в прелестных рощах, на скалистых утесах, нависающих над морем, там и сям раскинулись естественные сады с гигантскими цветами, и солнце палит), но она забыла прихватить купальник, поэтому он предлагает искупаться голышом. И вот они выходят из машины, девушка раздевается за какими-то камнями, а потом мы видим издалека, как она, обнаженная, бежит к воде. А потом застаем их лежащими на берегу под пальмами, она лишь набросила на себя его рубашку, а он в одних плавках, босой, и непонятно откуда, но ты знаешь, как бывает в кино, — откуда-то начинает звучать песня. Там такие слова, что за любовь нужно бороться, и в конце трудной дороги, изобилующей всякими преградами, любовь ждет того, кто за нее борется. Их мысли заняты лишь друг другом, им так хорошо, что они забыли обо всем на свете. А затем начинает темнеть, и когда они едут по дороге, на заднем плане виден освещенный солнцем, похожим теперь на огненный красный шар, старый дом в колониальном стиле. Красивый и загадочный, он весь порос зеленью, почти полностью скрывающей его. И девушка говорит, что хочет как-нибудь сюда заехать, и спрашивает, почему дом кажется заброшенным. Муж реагирует очень нервно и довольно грубо отвечает ей, чтобы она никогда, никогда не приближалась к этому дому, но не объясняет почему, пообещав рассказать как-нибудь в другой раз неопытная ночная медсестра, ночная медсестра ходит как сомнамбула, она спит или нет? ночная смена тянется долго, она совсем одна и не знает, к кому обратиться за помощьюЧто-то ты затих, даже своих обычных шуточек не отпускаешь…

13

Калипсо — тип индейской песни, в которой слова часто придумываются по ходу исполнения.