Лететь выше всех

Оркестровая ротонда из выкрашенного в белый цвет кованого железа в лунном свете напоминала грудную клетку фантастического чудовища. Фрина подождала, пока ее глаза привыкнут к свету, а потом стала красться по невидимой траве, побулькивая краской в резиновой камере.

К счастью, еще не подморозило, хотя к рассвету температура обязательно снизится. Фрина представила, что она такой же отважный и беспощадный охотник, как египетские кошки, и остановилась, опершись одной рукой о дерево. Потом осторожно, на цыпочках отступила в тень: ни один сучок не должен хрустнуть под ее ногами. Она добралась до ротонды и уже собиралась перейти дорожку, когда заметила огонек и услышала чей-то тихий свист. На ступеньках ротонды сидел мужчина и спокойно курил. Фрина обрадовалась. Он не был похож на матерого похитителя. Возможно, он им и не был, но чего ради нормальному человеку в разгар зимы посреди ночи сидеть на ступенях оркестровой площадки?

Она убедилась в правильности своей догадки, когда послышался звук приближающейся «ИспаноСюизы». Незнакомец отбросил сигарету и, согнувшись, спрятался за прутьями решетки.

Фрина тоже пригнулась и услышала, как хрустят по гравию шаги Молли, потом до нее донесся стук брошенного в дупло мешка. Шаги Молли стали удаляться, и послышался рев мощного мотора.

Не слишком-то увлекайтесь моей машиной, Джек Леонард, подумала Фрина. Ну что – это тот, кого я жду, или нет? Черт бы его побрал, почему он не двигается? Этак я тут окоченею совсем.

Наконец Сид пошевелился. Он не спеша приблизился к сломанному дереву, выудил мешок и, надорвав его сверху, сунул пригоршню пятифунтовых банкнот в карман, пихнул мешок под мышку и легкой походкой направился по дорожке к другому концу парка, не обратив никакого внимания на следовавшую за ним по пятам тень.

Сидней собирался вернуться в Квинсклиф не для того, чтобы поделить деньги, а чтобы ликвидировать свидетелей. У него в револьвере оставалось еще пять пуль. Хватит, чтобы прикончить Майка, женщину, сидящую в машине, и девчонку. Он вложит пистолет в руку Майка, а потом с пятью тысячами фунтов в кармане сядет на любой корабль, отплывающий из Аделаиды. Сид облизал губы и представил, сколько десятилетних рабынь сможет купить на эти деньги в Турции.

Двигатель «Бентли» не успел остыть, достаточно было повернуть ручку стартера, чтобы он снова заработал. Сидней отправился в обратный путь, даже не посмотрев на Энн.

Фрине не составило никакого труда устроиться за откидным сиденьем. Она высвободила веревку, которая была обмотана вокруг ее талии, и привязала себя сзади к автомобилю, использовав удобные петли, предназначенные для крепления багажа. «Раз он едет налегке, пусть прихватит меня». Усмехнувшись собственной шутке, Фрина уцепилась покрепче, поскольку «Бентли» как раз поворачивал за угол. Резиновая груша с краской благодаря смекалке Дот была привязана ремешками к правому бедру Фрины, так что ей достаточно было слегка нажать на резервуар, чтобы выдавить каплю краски, – та засветится, едва луч света с самолета упадет на нее.

Фрина не проехала и пятидесяти метров, как начала проклинать свою придумку. Спору нет, это в высший степени оригинальный способ, но разве нельзя было добиться того же самого результата, просто привязав грушу к автомобилю? Может, и нет. Фрина не могла определить, как долго они едут, – руки ее были заняты – и не могла достать часы. Плюшевый мишка был надежно припрятан у нее на груди. Фрина стукнула по груше, и очередная капля краски упала на дорогу. Она принялась напевать вполголоса, а автомобиль тем временем мчался вперед, так что холодный ветер хлестал по рукам.

Фрина надавливала на грушу в конце каждой строчки. Если бы ангелы-хранители наблюдали за ней в этот час, они бы услышали:

Фрина надеялась, что этот новаторский способ поможет ей равномерно распределить краску, и самолету будет легко направлять свой курс. Они промчались мимо Джилонга и вскоре снова выехали на равнину. Луна стояла высоко и светила настолько ярко, что Фрина сумела разобрать надпись на табличке, прикрепленной сзади на автомобиле.

Фрине было ужасно неудобно. Она привязалась к откидному сиденью крепко-накрепко, словно Андромеда к скале, чтобы не упасть на дорогу на скорости пятьдесят километров в час. Вряд ли это можно было бы посчитать мягкой посадкой. Пальцы в кожаных перчатках начала сводить судорога. Фрина попыталась слегка ослабить тугие путы и подалась чуть-чуть вперед, но веревки угрожающе заскрипели. Ее ноги были втиснуты над бампером, где создатели автомобиля сделали крошечную полочку длиной в двадцать пять сантиметров.

Машина подскочила на кочке, и руки Фрины невольно разжались. Она поспешно уцепилась за заднюю фару и на миг словно приклеилась к ней, отчаянно нашаривая ногами, во что бы упереться. Наконец она нашла точку опоры и поспешно что есть силы надавила на грушу. Джилонг к этому времени совершенно скрылся во мраке, луна отходила на запад. Где же самолет? Неужели идея с краской не сработала? Это было бы катастрофой.

Фрина высвободила руку и ощупала ушибленный нос. Она напомнила себе, что в конце этой страшной гонки ее ждет бедняжка Кандида. Если она еще жива. Фрина снова стиснула грушу.

Фрина продолжала ставить метки на дороге, как вдруг услышала стрекот мотора аэроплана. Она прислушалась и даже попыталась оглянуться, чтобы посмотреть вверх.

Взмывая вверх и восхитительно кружа, перед ней, блестя серебром как трехпенсовик, в лунном сиянии возник «Фоккер». Из-под его фюзеляжа струился тонкий слабый луч света. Все шло как надо. Фрина возликовала в глубине души и тут же ободрала пальцы, потому что автомобиль съехал с главной дороги.

Самолет оказался в опытных руках – Банжи была достойна всяческих похвал. Фрина следила за медленными широкими кругами – самыми трудными маневрами в ночное время, – которые позволяли посылать лучи света на дорогу, оставляя самолет незаметным для шофера машины. Других автомобилей на шоссе не было: зимой охотников прокатиться в курортное местечко немного, а местные жители предпочитают по ночам, да еще в такую погоду, сидеть дома.

Дорога стала более ухабистой. Фрина прижалась лицом к машине, укрываясь от камешков, которые взлетали высоко вверх из-под колес автомобиля. Но от одного все же увернуться не успела, и он рассек ей бровь. Она подумала, как ее встретит Кандида. Воспитанная в столь добропорядочной семье, как она отнесется к своей спасительнице, если та появится перед ней, не успев умыться после дороги? Того гляди расплачется и убежит.

Фрина попыталась стереть кровь, чтобы та не заливала глаза, и тогда вспомнила, что у нее есть летные очки. Она попыталась достать их из кармана – при этом надо было еще изловчиться и не упасть. Все эти усилия невольно отвлекли Фрину, и она почти не замечала боли, а меж тем автомобиль трясся по гравию и несся по грязи.

Наконец Фрина надела очки; теперь можно было не бояться, что какой-нибудь камень угодит ей в глаз. Она постаралась снова отыскать самолет. Он следовал примерно в четырехстах метрах позади них, летел ровно, словно орел. Банжи необыкновенно чувствовала землю. Постоянное кружение могло бы положить на крыло менее опытного пилота, поскольку очень трудно было определить, сколько метров терялось при каждом повороте. Но вот автомобиль выехал на грунтовую дорогу, она была более ровной. Теперь только бы не забуксовать, подумала Фрина.

30

Браун, Джон (1800–1859) – американский аболиционист. Песня «Тело Джона Брауна», которую напевает Фрина, стала походной песней северян во время Гражданской войны (1861-65 гг.).

31

Английский детский стишок. Перевод М. Пчелинцева.