Страница 13 из 103
И действительно, вскоре ее стали мучить кошмары, которые она даже пересказать не могла. День ото дня сны становились все страшнее и тягостнее, и в аптечке над ванной опять появилась баночка с антидепрессантами. От таблеток кошмары прекратились. Но вместе с ними пропало влечение к мужу.
После дежурства Чейз по уши погружался в возню с гипсом, штукатуркой и сосновыми досками. Когда выпадала пара свободных минут, лез в интернет. Уезжая из Саскачевана, он обновил компьютер, чтобы на новом месте не терять связь с приятелями.
Прибыв по вызову, Чейз всегда поражался, с какой легкостью в Уимерли пресекались преступления, – еще до того, как совершались. Единственную опасность представляли бытовые ссоры. Здесь никогда ничего не предугадаешь. Маньяков, грозящих всех поубивать, ему не попадалось. Во всяком случае, пока.
За все время самым неприятным был случай с самоубийцей. Он застрелился из ружья в саду перед домом. Чейзу с напарником пришлось собирать его мозги в пакет. Приехали пожарные и водой из шланга смыли с фасада кровь.
Уезжая на джипе с мест происшествий, Чейз уверял себя, что все – ерунда, он и не такое видел в Саскачеване или в интернете.
После хаоса, царившего в резервации на берегу Красного озера, спокойная сельская жизнь сбивала с толку. Он не раз пытался завязать разговор с новыми сослуживцами. Но ребята тут же начинали травить кровавые байки, и перед глазами Чейза вставали картины убийств и варварских изнасилований, перепуганные лица избитых детей. Ему казалось, что на полу в кабинете лежит утопленник – рука с посиневшими ногтями торчит из-под стола, склизкие водоросли намотались на запястье. Не без причины в голову лезли навязчивые мысли о том, что в багажнике любого автомобиля может обнаружиться расчлененка, а в картонной коробке на обочине – мертвый младенец. Да, было что порассказать. И все же Чейз не вступал в такие беседы. Не умел он подобрать нужное слово. Эта болтовня на «профессиональные темы» казалась ему пустым бахвальством. Чего тут бахвалиться, если за каждой байкой – людское горе?
Чейзу казалось, что в воздухе Уимерли все острее пахнет злобой. Недавно закрылся завод по переработке трески, и полгородка осталось без работы. Сезонный промысел краба и креветок кое-как держался, но и в этих отраслях народу изрядно поубавилось. За семь месяцев службы Чейз хорошо изучил обстановку в окрестностях Порт-де-Гибля. Потеря работы приводила к безделью и всему, что с ним связано, – падению нравов, пьянству и росту преступности. Когда человек бессилен что-либо изменить, его отчаянье со временем переходит в ярость.
Чейз ехал мимо городской пристани, которая наполовину закрывала выход из бухты. У причала выстроились ряды катеров и плоскодонок. При виде океана сержанту всегда становилось не по себе. На своем веку он повидал достаточно утопленников, самоубийств в ваннах, детей, найденных в озерах, а потому не слишком доверял воде. Хотя на вид море было спокойным – через бухту тянулся волнорез, защищавший пристань.
Проехав немного вперед, Чейз добрался до большого Г-образного бетонного пирса, принадлежавшего Аткинсонам, семейству зажиточных торговцев. С пирса удили рыбу какой-то человек и маленькая девочка. Чейз их раньше не видел – наверное, приезжие. Интересно, они знают, что треску ловить запрещено? Чейз решил их просветить, хоть это и не входило в его обязанности. Просто хотелось удовлетворить свое любопытство и познакомиться с новыми людьми. Пусть хотя бы знают, что им грозит, если вдруг появится рыбнадзор, а с ним ворох неприятностей.
Сержант съехал на засыпанную гравием обочину рядом с пристанью и поставил машину на ручной тормоз. Шляпу решил не брать, чтобы не привлекать внимания. Потом подумал, не снять ли темные очки. Нет, не стоит, а то придется все время щуриться. Он вылез из машины и тут же пожалел, что не может захватить с собой кондиционер. Чейз пользовался им не часто – на Ньюфаундленде климат морской, – но влажность сегодня была невыносимой. Он проверил, как закреплен револьвер, и остановился перед мостками пристани; едко пахло креозотом, морской водой и тухлой рыбой. Мостки вроде крепкие. Сержант взглянул на воду, и ему показалось, будто неподалеку от берега, там, где кружились стайки мойвы, лицом вниз плавает труп. Юркие рыбешки окутали его черным облаком. Чейз отмахнулся от наваждения: это просто мелькнула в памяти картина какого-то старого преступления или фотография из интернета. Не более того. Надо всего лишь отвести взгляд, и тело исчезнет. И действительно, едва сержант моргнул, оно пропало.
Джозеф сидел на корточках рядом с Тари и показывал, как надо сматывать леску. Шаги. Джозеф резко обернулся и увидел здоровенного парня в форме сержанта королевской полиции: руки по швам, ботинки сверкают на солнце. Темными волосами и смуглой кожей он смахивал на индейца. На ходу сержант разглядывал оснастку и мачты промысловых судов. Потом его внимание привлекли чайки. Из куч, намытых на скалистый берег, они вытаскивали рыбешек – живых и дохлых. Две чайки ссорились, пронзительно крича и хлопая крыльями.
Сержант подошел, улыбнулся и сказал:
– Здрасте.
– Здравствуйте. – Джозеф поднял взгляд и попытался изобразить учтивость. Он был на взводе, нервы расходились. Прошлой ночью его мучили кошмары, снилось, будто он тонет в густой, словно кисель, воде, и его затягивает на дно. Джозеф просыпался, снова засыпал и видел тот же сон.
– Ничего погодка.
– Да уж. – Джозеф мимоходом оглядел сержанта, прикидывая его рост и вес – метра два и килограммов сто, не меньше.
– Так и держи леску, солнышко, – сказал он дочери. Джозеф выпрямился, напряжение сменилось слабостью в коленях. – Слишком не перегибайся, – предупредил он, когда Тари осторожно заглянула за край пристани, чтобы посмотреть на красно-белый поплавок. Шесть мелких и крупных рыбин вились вокруг наживки. Вода была зеленоватой, но чистой, каждый камень на дне просматривался.
– Пап, я рыб вижу!
– Ага, вон они.
Сержант хмыкнул и покачал головой. Он снял очки и зацепил их дужкой за нагрудный карман.
– Любит ребятня рыбачить.
– Ой, не то слово! – Джозеф окинул взглядом живописные окрестности. – У вас здесь, похоже, дел невпроворот, – заметил он с легкой иронией.
– Да не то чтобы. Я тут вроде как на каникулах. Жене отдохнуть надо.
Джозеф вгляделся в большие карие глаза сержанта, в его мягкие и при этом хищные черты, но не смог определить, шутит тот или нет. Если это и шутка, то довольно плоская.
– Поймали чего? – спросил сержант.
– Мы только пришли.
Полицейский следил за тем, как Тари болтает леской в воде.
– Мойвы – тьма тьмущая. Вот там спуститься и хоть пакетом лови, – сказал он.
Джозеф втянул ноздрями воздух.
– Ветра сегодня вроде не будет.
– Ага, только запашок тут не того.
Две чайки у них над головами летели низко, одна за другой.
– Ишь, пир устроили. – Сержант задрал голову. – Эй, куда мой ужин потащили? – Он погрозил чайкам кулаком и посмотрел на Тари. Она заулыбалась и опустила глаза на его широкий ремень с кобурой.
– А у меня детишек нету, – сказал полицейский. – Такие дела. И не рыбачил я никогда. Ни разу. Кто я после этого?
Джозеф не знал, что ответить.
– Тут нерка водится. Скользкая такая. Это я точно знаю. «Нырка» по-тутошнему. Еще селедка бывает. Только ее поди поймай. И окунь морской ходит. Но вы, небось, сами знаете. Скорей русалку встретишь.
– Окуней надо отпускать обратно в море.
– А, так вы в курсе.
– Я инспектор рыбнадзора в Сент-Джонсе, так что не беспокойтесь, правила мы знаем.
– Ну, тогда у вас знаний целое море. В тихом омуте черти водятся, а?
– Наверное, – согласился, смеясь, Джозеф и подумал: «Что бы это значило»?
– Клюет! – взвизгнула Тари, задрыгав ногами. – Папа, папа, я поймала!
Синяя удочка выгнулась дугой. Тари отчаянно вцепилась в нее руками и откинулась назад.
– Папа! – завопила она в восторге и ужасе.