Рубин Рафаэля

– И они точно такие, как у нашей Маргариты!

– Благодарю! – вежливо поклонился Рафаэль. Он не станет говорить им, что со времени прошлой встречи не раз и не два смотрел на этот рисунок, особенно на глаза. Нет, он никогда в этом не признается. Даже себе.

– Боюсь, уже становится поздно, – нехотя произнес он, вспомнив, что ему еще предстоит посмотреть эскизы Джулио для очередной ватиканской станцы и встретиться с Джанфранческо и Джованни, чтобы провести очередной вечер за карточным столом или в постели с проституткой.

– Значит, со мной вы закончили? – спросила Маргарита, поставив бокал с вином. Рафаэль заметил, что она не выпила ни капли.

Обычно на этой стадии работы натурщики были ему больше не нужны. Он делал наброски с лиц и иногда назначал новую встречу, чтобы подобрать краски для глаз и кожи. Но сама мысль о том, чтобы расстаться с ней, вдруг показалась Рафаэлю невыносимой. Он слишком много усилий приложил для того, чтобы привести ее сюда. За те деньги, которые обещаны ее семье, он мог делать столько рисунков с натуры, сколько было нужно для изображения Мадонны.

Во всяком случае, так он себе объяснял свои побуждения.

– На сегодня, да, закончили. Теперь я могу начать писать красками. – Он старался говорить так, чтобы казалось, что он размышляет вслух. – Правда, мне нужно будет, чтобы вы пришли сюда еще несколько раз, дабы я мог подобрать цвета и уточнить выражение лица.

– Хорошо, – согласился Донато, даже не спросив мнения Маргариты. – Мы поможем вам исполнить то, что вы желаете сделать.

Только почему-то мои желания теперь имеют очень мало общего с рисованием, подумал Рафаэль.

– Когда мы сможем увидеть картину? – спросила Маргарита.

– Мне нужно будет какое-то время, потом нам придется встретиться еще несколько раз, и только тогда она может быть вам представлена. Как видите, мне приходится заниматься не только этой картиной.

Рафаэль внимательно следил за выражением ее глаз.

– Вы пишете другую Мадонну?

– О нет, – он улыбнулся ей, не кривя душой. – Совсем другое. Это будет весьма своеобразный портрет. Я бы хотел вам кое-что показать. Не желаете ли пройти со мной?

Глаза Донато перескакивали с Маргариты на Рафаэли. Маргарита тоже посмотрела на зятя.

– Донато тоже может пойти?

– Разумеется.

Он больше ничего им не объяснял, но как только они приблизились к воротам Ватиканского дворца, Маргарита почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Сам великий Рафаэль вел их туда, где сосредоточивалась вся власть Рима. И они шли туда по приглашению, а не непрошеными гостями. С восторгом она подумала, что ей очень повезло: сначала удалось посмотреть на виллу Киджи изнутри, а теперь они в Ватикане! Они с Донато обменялись восторженными взглядами, когда стражники в полосатых одеждах почтительно склонились перед их провожатым. Он спокойно провел их сквозь Порта Виридария, названные так в честь садов, скрывавшихся за дворцом.[4] Сначала они пробрались через толпу людей, цепляющихся за высокие ворота, потом вступили в сами врата.

Они не пошли ни к высоким строениям папского дворца, ни к огромному перестраиваемому собору Святого Петра. Рафаэль свернул на маленькую грязную тропинку, бежавшую между аккуратно подстриженных кустов мимо античных ваз и статуй. Тропинка шла вдоль древней стены, соединявшей дворец с замком Сант-Анджело. Маргарита с трудом сдерживала желание спросить, куда они идут, потому что мастер, похоже, сделал из их похода что-то вроде игры и наслаждался ею. Она с радостью шагала рядом с Рафаэлем, любуясь розовыми кустами, дубами, кипарисами и римскими статуями. Они приближались к папскому зверинцу, в клетках которого жили гепард, лев и попугаи. Маргарита и Донато даже не пытались скрыть своего изумления. Вдруг перед ними оказался огромный, невероятный зверь, о котором они не слышали никогда в жизни!

– Матерь Божья! – воскликнула Маргарита, всплеснув руками и закрыв ими лицо.

– Господи! Что это? – спросил Донато, настороженно глядя на серого гиганта, который стоял в загоне, устланном соломой.

– Это подарок Его Святейшеству от короля Португалии. Этого зверя называют слоном. А нашего слона зовут Ханно. Вот чей портрет я пишу!

– Ханно? – переспросила Маргарита дрожащим голосом, глядя, как Рафаэль медленно протягивает руку над невысоким ограждением и гладит длинный серый хобот животного. Хобот поднялся вверх, что показалось ей жестом одобрения.

– Вот уж странное создание! – засмеялся Донато, делая небольшой шаг назад, чтобы оказаться рядом с Маргаритой. Рафаэль взял немного сена из стоявшей рядом лохани и предложил его Ханно. – И какого он нрава?

– На самом деле очень спокойного. Ему и в голову не придет причинить вам вред умышленно. Только вот Ханно пугается толпы, когда Его Святейшество решает вывести животное на публичное обозрение. Честно сказать, я только в такие минуты и видел его беспокойным.

– Да уж, тут забеспокоишься, – осторожно заметил Донато.

Рафаэль обменялся взглядом с Маргаритой.

– По-моему, ему здесь очень одиноко, – тихо произнес он. – Бедняга живет так далеко от родного дома, от семьи…

– От семьи? – рассмеялся Донато. – Огромный зверь… и родня?

– А что в этом удивительного? У всего живого есть родня или родственные души, существа, к которым они привязываются, с которыми создают семьи. Я слышал, что слоны очень дружелюбны и у них действительно есть семьи. А Ханно этого всего лишили.

Маргарита посмотрела на Рафаэля, потом снова на слона. Сделав глубокий вдох, она подошла к Рафаэлю и медленно протянула руку к слону.

– Какой шершавый! – засмеялась она, коснувшись толстой грубой кожи. Внезапно Ханно отозвался на прикосновение Маргариты – согнул передние ноги, стал на колени и склонил голову, будто приветствуя ее.

– Боже! – нервно засмеялась она.

– Вы ему понравились, – улыбнулся Рафаэль.

– Почему вы так решили?

– Я почти каждый день захожу сюда, чтобы навестить его, и ни разу не видел, чтобы Ханно кланялся кому-либо, кроме Его Святейшества.

– Даже вам?

– Даже мне.

Маргарита тоже встала на колени и снова протянула руку поверх хобота.

– Как грустно! Его увезли из родных краев в неволю, где на него глазеют, смеются и показывают пальцем.

Ханно легко обвил хоботом ее руку, и Маргарите показалось, что он ее тоже ласкает, и она тихо рассмеялась.

– Надо же! Он меня понимает! Что за чудесный зверь!

Рафаэль широко улыбался, и ей показалось, что в его улыбке сквозит что-то похожее на гордость.

– Я знал, что вы подружитесь.

– Да, кажется, я действительно нравлюсь Ханно. В общем, мне так показалось. – И она гладила грубую кожу слона, пока та не перестала казаться ей чужеродной. – Донато, попробуй! – Улыбнулась она зятю. – Он на самом деле не страшный. Даже ласковый!

– О нет! Благодарю. Я предоставлю эту радость вам, безрассудным душам!

– Я бы хотела прийти сюда как-нибудь еще, чтобы его проведать, – произнесла Маргарита с теплой улыбкой, не отводя взгляда от коленопреклоненного животного.

– Буду рад сопроводить вас, – ответил Рафаэль.

Некоторое время спустя они покинули зверинец и направились вверх по склону холма сквозь буйные кущи, которые дарили покой и уединение, хотя и находились в самом сердце суетного города. Ветви над головой осеняли их тенистым лиственным покровом.

Донато отстал, а потом и вовсе присел на одну из каменных скамеек, будто бы устав от ходьбы. Маргарита и Рафаэль не заметили этого. Художник объяснял, над какими заказами работает, как собирает предметы древнего искусства на раскопках Домус Ауреа.

– Да, это великолепное здание было придумано и построено под руководством императора Нерона, а потом разрушено и схоронено от людских глаз его завистливым преемником, Траяном, если я ничего не путаю.

Рафаэль посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Вот как… Я потрясен.

– Тем, что простушка из Трастевере что-то знает об императорских дворцах?