Безупречные (ЛП)

Миссис Гастингс наклонилась, чтобы посмотреть.

- Мило.

- Прекрасно, - согласился Ян.

Смешок недоверия вырвался из Спенсер. Сегодня была служба памяти Элисон ДиЛаурентис, а всё о чём они могут думать - это цвет краски? Мелисса повернулась к Спенсер.

- Что это было?

- Что ж... Я просто... - пробормотала Спенсер. Мелисса выглядела обиженной, как будто Спенсер сказала что-то грубое. Она нервно теребила вилку. - Проехали.

Воцарилась тишина. Даже Йен что-то теперь подозревал. Её отец выпил вина.

- Вероника, ты видела там Лиз?

- Да, я поговорила с ней немного, - ответила мать Спенсер. - Я думаю, она выглядела очень хорошо, учитывая обстоятельства.

Под Лиз Спенсер предположила, что они имели в виду Элизабет ДиЛаурентис, младшую тётю Эли, живущую по соседству.

- Должно быть, она чувствует себя ужасно, - торжественно сказала Мелисса. - Даже представить не могу.

Йен сочувственно хмыкнул.

Спенсер почувствовала, как её нижняя губа затряслась. " Эй, а что на счёт меня?" - хотелось закричать ей. - "Разве вы не помните? Я была лучшей подругой Эли!"

С каждой минутой молчания Спенсер чувствовала себя всё более нежеланной. Она ждала, что кто-нибудь спросит, как она держится, предложит ей кусочек жареной тэмпуры, или, по крайней мере, скажет "будь здорова", когда она чихнёт. Но они всё ещё наказывали за тот поцелуй с Реном. Даже хотя сегодня было... Сегодня.

Ком стоял у неё в горле. Она всегда была любимицей для всех: для её учителей, тренеров по хоккею, издателей школьной книги года. Даже её парикмахер, Ури, говорила, что она её любимая клиентка, потому что цвет так хорошо ложился на её волосы. У неё было куча школьных наград, 370 друзей на "My Space", не считаю сообществ. Она не был любимицей своих родителей, невозможно было затмить Мелиссу, она не выносила, что они ненавидят её. Не сейчас, когда всё в её жизни было так шатко.

Когда Йен встал и пошёл позвонить, Спенсер глубоко вздохнула.

- Мелисса? - надломлено сказала она.

Мелисса посмотрела на неё, а потом начал снова накладывать еду себе на тарелку. Спенсер кашлянула.

- Поговори со мной.

Мелисса едва заметно повела плечом.

- Просто... Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня. Ты была абсолютно права. О... Ты сама знаешь.

Её руки так сильно тряслись, она старалась держать их на бёдрах. Извинения заставляли её нервничать. Мелисса положила руки на свои журналы.

- Извини, - сказала она. - Я думаю, что тема закрыта. - Она встала и отнесла свою тарелку в раковину.

- Но... - Спенсер была шокирована. Она взглянула на своих родителей. - Мне действительно жаль, правда... - Она почувствовала слезы, подступающие к ее глазам.

На лице отца промелькнула симпатия, но он быстро отвернулся. Её мать положила оставшуюся курицу в лимнном соусе в пакет. Она пожала плечами.

- Ты застелила свою постель, - сказала она, вставая и убирая остатки в их большой холодильник.

- Но...

- Спенсер, - Мистер Гастингс заговорил своим голосом "хватит говорить".

Спенсер замолчала.

Йен зашел назад в комнату, широкая ухмылка застыла на его лице. Он почувствовал напряжение и его улыбка сникла.

- Давай. - Мелисса остановилась и взяла его руку. - Пойдем за десертом.

- Конечно.

Иен хлопнул Спенсер по плечу.

- Спенс, хочешь пойти?

Спенсер не очень хотела, да и, судя по тому, как Мелисса взяла под руку Иена, она тоже не очень хотела, чтоб Спенсер пошла, однако, Спенсер не успела ответить.

Миссис Гастингс быстро сказала,

- Нет, Иен, Спенсер не будет десерт. - Тон её голоса был таким же, каким она выговаривала собакам.

- В любом случае спасибо, - сказала Спенсер, сдерживая слезы. Чтобы не заплакать, она откусила большой кусок манго с карри. Она так быстро его проглотила, что острый соус обжег ей горло. Наконец, после неприятных звуков Спенсер выплюнула всё на салфетку. Но когда слёзы высохли, она увидела, что её родители даже не обернулись посмотреть, не подавилась ли она. Они просто вышли из комнаты.

Спенсер вытерла глаза и посмотрела на отвратительный кусок изжёванного манго на салфетке. Она чувствовала себя точно так же.

6 Глава

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ, РАЗВЕ ЭТО НЕ МИЛО

Днём во вторник Ханна поднималась по ступенькам Уильям Атлантической Клиники пластической хирургии и ожоговой терапии. Она была одета в кремовый пиджак и кашемировый кардиган, в который она переоделась после школы. Если вы ложились туда на лечение от ожогов, то называли клинику Уильям Атлантик. Если собирались сделать липосакцию, то называли Пляж Билл.

Здание клиники было окружено лесом. Лишь маленький кусочек неба виднелся из-под кроны величественных, могущественных деревьев. Вокруг всё пахло дикими цветами. Это было идеальное утро для того чтобы наслаждаться загородным клубным бассейном и смотреть как мальчики играют в теннис. Был идеальный день для пробежки, чтобы сбросить вес после вчерашней коробки шоколада, съеденной из-за испуга от визита своего отца. В этот идеальный день можно было смотреть на муравейник или сидеть с шестилетними близнецами по соседству. Нечего не может быть лучше чем то, что она делает сегодня - волонтерство в сгоревшей клинике.

Волонтерство было словом из четырёх слогов для Ханны. Её последней попыткой в этом было Школьный Благотворительный Модный Показ на день Розвуда в седьмом классе. Девочки Розвуд Дей, одетые в дизайнерские наряды, ходили по подиуму, а зрители выкупали их, деньги шли на благотворительность. На Эли был потрясающее узкое платье от Келвина Кляйна, и какая-то пожилая дама нулевого размера поставила на него 1000 долларов. На Ханне же было ужасное платье с рюшами от Бетси Джонсон, из-за которого она выглядела ещё толще. Единственный человек, участвующий в аукционе за ее наряды, был ее отец. Через неделю ее родители сообщили, что разводятся.

И сейчас ее папа вернулся. Вроде того.

Когда Ханна думала о вчерашнем визите своего отца, она чувствовала себя головокружение, тревогу и ярость одновременно. С момента её трансформации, она мечтала о моменте, когда она увидит его снова. Она будет стройной, популярной и уравновешенной. В её мечтах он всегда возвращался с Кейт, которая потолстела, и Ханна выглядела ещё более красивой по сравнению с ней.

- Ух! - вскрикнула она. Кто вышел из двери перед тем, как она вошла.

- Осторожней, - пробормотала девушка. Тогда Ханна посмотрел вверх. Она стояла у двойных стеклянных дверей, рядом с каменной пепельницей и большим растением в глиняном горшке. Мона вышла из дверей.

Ханна открыла рот. Такой же удивленный взгляд появился на лице Моны. Они рассматривали друг друга.

- Что ты здесь делаешь? - спросила Ханна.

- Навещаю друга моей мамы. "Дурацкая работа". - Мона отбросила свои светлые волосы на свои веснушчатые плечи. - А ты?

- Эм, то же самое. - Ханна аккуратно разглядывала Мону. Бредовый радар Ханны скал ей, что Мона возможно лжет. Но тогда, и Мона могла ощутить то же самое о ней.

- Ну, мне пора. - Мона наступила на её мозоль. - Я позвоню тебе позже.

- Хорошо, - проворчала Ханна.

Они разошлись в противоположных направлениях. Ханна обернулась и посмотрела на Мону, увидев, что Мона тоже посмотрела на неё.

- Теперь смотри внимательно, - сказала Ингрид, полная, мужеподобная главная медсестра из Германии.

Ингрид учила Ханну, как убирать мусор из вёдер в смотровых комнатах. Только если это было сложно.

Каждая смотровая комната была окрашена в светло-зелёный цвет, а единственные плакаты на стенах были страшными изображениями кожных заболеваний. Ингрид назначила Ханну убирать палаты амбулаторных больных, может, когда-нибудь, если Ханна будет хорошо работать, ей разрешат убирать палаты стационарных больных. Именно там лежали люди с серьёзными ожогами. Повезло ей.

Ингрид вытащила мешок для мусора.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.