Страница 77 из 104
— Не думай, что делаю что-то нарочно для того, чтобы выжить тебя из дома, — сказала она, — я и так вижу тебя очень редко.
— Ты бы видела меня еще меньше, если бы мне везло чуточку больше, — ответил ей заботливый сын. — Я должен был быть в Хэмптоне сегодня вместо того, чтобы мучиться и торчать на Флит-стрит, ожидая телеграмм у офиса «Спортивные новости».
— А я думала, что ты уже достаточно узнал о бегах, для того, чтобы избавиться от привычки посещать их, Джарред, — жалобно сказала огорченная мать.
— Да, я видел печальные последствия некоторых пари, заключенных богачами, если ты это имеешь в виду, — ответил мистер Гарнер раздраженно, — но я не собираюсь присоединяться к твоему плаксивому существованию и поддерживать подобного рода разговоры о скачках, потому что всегда существует какое-то количество дураков, превращающих занятие этим делом в свою погибель. Доходил ли кто-нибудь до нарушения правил при обмене акций? Да, есть большое количество маклеров, заканчивающих плохо. Кто станет злоупотреблять возможностями продажи хлопка, угля, возможностями корабельного дела? Конечно, существует очень много неудачных сделок в подобного рода делах. Я видел людей, проигравших все на бегах. И я видел водителей омнибусов и мальчишек в мясной лавке, заработавших полмиллиона и купивших себе дома в Хайд-Парке посредством игры на бегах. Неужели я не могу попробовать улучшить свое состояние только из-за того, что некоторые люди плохо кончали, играя на скачках?
— Если бы эти лошадиные скачки улучшили твой характер, Джарред, или сделали тебя счастливее, то я могла бы закрыть глаза на разных неудачников и примириться с твоей развеселой жизнью, — сказала миссис Гарнер с риском для себя, заходя слишком далеко в своих высказываниях, возможно, обманутая поведением сына, которое сейчас было скорее унылым, чем сердитым.
— Тебе, пожалуй, не следовало бы говорить ничего плохого о бегах, если бы Соупсадз сегодня пришел первым, я бы был с карманами, полными денег.
— Я ничего не знаю об этом, Джарред, но я помню, как раньше иногда тобой зарабатывались деньги.
— О, Боже, почему ты позволяешь быть людям столь злопамятными? — воскликнул Джарред, гневно поворачиваясь в своем кресле и начиная чувствовать ароматный запах готовящейся рыбы под виноградом. — Самое худшее в старых людях то, что они помнят очень много и всегда вспоминают прошлое. Как бы было хорошо, если бы все мы могли погружаться в воды Леты раз в год и выходить из них чистыми и свежими.
— Да, — вздохнула миссис Гарнер, — жизнь была бы намного проще, если бы мы могли забывать.
— Тем не менее, мама, — сказал Джарред, изменив свой тон, который зазвучал вполне умиротворенно, что было характерно для тех моментов, когда дела его шли неплохо, — ты не заплатила трех фунтов, которые я тебе дал, за счета?
— Сборщик налогов был сегодня и взял часть денег, Джарред. Квитанция на каминной полке может подтвердить мои слова. Но за воду не было уплачено и я думаю, что за нее придется платить завтра утром.
— Как много?
— Один шиллинг.
— Тогда ты можешь дать мне остальные деньги на день или два, мама. Я хотел съездить ненадолго в деревню завтра по делам, и это как раз покрыло бы мои расходы.
— Конечно, ты можешь делать с ними все, что пожелаешь, Джарред, — ответила миссис Гарпер неохотно, — но я должна сказать тебе, что воду отключат завтра ночью, если мы не заплатим сборщику налогов.
— Нонсенс! Ты ведь всегда платила вовремя!
— Он уже приходил дважды, Джарред.
— Очень хорошо, в следующий раз нам пришлют повестку в суд! Я оплачу счет до конца недели. Дай мне деньги, моя старая леди.
Миссис Гарнер полезла в карман своего платья с медлительностью, необычайно раздражающей ее сына, который нервно затянулся трубкой, когда увидел ее движение. Наконец, она вытащила свою тощую руку из кармана в платье и выложила деньги, завернутые в кусок газеты, которую Джарред тут же отбросил, пересчитал деньги и засунул их в карман своего жилета.
— Спасибо, мама, тебе не следует беспокоиться по поводу счетов за воду, если дойдет до этого, — добавил он, замечая в ее глазах слезы, — ты всегда сможешь сама открыть водопроводную станцию. Совсем нет причин для расстройства. Спокойной ночи.
— Ты опять уходишь, Джарред?
— Да, я хочу отдохнуть с товарищами здесь, за углом. Меня не будет более часа.
— Ах, — вздохнула миссис Гарнер, когда дверь захлопнулась за спиной сына, — я знаю, что сейчас время Джарреда. Совсем не имеет смысла предлагать ему вкусный ужин. Он никогда не придет домой, чтобы съесть его, у него аппетит почти как у воробья.
Джарред взял деньги у матери для того, чтобы покрыть свои завтрашние расходы в Хэмптоне. Уж очень он увлекся скачками. Он хотел как можно скорее узнать о том, что там происходит, будь то лучший или худший исход событий. То ожидание новостей на тротуаре Флит-стрит сильно измотало его терпение.
Если бы он был чуть умнее, то попросил бы мать дать ему деньги следующим утром. Ведь он мог прогуляться к «Королевской голове», выпить стаканчик джина в кегельбане, где было гораздо веселее, чем в гостиной собственного дома. Джарред — широкоплечий, длиннорукий и мускулистый — был неплохим игроком в кегли. Он много выигрывал и проигрывал в этой игре, но выигрывал чаще и мог бы иметь успех, если бы умел рисковать.
Он отправился в свою любимую гостиницу, находящуюся в доме, который выглядел таким чистым и респектабельным летними вечерами, что странник, зашедший сюда из далекого мира и увидевший ее первый раз, мог посчитать это заведение самым невинным и мирным местом: милый интерьер, аккуратные стойки, позолоченные буквы бочонков, блестящих в лучах заходящего солнца. Дух спокойствия, казалось, царил здесь, когда Джарред открыл дверь в гостиницу — место сбора привилегированных персон — и пошел по дорожке, ведущей к площади для игры в кегли.
Вечерние забавы были в полном разгаре, его друзья, встречающиеся тут и там, громко смеялись и разговаривали, свет ламп тускло пробивался сквозь завесу табачного дыма, Джарред почувствовал, что снова начинает жить, сама жизнь для него означала необузданность страстей, минутные удовольствия, за которые, возможно, в дальнейшем пришлось бы заплатить немалую цену, но это редко, когда принималось им в расчет.
Было восемь часов вечера, когда Джарред присоединился, к своим приятелям. Он покинул их в половине десятого с суммой, вряд ли способной покрыть тариф за воду, он был зол на судьбу, а заодно и на себя, он также смутно сердился на миссис Гарнер, которая так легко отдала ему деньги, когда он их попросил у нее.
— Ну уж если старая леди дала мне эти деньги, то я мог бы провести неплохой день в Хэмптоне, — сказал он себе, — поскольку я имею весьма слабые шансы увидеть скачки, если только Джобери не доставит меня туда в своем экипаже.
Джобери — спортивный маклер — один из самых бойких в окружении мистера Гарнера, слыл заядлым игроком и, казалось, может добиться немалых успехов, играя на скачках. Существовало некоторое неопределенное мнение о том что он имеет какую-то часть прибыли от заключения пари на скачках.
Джарред дошел до дома Джобери, но не обнаружил там этого джентльмена; родные ожидали увидеть его после полуночи. Миссис Джобери — унылая и весьма сварливая особа, неохотно сказала ему это и затем захлопнула дверь перед его лицом. Она относилась к тому типу жен, чей разум не в состоянии постичь преимуществ игры на скачках.
Джарред пробормотал проклятия в адрес жены Джобери, которого он сейчас был больше склонен ругать, чем благословлять, и пошел прочь от этого дома, едва осознавая куда идет. Он остановился на углу улицы для того, чтобы разжечь свою трубку и, повернувшись, дошел до Гудж-стрит, затем прошел Чарльз-стрит, Мортимер-стрит, пересек Речезет-стрит и оказался в аристократическом районе Кэвендиш-сквер. Оказавшись здесь, он был уже не в силах устоять против желания побывать на Вимпоул-стрит. Он выпил уже достаточно для того, чтобы быть рассудительным. Правда, он уже обещал, что не придет к дому доктора Олливента, но сейчас Джарред лелеял в душе надежду, что чем бы ни угрожал ему доктор, он, мистер Гарнер, обладает той силой воздействия на свою жертву, которую нельзя уничтожить, хотя в самой жертве мог возникнуть бунт против него, способный привести к чему угодно, но, в конце концов, он мог и снова получить деньги.