Кровавое наследство

— Эстер! — воскликнул он в порыве дикой радости. — Вы живы! Слава Богу, слава Богу! — Он закрыл лицо руками и зарыдал. Эта внезапная перемена его ощущений сильнее подействовала на него, чем перенесенный им недавно мучительный страх.

— Но кто же говорил вам, что я умерла? — спросила Эстер. — Никогда в жизни я не видела такого человека, который из-за безделицы так мог беспокоиться. Лошадь сбросила меня, вот и все. Сознаюсь, что вы вместе с другом вашим были правы и я справедливо наказана за свое упрямство. Я, должно быть, была без памяти?

— Да, но недолго. Ах, Эстер, как я страдал; я думал, что вы умерли!

— Умерла! Я даже не повредилась. Только внутри все как будто окаменело, и я ничего не чувствую.

Герцог бережно поднял Эстер и передал ее в руки конюха, потом сел на лошадь, осторожно принял Эстер от слуги, положил перед собой на седло и поехал тихим шагом.

— Мы скоро встретим карету, — сказал он, — в ней удобнее поместить вас.

Эстер была очень бледна; прежний блеск ее черных глаз исчез, и она теперь с беспокойством смотрела на герцога.

— По вашему мнению, Винчент, — сказала она, — повреждение опасно? Я не чувствую никакой боли, но это окаменение во всем теле странно. Кажется, всякое чувство оставило меня — от головы до ног. Что, если оно никогда не возвратится?

Страх снова овладел герцогом, он побледнел.

— Я припоминаю, — продолжала она, наблюдая за выражением лица герцога, — что как-то раз на охоте около Лейчестера лошадь сбросила охотника. Сначала казалось, что он вовсе не поврежден; состояние его было подобно моему, он не мог пошевелить ни одним членом, но впоследствии оказалось, что у него сломан позвоночник, и он умер в тот же день. Винчент, как вы думаете, я умру?

— Умрете?! — удивился герцог. — Когда я держу вас в своих объятиях и вы так смотрите мне в глаза?! Пустяки, Эстер! Неужели ваша гордость мужественной девушки так скоро исчезла?

— Да, Винчент, она исчезла и никогда не возвратится. Она была не лучшим моим качеством и побуждала меня ко многим дурным делам. Дай Бог, чтобы я не умерла, — тихо и торжественно прибавила она, — потому что я не приготовилась к смерти.

— Вы не умрете! — отчаянно воскликнул герцог. — Можете ли вы говорить о смерти, когда знаете, что я отдам все свое имущество до последнего пенни, чтобы спасти вас. Знаменитейшие врачи Лондона будут призваны, и наука сотворит чудо, чтобы спасти вас. Правой рукой он прижал ее к груди, между тем как левой управлял лошадью.

В это время послышался стук кареты, герцог оглянулся и увидел подъезжавшую одноколку.

— Готов побиться об заклад, что это экипаж доктора! — обрадовался герцог. — Вот благодетельный случай! Не теряйте мужества, Эстер, если в карете действительно находится врач, то вы вскоре услышите его смех над вашими опасениями.

Герцог сделал знак кучеру, чтобы тот остановил экипаж.

— Случилось несчастье? — спросил сидевший в карете господин, бросив беглый взгляд на бледное лицо Эстер и ее неподвижное тело, покоящееся на руках герцога.

— Да, с дамой случилось несчастье, и я ищу карету, чтобы удобнее доставить ее в гостиницу. — Вы не доктор ли, милостивый государь?

— Точно так.

— Слава Богу! Не позволите ли вы поместить даму в вашу карету?

— Конечно.

Маленький живой господин вышел из нее, взял Эстер на руки и перенес в карету.

— Нет ли перелома костей? — спросил он.

— Нет, — ответил герцог. — Мисс Вобер жалуется только на совершенное бесчувствие в теле, но боли никакой не ощущает.

Добродушное лицо врача стало вдруг серьезным. Эстер, наблюдавшая за ним, тихо вскрикнула от испуга.

— Я знала, что должна умереть, — сказала она. — О Боже, я совсем к этому не готова!

— Не надо предаваться таким пустым опасениям, дитя мое, — успокоил доктор больную. — Я сам еще не знаю, опасно ли ваше состояние.

— Вы хотите обмануть меня, доктор, — произнесла она твердо, — ваше лицо уже сказало мне, что вы видите опасность.

— Сознаюсь, — ответил он, — что мне не нравится симптом бесчувственности в ваших членах, но и только. Впрочем, это может обойтись без последствий. Каким образом вы упали? Не говорите, дитя мое, этот господин расскажет мне все, что я должен знать.

Доктор сидел спиной к лошади, напротив него лежала Эстер, а герцог ехал верхом возле открытого окна кареты. Они медленно двигались к воротам парка, в которые Эстер несколько часов тому назад так весело въехала. Гарлингфорд обстоятельно рассказывал обо всем случившемся, между тем как доктор, внимательно слушая его, держал руку на пульсе Эстер и смотрел на ее лицо.

39

Врачу хотелось бы узнать имя и звание больной дамы и ее спутника. Герцог не имел с собой лакея, но по лошади его доктор заключил, что он, должно быть, богат. Только когда они подъехали к гостинице и прибежавшие слуги обратились к молодому человеку «ваша светлость», он узнал, что имеет дело со знатным лицом. Больную понесли в большой зал на первом этаже и положили на кушетку.

— Я попрошу вас оставить нас, — сказал доктор герцогу, — мне нужна помощь женщины, умеющей ходить за больными. Не сомневаюсь, что в гостинице найдется такая особа, — обратился он к слуге и получил утвердительный ответ. — Хорошо, вы ее сейчас же пришлите — продолжал он, — а ваша светлость поможет мне перенести кушетку в смежную комнату.

Это была богато убранная спальня. Когда в нее внесли Эстер, она с беспокойством оглянулась.

— Зачем вы перенесли меня сюда? — воскликнула она. — Разве я должна ночевать в Ричмонде? Неужели нельзя отвезти меня домой?

— Сегодня нет, дитя мое, — сказал доктор. — Теперь уже поздно, а вам необходим покой.

Доктор и сиделка хлопотали около больной, а герцог в мучительной неизвестности прохаживался по залу. Время для него тянулось ужасно долго: каждая минута казалась вечностью. Он прислушивался к малейшему звуку, доносящемуся из смежной комнаты. Наконец дверь отворилась и вышел доктор. Один взгляд на его лицо сказал герцогу, что он услышит мало утешительного; он бросился к нему и судорожно схватил его за руку:

— Скажите, доктор, надежды нет? — с отчаянием спросил он. — Она не выздоровеет более? Говорите скорее, не скрывайте от меня истины!

— Держитесь, ваша светлость, не теряйте мужества. Мне тяжело сказать вам всю правду, но я не хочу обманывать вас. Минуты молодой дамы сочтены, и если у нее есть родители или родственники, то я советовал бы вам сейчас же уведомить их по телеграфу о случившемся.

— Нет, моя бедная невеста не имеет ни родственников, ни друзей, исключая меня; но если вы будете так добры, то пришлите моей бедной Эстер духовника. Здесь поблизости, вероятно, найдется священник?

Доктор обещал исполнить его просьбу и хотел удалиться.

— Стойте! — закричал герцог — Неужели никакое средство не может спасти ее?

— Нет, — печально ответил доктор, — у бедной девушки переломан позвоночник, и она неизлечима. Впрочем, если вас успокоит это, то я по телеграфу призову двух известнейших врачей Лондона.

— Вы меня обяжете. Вы позволите мне войти туда? — спросил герцог и умоляюще посмотрел на дверь спальни.

— Да, вы можете видеться с ней; она в полном сознании и очень спокойна, хотя знает свою участь.

Герцог опустил голову. Он не мог говорить, но с благодарностью пожал руку доктора и тихо вошел в спальню.

Эстер Вобер лежала на постели, не в состоянии пошевелиться; большие черные глаза ее обратились к дверям, когда в них появился герцог. Никогда прежде он не замечал в них того глубокого чувства, которое теперь в них светилось. Он опустился в кресло, стоявшее рядом с постелью. Гордая, вспыльчивая женщина стала скромна, как агнец.

— Любезный Винчент, — тихо голосом сказала она, — вы не должны так горевать по мне. Ведь еще вся жизнь перед вами. Для вас и для счастья вашей жизни лучше, что я умру. Я всегда была гордым и упрямым существом и потому не могла бы быть вам хорошей женой. Верьте мне, так лучше. Со временем, я надеюсь, вы выберете себе жену знатного рода, достойную вас и вашей любви.