Клиника одной взятки

Вика хотела детей, радовалась, что ей предстоит иметь их от Андрея, но считала, что это слишком ответственное дело, чтобы пускать его на волю случая. Матерью она собиралась стать такой же ответственной, как женой и доктором. Значит, сидеть с ребенком придется как минимум три года, да и потом она не сможет отдаваться работе так, как сейчас. Конечно, Андрей хорошо зарабатывает, но лучше, чтобы у них к моменту рождения ребенка была устойчивая материальная база.

Она растянулась на диване и закрыла глаза. Бормотание телевизора всегда хорошо ее усыпляло. Шли новости, диктор бубнил что-то о борьбе с коррупцией.

Коррупция, коррупция, вяло подумалось Вике, смешно слушать. Власть против коррупции, а пчелы против меда. Недаром говорят, хочешь изменить мир – начни с себя. Вот если все эти борцы чистосердечно покаются и добровольно сядут в тюрьму, может, что-нибудь изменится. И то вряд ли. Всех все устраивает. Ты платишь, твою проблему решают быстро и качественно, что в этом плохого? Прибыли без вложений не бывает. Придумали народу забаву. Пусть борется с негодяями взяточниками, не отвлекаясь на то, как власть имущие набивают свои карманы. Им взяток вымогать не надо, они все получают и так.

Да и кто воспринимает всерьез эти призывы? Викин непосредственный начальник, Леха Балахонов, просмотрев какую-то оголтелую передачу, где главными коррупционерами страны назывались врачи, отреагировал однозначно: притащил из дома трехлитровую банку, написал на ней черным маркером «Взяткоемкость» и водрузил на свой письменный стол. Коллеги иногда бросали туда по рублику, а потом банку приспособили под вазу для цветов.

Тут Викины ленивые мысли были прерваны напористым телефонным звонком. Наверняка Леха. Его вызовы всегда звучали как-то особенно бесцеремонно и нахально.

– Виктория, ты что делаешь?

– Привет, Леша. Как говорится, легок на поминках.

– А?

– Я только что о тебе подумала, ты и звонишь.

– Тогда нужно говорить: вспомнишь дурака, он и появится, – блеснул Балахонов знанием фольклора.

Вика вздохнула:

– Короче, что надо?

– Как обычно, Родина требует от тебя подвига. Тромб из ноги дернешь?

– Ты с родственниками говорил?

– Говорил.

Голос Балахонова звучал слишком уверенно.

– Точно говорил?

– Да точно, точно, подгребай давай.

Вздохнув, Вика потянулась за джинсами. Неугомонный Балахонов постоянно находил для нее работу, вызывал на случаи, связанные с сосудистой патологией, в любое время дня и ночи. Сколько Вика ни пыталась объяснить ему, что хорошо бы ограничиться рамками ее рабочего времени, все было бесполезно. Леха был ей как бы другом, как бы любил ее и уважал, но не чурался шантажа. «Зачем мне нужен консультант, который не консультирует?» – патетически вопрошал он, намекая, что, как заведующий отделением больницы, может и уволить. А работа в больнице была Вике очень нужна, именно там ее карман наполнялся живыми деньгами.

*

Пока она ехала, больного уже доставили в операционную. Родственники ей не встретились. Оставалось надеяться, что Балахонов все же провел с ними беседу и она приехала не зря.

Операционная сестра захлопотала вокруг нее – Вика пользовалась не просто любовью, а обожанием сестер, ибо всегда делилась гонораром за операцию. Балахонов и второй хирург отделения тоже не жадничали, но гонораров у них было на порядок меньше, чем у Вики. Не умели работать с больными.

Она немного волновалась, все же операции на артериях не ее специальность. По правилам больного полагалось отправлять в сосудистый центр, но прооперировать самим было гораздо проще и быстрее, чем висеть на телефоне, бесконечно согласовывая операцию то с заведующим центром, то со страховой компанией. Сотрудники центра капризничали, не хотели брать больных, требовали гарантий оплаты, потом нужно было еще найти транспорт, и в этих дрязгах время могло быть безнадежно упущено.

У нее все получилось. Вика сразу вышла на бедренную артерию, зонд не подвел, не порвался в самый ответственный момент, и через двадцать минут кровоток в ноге был восстановлен. Через полчаса Вика наложила последний шов на рану.

– Всем спасибо. – Она красивым жестом швырнула перчатки в таз и, выслушав дежурную порцию комплиментов своей манере оперировать, отправилась в ординаторскую.

Распечатав протокол операции, Вика вышла в Интернет проверить почту. Она не особенно любила блуждать во Всемирной паутине, считая это уделом людей одиноких и несостоявшихся. Следуя моде, зарегистрировалась в «Одноклассниках», но ее не покидало ощущение какой-то натужной парадности, фальшивого лоска, с которым ее бывшие приятели и приятельницы пытались убедить всех, а в первую очередь, наверное, самих себя, что жизнь удалась. В «Одноклассниках» были представлены глянцевые, рекламные версии их жизней, и Вике это быстро надоело.

Через «Одноклассников» ее нашел Сергей Дайнега, бывший однокурсник, первая любовь и ошибка молодости. Расстались они трудно, со скандалом, и Вика была уверена, что Сергей ненавидит ее, но время, судя по всему, залечило его раны. Вот уже год, как они состояли в дружеской, ни к чему не обязывающей переписке. Поначалу Вика изучала письма бывшего возлюбленного, пытаясь найти в них тайные доказательства того, что он все еще ее любит, но потом поняла – что было, то прошло. И любовь, наверное, прошла быстрее, чем обида. Сергей – человек прямой, как шпала, он никогда не умел скрывать своих чувств.

Она ввела пароль своего ящика. Ага, одно новое сообщение. Будем надеяться, от Дайнеги, а не какая-нибудь дурацкая реклама.

«Дорогая Вика! Рад, что у тебя все хорошо. Пришли свое фото на фоне новой машинки. У меня тоже все в порядке, подал документы на майора. Восемнадцатого ухожу в моря, отвечать на твои письма не смогу, но ты мне пиши, когда будет настроение. Вернусь через шесть недель, отвечу на все. Удачи».

Дайнега почему-то никогда не подписывался. Скупое сообщение, но для немногословного Сереги и этого много.

Вика быстро отстучала такой же нейтральный ответ – особенных новостей нет, жизнь идет по плану, семь футов под килем.

Странно… Он давно ее разлюбил, она никогда его и не любила, но почему-то ждет его писем.

В дверь деликатно постучали.

Мужчина средних лет с вдохновенно-встревоженным лицом отрекомендовался сыном ее сегодняшнего пациента.

– Как прошла операция, доктор?

Состроив сочувственно-озабоченную мину, Вика принялась рассказывать. Как водится, немножко приукрасила: доктор не просто работал, а боролся и победил.

– Огромное спасибо. – Мужчина протянул ей пакет.

– Что это? – Обычно огромное спасибо выглядело несколько иначе. Как в докторской поговорке: «Большое спасибо в маленьком конвертике».

Она бесцеремонно заглянула в пакет с логотипом дешевого супермаркета. В нем был вафельный тортик. Ай да Балахонов, ай да поговорил с родственниками! А теперь поздно. Как говорится, услуга, которая уже оказана, ничего не стоит.

– Заберите, я такую дрянь не ем.

Балахонова она нашла в приемном отделении. Он пил чай в компании сестер.

– Алексей Михайлович, можно вас на минутку? – грозно спросила она. – Леша, ты же сказал, что говорил с родственниками!

– Ну… – Балахонов пожал плечами и в тоске покосился на дверь, которую Вика забаррикадировала собственным телом.

– И что же ты им сказал?

– Что-что… Что обычно. Тяжелый случай, обычно приводит к ампутации, но можно попытаться ногу сохранить. Специально вызвали из дома сосудистого хирурга, он сделает операцию.

– У тебя совесть есть вообще? А где фраза, что это очень дорогостоящая операция, нужны специальные инструменты и нитки, а страховая компания ничего этого не оплачивает? Ты что, первый раз замужем?

– Прости, язык не повернулся.

– Лешенька, я срываюсь с дивана по первому твоему звонку, в свое личное время на своей личной машине приезжаю, оперирую – и что получаю взамен? Сраный тортик за сорок рублей! И то только потому, что дешевле просто не было! Объясни, на кой черт мне это нужно?