Инстинкт Инес

– Я сказал, что он ревновал, но не завидовал мне. Зависть – это злоба по отношению к чужому благу. Ревность означает, что человек настолько важен для нас, что мы не хотим его ни с кем делить. Зависть отравляет нас ядом бессильного желания быть другим. Ревность же облагораживает – мы хотим, чтобы другой стал нашим.

Воцарилась долгая пауза, взгляд Габриэля застыл. Наконец он произнес:

– Я хочу увидеть его, чтобы искупить причиненное зло.

– Я хочу увидеть его, чтобы спать с ним, – ответила Инес без тени смущения, с ледяным целомудрием.

5

Всякий раз, расставаясь, они будут кричать: не-эль в лесу, все более холодном и пустынном, а-нель в пещере, все менее теплой и уютной, куда мужчина станет приносить шкуры бизонов, все реже забредающих к стоянке. Он будет убивать их уже не только для того, чтобы добыть пропитание тебе и твоей дочери, но и для того, чтобы уберечь вас от холодных вьюг, неожиданно проникающих сквозь отверстия в пещере, как дыхание белого мстительного зверя.

Стены постепенно покрываются невидимой коркой льда, словно отражая тяжкий недуг самой земли, все более пустынной и неподвижной, будто даже кровь животных и соки растений застыли навсегда под ледяным дуновением смерти.

He-эль будет кричать в зимнем лесу. Раскаты эха так разнесут его голос, что никакой зверь его не найдет. Голос станет маской охотника. Голос извергнется из слепой белизны лесов, равнин, замерзших рек и моря, потрясенного своей собственной ледяной неподвижностью… Одинокий голос обернется хором голосов, потому что весь мир превратится в гигантский купол, населенный белым эхом.

Ты, сидя в пещере, кричать не станешь, ты будешь петь, убаюкивая девочку, которой скоро исполнится три цветущих времени года, но в каменной берлоге твой голос раздается так, что колыбельная похожа на крик. Тебе становится страшно. Тебе известно, что твой голос – он всегда твой, но сейчас он начинает принадлежать миру, который угрожает тебе со всех сторон. Нескончаемый ледяной дождь звучит барабанным боем в твоей голове. Твой взгляд падает на изображения на стенах. Ты раздуваешь огонь в очаге. Иногда ты отважишься выйти наружу в надежде найти уцелевшие от снега травы и ягоды для тебя и дочки, которую ты носишь за спиной в мешке из оленьей кожи. Ты знаешь, что основную добычу всегда приносит он, потный и разгоряченный поисками, делающимися все труднее день ото дня.

Мужчина войдет в пещеру, с грустью взглянет на картины на стенах и скажет, что настало время уходить. Земля замерзла и не дает больше ни плодов, ни мяса.

Но тем не менее земля не стоит на месте. В тот же день он увидит, как гигантские ледяные горы сдвигаются, начинают жить своей собственной жизнью, перемещаются и меняют скорость, натолкнувшись на препятствие, сметают все на своем пути…

Вы покинете пещеру, завернувшись в шкуры, которые столь предусмотрительно заготовил не-эль, потому что именно он знает внешний мир и то, что всему на свете наступает конец. Но ты задержишься на выходе из пещеры, окинешь взглядом замкнутое пространство своей жизни и своей любви и снова начнешь петь, все более отчетливо понимая, что голос навеки свяжет тебя с местом, которое навсегда останется домашним очагом а-нель и ее девочки.

Сегодня ты будешь петь так, как пела в самом начале, ибо в груди ты почувствуешь нечто такое, что вернет тебя в то состояние, в котором ты находилась, впервые почувствовав его необходимость…

Твои ступни, обутые в свиную шкуру, обмотанную жилами, тонут в глубоком снегу. Ты укутываешь ребенка так, будто он еще не родился. Ты чувствуешь, что путь предстоит долгий, хотя не-эль предупредил:

– Мы возвращаемся к морю.

Ты рассчитываешь увидеть берег с неподвижными обрывами и бурными волнами, но все известное прежде скрылось под белой туникой бездонных снегов.

Ты направишься к знакомой черте, где играли белые рыбы, и с тоской станешь искать темную линию горизонта, привычные пределы своего взгляда. Но сейчас все вокруг было белым, лишенным красок, покрыто льдом. Море застыло. Его покрывает огромная ледяная пластина, ты в растерянности останавливаешься у ее границы, и вместе с закутанной в меха дочкой вы видите, как со стороны замерзшего моря к вам приближается группа людей, а вы, тоже группой – ты и твоя дочка, и не-эль во главе – идете им навстречу; те люди начнут что-то вам горячо втолковывать, ты не сможешь уловить смысл их слов, но во взгляде твоего мужчины они породят сомнение и неуверенность, следует ли идти дальше или стоит вернуться в гибельные объятия гигантского движущегося ледника, который ползет вперед, обладая собственной жизнью, разумом и траекторией, и крадет у тебя, оставляя позади, милый твоему сердцу очаг, пещеру, колыбель, картины на стенах…

Застывшее море исчерчено разломами, оно трещит под ногами, как куча холодных заброшенных костей, но вышедшие навстречу вам люди умело проведут вас с льдины на льдину на противоположный берег. Ты сообразишь, что вы находитесь на побережье или на острове, который ты и не-эль видели раньше, отражение ушедшей поры цветов, но она станет новым временем для вас здесь, потому что сопровождающие вас люди постепенно скинут толстые накидки из красноватого оленьего меха и останутся в легких одеждах из свиной кожи. Вы преодолели границу между льдом и травой.

Ты сама сбросишь тяжелый мех и почувствуешь, что в твою грудь возвращается тепло, достаточное, чтобы защитить ребенка. Вы вступаете в жару вслед за группой людей, и только теперь тебе удается рассмотреть, как они потрясают в воздухе остро заточенными копьями, и услышать их песнь, возвещающую победу, радость, возвращение…

Вы подходите к белой изгороди из вкопанных в землю огромных костей исчезнувших животных, они образуют сплошной частокол, и вы заходите один за другим, следом за людьми-проводниками, протискиваетесь сквозь эту ограду и оказываетесь на утрамбованной площадке, вокруг которой теснятся домишки с земляными стенами и плоскими крышами из обожженной глины.

Вам укажут хижину и принесут плошки с молоком и куски сырого мяса, нанизанные на острые железные пики. He-эль поклоном выразит свою благодарность и вместе с мужчинами выйдет из хижины. В дверях он обернется и жестом даст тебе понять, что следует сохранять спокойствие и ничего не говорить. В его глазах появится нечто новое. Он смотрит на людей здесь так же, как смотрел на зверей там. И, кроме того, сейчас в его взгляде сквозит подозрение, а не просто внимательная осторожность.

В течение долгих часов ты будешь заниматься малышкой, кормить ее, убаюкивать песнями. Потом вернется не-эль и скажет, что теперь каждый день он должен ходить с остальными мужчинами на охоту. Место, где они находятся, – это граница большого луга без единого дерева, через который пробегают огромные стада животных. Охотники застают их врасплох, когда животные останавливаются, чтобы есть траву. А ты должна ходить с другими женщинами собирать травы и плоды рядом с поселением, но не показываться хищникам, которые могут случиться поблизости.

Ты спрашиваешь его, сможет ли он здесь снова рисовать. Нет, здесь нет каменных стен. Земляные стены и костяной частокол.

Рады ли они нашему приходу?

Рады. Они говорят, что когда море отступило и противоположный берег покрылся льдом, они почувствовали себя отрезанными от мира и ждали нас, им было нужно убедиться, что жизнь на той стороне продолжается.

Им понравится наш мир, не-эль? Они его полюбят?

Мы скоро познакомимся с ними поближе, а-нель. Давай подождем.

Но во взгляде мужчины вновь появится озабоченность, словно что-то, что еще не случилось, вот-вот произойдет.

Ты выйдешь с другими женщинами за ограду, чтобы собрать плоды и принести лосиного молока для дочки, которую закутаешь в мех и оставишь в колыбельке.

Тебе не удается общаться с другими женщинами, ты не понимаешь их язык, а они не понимают твой. Ты пытаешься объясниться с ними пением, и они тебе отвечают, но ты не можешь разобрать сказанное, потому что их голоса монотонны и неотличимы один от другого. Ты стараешься менять голос, чтобы выразить радость, сострадание, боль, дружбу, но остальные женщины смотрят на тебя с удивлением и отвечают тем же лишенным оттенков тоном, который мешает тебе угадать, что они чувствуют…