Страница 4 из 85
— Именно поэтому ты и подходишь для этих дел лучше многих, а в Палате общин ты найдешь немало себе подобных, — заявляет он мне в ответ.
Я снова расхохотался, и это привело Моррисона в такое бешенство, что женщины в страхе вылетели из комнаты. Я тоже вышел, оставив своего тестя бушевать в одиночестве.
Но стоило мне позже немного поразмыслить надо всем этим, как сама идея уже не казалась такой уж глупой. Все-таки он был не дурак, этот старый хрыч Моррисон. Он понимал, что совсем невредно заиметь члена семьи в парламентском кресле — а тут еще бизнес-интересы и все такое. Правда, я не знал, насколько в действительности смогу оказаться ему полезным, — разве что у него вызревает идея купить не одно, а дюжину мест в Палате. Видите ли, я и не предполагал, насколько этот старый мерзавец в самом деле был богат и на какие интриги он готов был пуститься, чтобы использовать свои богатства в политических целях. В исторических книгах вы немногое сможете найти о Джоне Моррисоне, лорде Пэйсли, но даю вам слово, что именно подобные ему люди и дергали за веревочки во времена королевы Виктории, а политическим куклам приходилось плясать. Этим же они занимаются сегодня и будут делать всегда.
Что касается меня, то идея не представлялась такой уж плохой. Флэши, депутат Парламента, сэр Гарри Флэшмен, член Палаты общин, а возможно — и лорд Флэш Молниеносный, главный интендант Вооруженных Сил и член Кабинета министров, лопни мои глаза! Видит Бог, я могу делать эту работу не хуже какого-нибудь Томаса Бла-бла-бла Маколея. [6]В тот день в своих мечтах я дошел уже до Флэши премьер-министра, и чем дальше я об этом размышлял, тем больше мне все это нравилось. Работа — не бей лежачего, масса свободного времени для всевозможных порочных удовольствий, которым я смог бы предаваться в полной безопасности, и возможность вбить свое мнение в глотку толпе в любой момент, когда мне это только заблагорассудится. Если мне захочется, можно вообще не выезжать из Лондона. Из армии я, конечно же, уволюсь и смогу весь остаток жизни почивать на своих лаврах, полученных столь бессовестным способом, а старикашка Моррисон, вне всякого сомнения, будет счастлив оплачивать мои счета в обмен на небольшие услуги, которые я ему, так уж и быть, время от времени буду оказывать.
Главное, будет спокойная жизнь. Как вам известно, несмотря на всю публичную сторону моей карьеры — Крест Виктории, генеральский чин, одиннадцать кампаний, ну и прочая там дребедень, — я всегда был отчаянным трусом и больше всего любил мир и покой. Я парень миролюбивый — это значит, что ни одному человеку не нанесу вреда, если существует хотя бы один шанс на тысячу, что противник сможет мне повредить что-нибудь в ответ. Беда в том, что никто в это не верит, глядя на меня. Я всегда был большим и крепким и внушал мысль, что готов задать трепку самому крутому парню в городе, стоит тому только наступить на мою тень. Конечно, судя по тому, что обо мне понаписал Том Хьюз, [7]вы могли вообразить, что я всегда готов на любую чертовщину, но… Я повзрослел и понял, что за все эти подвиги приходится расплачиваться. Видит Бог, я свое заплатил сполна, и даже в 1848-м, в достаточно уже зрелом возрасте, двадцати шести лет от роду, я уже испытал немало неприятностей — от Хайбера до германских тюрем, не говоря уж о джунглях Борнео и пыточных ям на Мадагаскаре, — во всяком случае, достаточно, чтобы убедиться, что мне не стоит больше искать приключений на свою голову. [II*] Кто бы мог подумать, что планы старого Моррисона усадить меня в парламентское кресло могут привести к… ну да ладно, всему свое время.
Так что добраться до удобного парламентского кресла представлялось мне делом довольно простым, особенно если денежки Моррисона мне в этом помогут.
Все это подтолкнуло меня к мысли, что я просто обязан перемолвиться с моим тестем словечком по вопросу исключительной политической важности.
— По крайней мере, две тысячи в год, — сказал я.
— Пять сотен и ни пенни больше, — отрезал он.
— Черт побери, мне же нужно содержать семью на достойном уровне, — заметил я, — у Элспет запросы недешевые.
— За этим я прослежу отдельно, — проблеял он, как и раньше всегда это делал.
Этот хитрый ублюдок не оставлял мне шанса даже контролировать расходы моей жены — сам он в этом разбирался лучше.
— Тогда — тысяча. Боже милостивый, да одни костюмы обойдутся мне дороже.
— Элспет присмотрит за твоим гардеробом, — утешил он, мерзко хихикая. — Пять сотен, мой упрямый теленочек — это все равно больше, чем ты стоишь.
— Тогда я за это не возьмусь, — говорю, — и дело с концом.
— Ах, так, — тянет он, — вот го-оре-то какое. Ну, тогда я найду другого желающего, а ты, я думаю, останешься прозябать на свое офицерское половинное жалованье.
— Черт с вами, — решился я наконец, — пусть будет семьсот пятьдесят.
И в конце концов я таки получил эту сумму, но только потому, что Элспет сказала своему отцу, что мне нужны эти деньги. Конечно же, одна мысль о том, что я начну политическую карьеру, привела ее в восторг.
— Мы будем давать званые вечера, на которые придут лорд Джон и маркиз Лэнсдаун [III*], — восклицала она, — люди титулованные, вместе со своими леди и…
— Но это же виги, — заметил я, — а мне кажется, что твой папа ожидает, что я стану тори.
— Ну, это неважно, — легко согласилась моя женушка, — тори в целом как люди даже лучше. Ведь герцог Веллингтон сам тоже тори, не так ли?
— Так поговаривают, — заметил я, — но, как ты знаешь, о политических секретах такого рода говорить не принято.
— О, как это все чудесно, — продолжает Элспет, абсолютно не обращая внимания на мои слова, — ты снова станешь знаменитым, Гарри, ведь ты такой умный, ты обязательно добьешься успеха. А я — о, мне нужно будет завести по крайней мере четырех пажей в курточках с блестящими пуговицами и лакея в соответствующей ливрее. — Элспет захлопала в ладоши, ее глаза заискрились, и она закружилась по комнате.
— О, Гарри! Нам понадобится новый дом! А я просто обязана нашить себе новых платьев — о, папочка об этом позаботится, он же такой добрый!
Послушав ее, «добрый папочка», конечно же, сообразил бы, что из него собираются выбить гораздо больше денежек, чем он собирался дать, но лично мне идеи Элспет представлялись великолепными. Она была в прекрасном расположении духа, и я воспользовался случаем, чтобы вновь перейти на штурм ее аппетитного тела. Элспет выглядела столь соблазнительно, что я успел почти наполовину вытащить ее из платья, прежде чем женушка сообразила, что у меня на уме. А когда эта маленькая развратная чер…ка поняла, в чем дело, то продолжала дразнить до тех пор, пока я совсем не обезумел, — и только для того, чтобы вдруг остановить меня уже в тот самый момент, когда я почти на нее вскарабкался, — опять-таки из-за беспокойства о маленьком Гарри Альберте Викторе, ч…т бы его побрал!
— Подумать только, — мечтательно проговорила она, — наш папочка будет большим государственным человеком! — Очевидно, Элспет представляла меня уже членом Кабинета министров. — О Гарри, нам будет чем гордиться!
Все это было здорово, однако пока служило мне слабым утешением: пришлось сдержать мой зверский аппетит и застегнуться. Но будьте уверены, я вполне удовлетворил его в течение последующих двух недель, так как у меня всегда была на примете парочка шлюх с Хаймаркета, и хотя они были лишь бледной копией Элспет, но все же помогли мне вновь окунуться в лондонскую жизнь, с ее регулярными легкими развлечениями. Так что я жил в свое удовольствие, весело проводя время с приятелями в городе, позабыв все прошлые ужасы Йотунберга и банду головорезов Руди Штарнберга, ожидая, пока старый Моррисон начнет двигать вперед мою политическую карьеру.
Конечно же, ему помогала в этом и моя известность, и тот факт, что мой папаша, который к тому времени благополучно ублажал свою белую горячку в тихом сельском уголке, во время он был членом Парламента и добился чертовски отменных результатов в избирательной кампании. Он получил абсолютное большинство голосов после того, как отстегал хлыстом своего соперника накануне голосования и предложил сразиться врукопашную с любым кандидатом, которого виги решатся выставить в округе, включая даже самого Бругама. [8]Конечно же, мой сатрап вложил в это дело больше сил, чем я, хотя его и подкосила Реформа; и пусть мне недостает его пыла, зато я обладаю талантом к выживанию на политической и прочих аренах.
6
Томас Бабингтон Маколей (1800–1859) — знаменитый английский поэт, историк и государственный деятель.
7
Томас Хьюз (1822–1896) — английский писатель, автор полуавтобиографической книги «Школьные годы Тома Брауна» (1857), где упомянуто о некоторых нелицеприятных проделках юного Флэшмена.
8
Лорд Генри Питер Бругам (Брум) (1778–1868) — английский юрист и видный политический деятель (лорд-канцлер в 1830–1834 гг.), один из лидеров партии вигов; активно участвовал в проведении избирательной реформы 1832 года.