Страница 53 из 95
Можно было легко переломать руку этому болвану сразу в трех сочленениях – лучезапястном, локтевом и плечевом. Для этого надо только несколько развернуть корпус вправо, прочно накрыть его руку своей левой подмышкой и резко обронить все свои девяносто килограмм живого веса на его вытянутую, ослабленную тыльным разворотом руку.
Возможен и другой ход: поднырнув под правую руку противника, провести "мельницу" и воткнуть слесаря башкой в асфальт, но тогда его ждет перелом основания черепа, шейных позвонков, мощное внутричерепное кровоизлияние, тяжелейшее сотрясение головного мозга. Чего-то одного, на выбор, было достаточно, чтобы отправить лиходея на тот свет.
Можно решить вопрос еще проще: снести правым локтевым ударом непрочную реберную дугу над его печенью. Тогда грядет и разрыв печени острыми обломками ребер. Смерть в таких случая наступает от внутриполостного кровотечения.
Можно, наконец, заехать страдальцу ногой в пах или по кости голени, – от страшной боли наступит шок.
Но внимание Сергеева почему-то приковало совершенно открытое горло лиходея. Видимо, вспомнилась беззащитность и готовность на муки Клеопатры, когда ее, схваченную за шиворот, погружали в мешок. Правая кисть Сергеева уже сложилась в "лапу леопарда". Ею, как пилой, перерубаются хрящи горла и наступает скорая смерть от мучительного удушья.
Еще мгновение, – некоторый подготовительный отворот корпуса для усиления размаха, – и "лапа леопарда" готова выстрелить смертельным ударом. Привычный на татами, жестоко-азартный "киай" уже выдавливался из жаждущей крови и мести глотки. Вспомнилось: "Бей первым Фреди"!
С возрастом мы, безусловно, становимся мудрее: именно это спасло слесаря от смерти, а Сергеева от явно приближающихся суда и тюрьмы. На другой стороне узкой улицы суету у ворот пожирали взглядами уже готовые к снятию показаний свидетели. Обыватели, стоящие на остановке троллейбуса, десятком пар любопытных глаз пожирали гладиаторский экспромт.
Насладить их любопытство профессиональным убийством, пусть плохого, но все же человека, и при том не спасти Клеопатру, – было пижонством, а не разумной боевой операцией. Этого придурка, если уж есть такое желание, можно оглушить ударом в парадной, на лестнице, и сбросить вниз головой в зияющий проем. Эффект будет не менее основательный, чем при выполнении "мельницы".
Хуже всего то, что Клеопатру уже не вернешь. Здесь, на шумной улице, на Сергеева широко раскрытыми, испуганными глазами смотрели дети этих двух рабоче-крестьянских дебилов. Вспомнилось из Библии: "Гневаясь не согрешайте"! А затем уже вовсе успокоительное: "Итак смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые" (К Ефесянам 5: 15)…
Сергеев на всю жизнь запомнил одну из своих кошачьих подруг – Фаину. Она появилась у него на даче неожиданно, во время кормления стаи соседних подруг, которые собирались по вечерам на скромный ужин и холостяцкие посиделки. В проеме входной двери показалось максимально вежливое, деликатное существо, страшно исхудавшее и взъерошенное. Кошку просто качало от усталости и истощения, – она, видимо, проделала огромный и трудный путь, пока каким-то шестым чувством установила, что именно в том доме ее обязательно приютят и накормят. Она одарила вежливым носовым поцелуем каждую из собравшихся на посиделки кошку. Деликатно, но с аппетитом уплела предложенные лакомства.
Сергеев внимательно рассмотрел примечательное создание, – это была носительница элитной сибирской породы с некоторым подмесом замечательного норвежского генофонда, о чем свидетельствовали выраженные и характерные кисточки на кончиках ушей. Сергеев, приласкав Фаину (она всем своим видом подсказывала именно это имя), уложил ее на диван. Наступила пора сна, – кошка спала, как убитая, но поднявшись довольно рано, принялась методично и тщательно вылизывать себя. Через пару часов – это было уже совершенно преображенное создание. Приведя себя в порядок, Фаина отправилась обозревать территорию усадьбы, фиксируя границы известным способом. Дела экскрементальные она отправляла на грядках других усадеб.
Кошка быстро определилась с хозяином и соседями, с территорией и домом. Она отъедалась, лечилась травками, отдыхала. Но когда вечером, как обычно дачные подруги попытались собраться в гостиной и отведать лакомств на халяву, Фаина разметала конкурентов в несколько секунд. Так же свирепо впредь она расправлялась с любой собакой, пробегавшей мимо сада. Ее страсть к зубасто-когтистым боям не могли охладить даже крупные немецкие овчарки.
Через несколько дней, ночью, Фаина родила трех замечательных котят прямо у Сергеева под одеялом. Все они были разной масти, причем, не соответствующей окрасу матери. Ясно, что голодная жизнь кошки-скиталицы потребовала от Фаины соития с несколькими разными котами.
В таких связях не мог доминировать генофонд ослабленной матери, остались жизнеспособными лишь зиготы с преобладанием генетической информации сытых самцов. Но по-настоящему доверила Фаина драгоценное достояние только одному существу – человеку по фамилии Сергеев. Она позволила ему принять трудные роды.
Фаина сама выбрала место для семейного гнезда: в секцию шкафа с бельем мамочка аккуратно, за шкварник, перетаскала потомство. Фаина была заботливая мать ровно до двухмесячного возраста питомцев, затем она полностью переложила труд по уходу и воспитанию на Сергеева. Таким шагом она показала ему, что в котятах таятся души сергеевских грешков молодости, а по счетам необходимо обязательно платить. Коты же совокупители к серьезным, душевным делам, не относятся, – то всего лишь зов природы и притяжение тела.
Фаина учила котят охотиться за живностью, показывала лечебные травы, помогала осваивать приемы борьбы в стойке и партере, но кормить грудью малышей отказывалась. У нее появилось более ответственное занятие, – она сплела супружеские узы только с одним котом – великолепным крупным британцем, проживающим в соседнем доме. Так был дан старт большой семейной любви, закончившейся к осени рождением шести одномастных котят, которых пришлось признать, прежде всего, британцу. Сергеев неоднократно замечал, что британец тоже участвовал в тренировке охотничьих инстинктов у котят, но он, паршивец, многократно изменял Фаине, причем, с нестоящими деревенскими простушками.
К сожалению, Фаина не пожелала переехать с Сергеевым в Санкт-Петербург, – ее манили охотничьи просторы, сказки о которых вечерами и ночью ей шептал на ушко сытый и легкомысленный, серо-полосатый британец. Какой женщине не хочется завести прочную, благополучную семью. Многие из них действительно верят в легкомысленную легенду о том, что "с милым рай в шалаше". Вернувшись к лету из дальнего плаванья, Сергеев не нашел Фаину в живых, погиб и рыцарь-британец, видимо, подбивший азартную подругу на порочный и опасный поступок, – воровство кур у постоянно живущих в поселке "дачников". Их, скорее всего, загрызли дворовые собаки, стоящие на страже имущества хозяев. Но то было лишь предположение. Сергеев молил Бога, чтобы, отбирая жизнь, он дал Фаине и британцу легкую смерть, если уж не пожелал дать жизнь долгую и беззаботную.
2.9
Сергеев всмотрелся в мордахи своих теперешних подружек (их теперь было только две), – они были сытыми, довольными, в них не читался даже намек на подозрение о готовящейся "подлянке". Сергееву стало стыдно за легкомысленное согласие на командировку. Правда, он еще не высказал свое окончательное решение главному врачу. Но в душе уже согласился потому, что хотел отдохнуть от больничной суеты и дешевых интрижек, которые постоянно закручиваются в женском коллективе. Размышления пошли по нескольким направлениям. Первое – можно забрать подружек с собой, но такой переезд для них станет огромной психической травмой. Ясно, что кошкам необходимо постоянно ощущать свою причастность к защите дома от вурдалаков. Второе – можно пригласить бывшую жену пожить в доме, ее хорошо знали кошки. Но тогда остается загадкой, как она будет осуществлять эту самую жизнь на "чужом берегу"; захочет ли освобождать потом "утоптанное" ложе. Она была тоже врачом, но вдруг, неожиданно для Сергеева, так основательно влезла в бизнес, что забыла не только семейные обязанности, но стала подторговывать своими принципами, свободой действий, добропорядочными отношениями с людьми. Возобновление союза с коммерсантом азиатского качества не входило в круг желательных отношений.