Страница 39 из 64
2. Во-первых, его текучесть ясно показывает однородность всех его частей: действительно, оно повсюду остается одинаковым на ощупь. Затем, в его поверхность можно смотреться как в зеркало: нет ни одной неровности, которая исказила бы отражение, из каждой точки свет направляется прямо к глазу, тогда как среди всех жидкостей только молоко не имеет зеркальной поверхности, так как в нем замешано много землеподобной сущности. Далее, масло менее всех других жидкостей способно издавать шум именно потому, что оно всецело жидкостно: тогда как у остальных жидкостей при их течении землистые части, сталкиваясь и ударяясь друг о друга, издают шум вследствие своей жесткости. При этом масло — единственная жидкость, не поддающаяся разбавлению и смешению, ибо оно весьма плотно: оно не содержит ни сухих и землистых частей, ни образуемых такими частями полостей и пор, в которые могла бы проникнуть посторонняя примесь, а вследствие однородности частей, плотно смыкающихся между собой, остается сплошным; и когда масло пенится, то оно не воспринимает дыхания вследствие легкости и однородности своего состава. В этом причина и его способности питать огонь: [574]ведь он не питается ничем, кроме жидкостей, и только жидкости сгораемы без остатка. Так, при горении дров воздух уходит, превратившись в дым, землистая часть остается в виде золы, и только влажная часть расходуется огнем, для которого она служит пищей. Так, вода, вино и другие жидкости содержат в себе много мутного и землистого, попадая в огонь, разбивают его, подавляют своей жесткостью и тяжестью и гасят, а масло, будучи самой подлинной влагой, благодаря своей легкости переходит в другое состояние и, подчинившись огню, возгорается.
3. Величайшее же свидетельство жидкостных свойств масла — его способность растекаться из малого объема на большое пространство: ни мед, ни вода, ни другая какая-либо жидкость в столь малом объеме не может так широко распространиться, но быстро расходуется вследствие содержащейся в ней сухости. А масло, податливое и растяжимое, расходится по всей поверхности тела умащающихся, растягиваясь благодаря влажности всех своих частей и сохраняясь в этом состоянии надолго: гиматий [575], смоченный водой, быстро обсыхает, а вывести пятно от масла стоит немалых трудов [576]— так глубоко оно проникает вследствие своей тонкости и текучести. Как указывает Аристотель [577], пятна от разбавленного вина труднее удалить, ибо такое вино тоньше и поэтому глубже входит в поры.
Вопрос X
Почему мясо жертвенных животных быстро становится мягким, если его подвесить на смоковницу
Участники беседы: Аристион, Плутарх и другие
1. На обеде у Аристиона имел большой успех его повар, превосходно все приготовивший, но особенно отличившийся тем, что подал петуха, который оказался настолько мягким, как будто был зарезан вчера, хотя его лишь незадолго принесли в жертву Гераклу. Аристион сказал, что это достигается очень просто, если подвесить тушу на смоковницу, и все гости стали доискиваться причины этого явления. Что смоковница испускает обильное и сильное испарение [578], об этом свидетельствуют и обоняние, и действие этого испарения на быков: говорят, что самый свирепый бык, если привязать его к смоковнице, укрощается, дает себя погладить и вообще его свирепость как бы увядает. Основная причина тут — редкость испускаемого смоковницей испарения. Это дерево более, чем все остальные, изобилует млечным соком, который наполняет и плоды его, и древесину, и листья: поэтому и при сжигании оно дает самый едкий дым, и, сгорев, оставляет золу, из которой получают самый крепкий щелок [579]. Те же действия производит и теплота. Даже свертывание молока соком смоковницы, по мнению некоторых, вызывается не тем, что он обволакивает и склеивает содержащиеся в молоке шероховатые частицы, вытесняя на поверхность гладкие и округлые, а тем, что своей теплотой он отделяет неустойчивые и водянистые составные части жидкости. Последнее мнение находит опору в сладковатом вкусе сыворотки: [580]его можно объяснить тем, что не гладкое вытеснено угловатым, а холодное и несваримое — теплым. Такое же свойство, как смоковничный сок, имеет и соль благодаря ее теплоте. Она препятствует так называемому переплетению и связи, оказывая по своей природе разрешающее воздействие. Итак, смоковница испускает горячее и едкое режущее испарение, которое раздробляет и размягчает мясо. То же произойдет с ним, если погрузить его в кучу пшеницы или посыпать селитрой, вследствие согревания. Что пшеница содержит какую-то теплоту, обнаруживается в том, что если амфору с вином засыпать пшеницей, то вино скоро скисает [581].
Книга седьмая
1. Остроумному и культурному человеку, Сосий Сенекион, принадлежит широко известное в Риме слово: пообедав в одиночестве, он сказал: «Сегодня я поел, но не пообедал». Не хватало ему того, что только и делает обед приятным, — дружеского общения в застольной беседе [582]. Эвен говорил, что огонь — лучшая приправа [583], Гомер называет соль божественной [584], а многие приравнивают ее к харитам, потому что, примешанная ко всякой еде, она делает ее приятной на вкус и привлекательной; но для обеда и застолья поистине божественной усладой является присутствие близкого друга [585], не потому, что он вместе с нами ест и пьет, а потому, что мы с ним делимся мыслями, — пусть только в наших речах будет нечто полезное и достойное обсуждения, а не будет той пьяной болтовни, которая у многих еще увеличивает их распущенность. Застольные речи требуют столь же тщательного отбора, как и участники застолья. Иначе думают лакедемоняне [586]. Принимая в фидитий юношу или гостя, ему указывают на дверь, говоря: «Отсюда не выходит ни единого слова». Мы же приучили себя к таким речам, которым открыт выход куда угодно, не содержащим никакой разнузданности, никакого злословия, ничего непристойного. Об этом можно судить по тем примерам, которые собраны в предлагаемой здесь седьмой декаде Застольных бесед
Вопрос I
Против тех, кто упрекает Платона, сказавшего, что выпитое проходит через легкие [587]
Участники беседы: Ηикий, Протоген, Флор, Плутарх и другие
1. Довелось как-то в летнюю пору одному из участников симпосия произнести известный стих [588]Алкея:
Врач Никий, гражданин Никополя, сказал по этому поводу: «Нет ничего удивительного, если поэт Алкей проявил такое же незнание, как и философ Платон. Но Алкея еще можно защитить тем, что легкое соседствует с устьем желудка и поэтому может как-то соприкоснуться с проходящей там влагой, так что слово «оросим» до известной степени оправдано; а философ, написав со всей определенностью, что выпитое проходит через легкое, не оставил даже самым убежденным своим приверженцам возможности сколько-нибудь убедительно заступаться за него. Тут глубокое заблуждение. Прежде всего, влажная пища должна смешиваться с сухой [590], а поэтому желудок должен служить общим сосудом, из которого размягченная и увлажненная пища передается в нижнюю часть брюшных органов. Затем, если согласиться, что легкое имеет сплошное уплотненное строение, то как объяснить, что когда пьют кикеон [591], то содержащаяся в нем ячменная крупа проходит не задерживаясь? На это затруднение у Платона правильно указал Эрасистрат. Далее, рассматривая назначение многих частей тела, желая для каждой в отдельности найти, как и подобает философу, ту цель, ради которой создала ее природа [592], Платон упустил из виду надгортанник, предназначенный для того, чтобы при глотании пищи закрывать трахею и таким образом препятствовать чему бы то ни было попасть в легкие; если же какая-нибудь частица, увлекаемая дыханием, проскользнет мимо, то это вызывает сильнейшее раздражение и царапанье, сопровождающееся судорожным кашлем. Так, эта надгортанная перегородка, наклоняясь то в ту, то в другую сторону, у говорящих примыкает к пищеводу, а у глотающих — жидкую или разжеванную пищу — к трахее, охраняя чистоту прохода для воздуха при дыхании. Кроме того, — добавил Никий, — мы знаем, что пьющие медленно [593]обильнее увлажняют свою внутренность, чем те, кто вливает в горло всю чашу вина разом: в последнем случае вино, протекая собственным током, доходит до самого пузыря; а при питье отдельными глотками оно, не ответвляясь ото всей пищи, перемешивается с ней и смягчает ее. Это не могло бы происходить, если бы питье отделялось от остальной еды при самом проглатывании, а не смешивалось бы с ней и как бы перевозило ее, по выражению Эрасистрата». [594]
574
Кн.6 — 39
…способности питать огонь… — См. выше, примеч. 6.
575
Кн.6 — 40
Гиматий — плащ из ткани.
576
Кн.6 — 41
…вывести пятно от масла стоит немалых трудов… — Объясняя это явление особой «тонкостью» масла (под «тонкостью» в данном контексте следует понимать отсутствие или минимальное количество «землистых» частиц, содержащихся в веществе), говорящий вступает в противоречие с иным мнением, согласно которому наиболее «тонкой» (λεπτότατον) из всех жидкостей является все же вода (см. Arist. De sensu, 441 а 24). Ср. Заст. бес. I, вопрос IX и примеч. 49 к книге III, а также примеч. 48 к книге I.
577
Кн.6 — 42
Как указывает Аристотель… — Ср. [Arist.] Pr. 874 а 30.
578
Кн.6 — 43
…смоковница испускает… сильное испарение (πνευ̃μα). — Ср. выше, примеч. 101 к книге II и примеч. 63 к книге V.
579
Кн.6 — 44
…золу, из которой получают самый крепкий щелок… — Ср. Заст. бес. I 627 В.
580
Кн.6 — 45
Последнее мнение находит опору в сладковатом вкусе сыворотки… — Объяснение причин изменения свойств различных составов, в частности молока, перераспределением их минимальных составляющих (σχήματα) перекликается с концепцией Демокрита в изложения Феофраста (см. Vorsokr. 68, А 135, 65 sq.); ср. также объяснение Лукреция: сладкий вкус создается наиболее гладкими (levissima) «атомами» (semina), а горький — шероховатыми и острыми (acerba; aspera). Второе объяснение — воздействием «сил» теплоты и холодности (о них см. выше, примеч. 32 к книге III) — отчасти подкрепляется авторитетом Аристотеля (см. Метеорологика. 384 а 22 сл.; ср. также [Arist.] Pr. 924 в 39 сл.).
581
Кн.6 — 46
…скисает… — Текст в этом месте испорчен. Переводчик принимает конъектуру Раиске ε̉ξίαταται — «портится». Хуберт предпочитает чтение έξαναλίσκεται — «расходуется». Рассуждения о свойствах жидкости (вопрос IX), а также о соке смоковницы интересно сопоставить с «Тимеем» Платона (60 а сл.) и «Метеорологпкой» Аристотеля (книга IV, гл. 4–7).
582
Кн.7 — 1
Согласно тезису о «дружеском общении в застольной беседе», содержанием которой является «нечто полезное и достойное обсуждения», практически все вопросы (кроме II) книги VII так или иначе связаны с темой застолья, но из них вопросы I–III посвящены естественнонаучным проблемам, вопросы V, VII и VIII затрагивают этическую проблематику достойных и недостойных удовольствий, а вопросы I, II и VII, кроме того, объединены исследованием текста Платона.
583
Кн.7 — 2
Эвен говорил, что огонь — лучшая приправа… — PLG, fr. 10, v. II, p. 271, Как изречение Эвена цитируется также: Plu. Quom, adul. 50А и Plu. Qu. PI. X 3 (101 °C); в Plu. De san. 126 D приписано Продику (ср. Vorsokr. 84 В 10).
584
Кн.7 — 3
…Гомер называет соль божественной… — Ил. IX 214, цитируется в «Тимее» Платона (60 Е), ср. выше, V 684 F, 685 А и 635 Е — F и коммент.
585
Кн.7 — 4
…присутствие близкого друга… — Та же мысль: Заст, бес III 643 А, IV 660 В и ниже, кн. VII 708 С.
586
Кн.7 — 5
Иначе думают лакедемоняне. — Цитируется также: Древн. об. 236 F, Ликург. 12. Фидитии (см. ниже, 714 В), чаще называвшиеся «сисситиями» — «совместными трапезами», как и критские «андрии» — «мужские трапезы», — объединения взрослых полноправных мужчин, представлявшие собой рефлекс древнейших форм первобытной социальной организации. Платон видит в них — и, вероятно, не без оснований — черты военной организации (Законы, I 625 С—626 В). Аристотель считает, что обычай фидитий заимствован, вместе с другими элементами государственного устройства, лакедемонянами у критян (Политика, 1272 а сл.). Ср. описание сисситий и их роли в социальной структуре Крита и Лакедемона у Досиада (Ath. IV 143 D) и Страбона (X 482).
587
Кн.7 — 6
…Платона, сказавшего, что выпитое проходит через легкие. — Вопр. I комментирует текст из «Тимея» (7 °C — D, 91 А). В «Тимее» содержится сумма современных Платону естественнонаучных представлений, в том числе и медицинских. Теория о прохождении жидкости через легкие была предметом оживленных дискуссий, что отразилось в Гиппократовом корпусе. Так, во входящем в него трактате «О сердце» (2) описывается опыт, «доказывающий» прохождение жидкости через трахею. Точки зрения, близкой Платону, придерживались врач сицилийской школы Филистион из Локр (IV в. до н. э.) и последователь Гиппократа Диоксипп (см. ниже, примеч. 22), упоминаемые Плутархом также в Plu. De Stoic. 1047 С. Однако в другом месте того же Гиппократова корпуса (О болезнях, 4, 25) есть опровержение этого воззрения, близкое к тому, что дает Аристотель (О частях животных 664 b 6—19). Наиболее авторитетное решение данного вопроса принадлежало Эрасистрату Кеосскому, александрийскому ученому и врачу III в. до н. э., указавшему на особую роль надгортанника (έπιγλωττίς, ср. данный трактат Плутарха, 698 С; Arist. НА 495 а 28, b 17; Arist. De respiratione, 476 a 35; О частях животных, 664 b 6, 9, 31; Цицерон, О природе богов, 11 136, Plin. nat. XI 175). Школа последователей Эрасистрата была влиятельна еще во времена Плутарха, и характерно, что даже Гален во II в. н. э., разбирая данный вопрос, имеет в виду Эрасистрата как основного оппонента (Galen, Placit. 722 sq.). Гален, желая «заступиться за Платона», предполагает, что Платон имел в виду прохождение лишь части выпитого через легкие. Плутарх касается данного вопроса также в Plu. De Stoic. 1047 sq. Плутарха используют в свою очередь Авл Геллий (Gell. XVII, II) и Макробий (Macr. sat. VII, 15).
588
Кн.7 — 7
…произнести известный стих… — Такой же зачин вопроса ср. выше, 683 В.
589
Кн.7 — 8
Алкей — PLG, fr. 39, v. III, p. 163. Звезды — в оригинале «звезда», τὸ ’άστρον: имеется в виду Сириус, появление которого на небе знаменовало наступление самой жаркой поры лета; традиционный мотив греческой лирики, ср. ниже, 699 А, во фрагменте Евполида — «Пред Пса восходом» — Сириус входит в созвездие Пса. См. также примеч. 39 к книге III.
590
Кн.7 — 9
…влажная пища должна смешиваться с сухой… — Ср. выше, VI, 389 D.
591
Кн.7 — 10
Кикеон — напиток из вина и ячменной крупы с добавлением меда и тертого сыра.
592
Кн.7 — 11
…ту цель, ради которой создала ее природа… — Учение о целесообразности обыкновенно связывается с Аристотелем (специально о «природе» см., например: Политика, 1253 а 9, Физика, II 198 b 10 сл.; Thphr. CP 1,1, 1), но уже у Платона человеческое тело мыслится созданным по высшему образцу и в высшей степени целесообразным (Тимей, 44 D—47 Е, 69 D—79 В), — в отличие от стихийно складывающейся целесообразности созданий природы у Эмпедокла (Vorsokr. 31 В 61). Ср. также примеч. 12 к книге III.
593
Кн.7 — 12
…мы знаем, что пьющие медленно… — См. выше, 650 В — С, где это мнение приписано Аристотелю.
594
Кн.7 — 13
…по выражению Эрасистрата. — Цитируется также: VI 690 А. В Vorsokr. 31 А 33 включено во фрагменты Эмпедекла, однако присутствует в авторской речи Ипполита (Hippolytos. Refutatio Omnium Haeresium / Ed. P. Wendland, Leipzig, 1916, VII 29, источник данного фрагмента) как поговорочное выражение, без указания авторства.