Похитители

Кэрол улыбнулась толстухе вымученной улыбкой, но ей не удалось скрыть гнев. Крошка сильно удивилась.

— Я считаю, что меня посадили на цепь, как в тюрьме.

— О, Господи, Кэрол, опять ты за старое. Ты же знаешь, что я думаю…

— Мне скучно, Крошка. Честное слово, мне на самом деле чертовски надоело слушать о том, что ты думаешь.

Барбара Хендершолт смущенно вытерла вспотевший зад, облизнула губы и попыталась придумать какой-нибудь настолько же двусмысленный ответ. Казалось, улыбка застыла на лице Кэрол, но через пару десятков секунд она внезапно перестала улыбаться, и лицо девушки превратилось в каменную маску. Она лежала и смотрела на Крошку обвиняющим взглядом. Временами ее карие глаза, как-то странно закрытые ресницами, были сильно похожи на холодные змеиные глаза.

— Ну, я н… н… не знаю, что еще… — растерянно пробормотала толстуха.

— Дерьмо! — выругалась Кэрол Уоттерсон. Она выплюнула грязное слово в Барбару, точно прицелившись.

— …сказать тебе! — закончила Крошка с закрытыми глазами. С ее лица исчезли обычные мудрость и нахальство, и оно превратилось в водянистый пудинг. Она добавила уже нормальным голосом, но с по-прежнему закрытыми глазами: — У тебя все причины ненавидеть меня.

— Я тебя и ненавижу, разве не так?

— Но я надеялась…

— Я хочу выспаться, Крошка. Выключи свет.

Толстуха потопталась еще мучительную минуту, почти тая от презрительного взгляда Кэрол. Сначала она смотрела куда-то в сторону, потом постепенно перевела взгляд на свою мучительницу. Ее глаза на ставшем пудингообразным лице уменьшились и окутались какой-то зеленоватой дымкой. Где-то в ее голове происходил непонятный сложный рискованный процесс. Кэрол Уоттерсон почувствовала, как к ней быстро возвращается страх. Но Крошка молча повернулась, сошла с возвышения, на котором стояла кровать, и отправилась выключать свет.

В темноте слышалось ее тяжелое дыхание. Слабый лунный свет слегка выделял окна. Больше света просачивалось через занавеси и двери с первого этажа, он окрашивал стену над лестницей в тусклый коричневато-желтый цвет.

Когда глаза Крошки немного привыкли к темноте, она вернулась к кровати. Стараясь сохранить равновесие, с трудом опустилась на колени и схватила руку Кэрол. Она прижала ее к своей горячей мокрой щеке, потом горячо поцеловала, как бы извиняясь. Все это она проделала молча.

Кэрол вырвала руку. Цепь от резкого движения больно ударила Крошку по лицу. Толстуха шумно вздохнула от боли, и ее глаза засверкали, как озера, в слабом лунном свете.

— Убирайся с моей постели, вонючая крыса!

Крошка, как стояла на коленях, так и села на зад.

Несколько секунд она сидела абсолютно неподвижно, и Кэрол почувствовала, что девушка изучает ее. Кэрол так и не смогла заставить себя отвернуться.

— Крошка! — позвал жену снизу Большой Джим.

Барбара вздрогнула. Потом схватилась обеими руками за кровать в поисках опоры и тяжело встала. Взяв со столика поднос с посудой, вновь замешкалась. Ее громадная фигура резко выделялась на фоне серых окон. Кэрол притворилась, что спит, или относится с полным безразличием к ее поступкам, но сердце продолжало очень громко колотиться в груди. Наконец, когда казалось, будто прошла целая вечность, Крошка ушла. Кэрол услышала шаги на лестнице и тяжелое дыхание. Спина скользила по стене, тарелки на подносе позвякивали всякий раз, когда она спускалась на очередную ступеньку.

Тлеющая сигарета, питаемая совсем маленьким количеством кислорода, который с трудом пробирался через слои туалетной бумаги, быстро прожгла дырки размером с лошадиные подковы в обшивке обоих матрацев. После этого медленно и совершенно непредсказуемо огонь начал распространяться через туго набитые матрацы. Он то попадал в маленькие воздушные пустоты и вспыхивал на какие-то доли секунды небольшим ярким пламенем, то вновь возвращался к слабому, но постоянному тлению. Через час Кэрол решила, что ее план не удался, и задремала.

Во сне девушка шевелилась и время от времени меняла положение тела, так как матрац сначала стал теплым, а потом и горячим. Огонь долго пробивался на поверхность и как раз через час наконец вырвался в изножьи кровати. Неожиданно вспыхнула простынь. Кэрол почувствовала запах дыма, набрала полные легкие дыма и проснулась. Она тут же закричала, забыв на мгновение, что это ее рук дело. В панике Кэрол попыталась даже спрыгнуть с кровати.

— Помогите! О, Господи, она горит!

С громкими паническими криками Кэрол Уоттерсон принялась сбивать ногой с простыни пламя, пытаясь сбросить ее с кровати. Искры и куски тлеющей ткани взлетали в воздух и опускались на ее голые ноги. Матрац загорелся и в других местах. Сейчас Кэрол со всех сторон окружали маленькие клубы дыма и язычки пламени. Комната быстро наполнилась желтым дымом с отвратительным запахом. Девушка выгнулась, стараясь как можно дальше отодвинуться от горящего матраца. Она почувствовала, как начали тлеть ее волосы, и принялась колотить по ним скованными руками, не переставая кричать.

На лестнице раздались бегущие шаги, через секунду загорелся свет. Большой Джим несколько секунд смотрел на пламя и дико мечущуюся пленницу, не веря своим глазам. Потом схватил с маленького столика кувшин и выплеснул воду на Кэрол.

— Крошка! — громко закричал Хендершолт. — Быстрее поднимайся сюда!

Он бросился в ванную, вновь наполнил кувшин, вернулся в спальню и вылил воду на пламя, охватившее матрац. Через несколько секунд показались голова и плечи Крошки. Кэрол рыдала и хрипела от густого дыма. Большой Джим рывком втащил жену на последние две ступеньки, совершив усилие, равное поднятию тяжелого старинного сейфа из неудобного положения — сидя на корточках.

— Где ключ? Куда ты дела ключ, черт бы его побрал?

— Не знаю! — взвыла Крошка, яростно шаря по карманам. — Должно быть он остался в моем другом…

— Поливай матрац! — велел Большой Джим и сунул жене кувшин. — И потуши искры на полу.

Он несильно влепил Крошке пощечину, чтобы вывести ее из состояния транса, и побежал на первый этаж.

— Крошка! Крошка! — громко застонала Кэрол. — Я вся горю!

Барбара Хендершолт, белая, как привидение, за исключением красных отпечатков пальцев Джима на щеке, бросилась в ванную и сунула кувшин под открытый кран. Через несколько секунд она вернулась, но остановилась чересчур далеко от продолжающей тлеть кровати и почти вслепую выплеснула воду.

— Крошка… матрац… вытащи из-под меня матрац!

Толстуха набрала полную грудь воздуха и почти на-ощупь приблизилась к кровати. Она схватилась за матрац и потянула его, но матрац не поддавался.

— Тащи сильнее! — зарыдала Кэрол.

Крошка надулась от усилия и вновь дернула. Матрац подвинулся на несколько дюймов в сторону. Но шевелить матрац оказалось ошибкой. К огню, который слабо тлел под матрацем, поступил свежий воздух, и сейчас в клубах густого дыма заплясали желтые языки пламени. Теперь Кэрол грозила серьезная опасность. Крошка увидела, что натворила, в панике вскрикнула и испуганно попятилась от кровати. Она продолжала еще пятиться назад, когда Большой Джим вновь примчался наверх. В руках он держал сильные кусачки с длинными ручками, которыми можно было перекусить даже болты. Двумя резкими движениями он освободил Кэрол.

Девушка скатилась на пол и неподвижно замерла, судорожно хватая воздух широко раскрытым ртом. Она лежала, прижавшись щекой к прохладному деревянному полу. Джим отшвырнул кусачки и принялся затаптывать горящие остатки обивки. Потом снова схватил фаянсовый кувшин и бросился в ванную комнату за водой. Кэрол встала на колени и увидела рядом с собой тяжелые кусачки. Большой Джим, едва различимый в клубах дыма, быстро вернулся и начал осторожно поливать шипящие матрацы. От жара и едкого дыма из его глаз градом катились слезы.

Кэрол взяла кусачки и встала. Она неловко бросилась на Большого Джима, и в тот самый момент, когда он начал поворачиваться к ней, яростно взмахнула кусачками. Удар угодил в левый висок. Глубокая страшная рана в форме угла протянулась от виска и до кончика левой брови. Джим рухнул на пол, обливаясь темной кровью. Кувшин с грохотом полетел на пол. Кэрол бросила кусачки и, не видя ничего вокруг, побежала к лестнице.