Фактор внешности

Загородное шоссе было плохо освещено, а фары моего авто прострелены, но фотоаппарат я не потерял. Немного придя в себя и дождавшись, когда сердце перестанет бешено колотиться, я начал хохотать. Смотрел на пулевые отверстия в стекле и смеялся как сумасшедший. Я смеялся, вспоминая, как глупо выглядел Казанова, облизывающий член рэпера, как забавно вела себя Зули и в каком дурацком положении оказался Оу-Джи, не знавший, что перед ним не женщина. Я осторожно покатил дальше, размышляя над тем, как буду объясняться с Джамалом по поводу испорченного автомобиля.

Я врубил музыку и постарался отключиться от переживаний и все еще кипящего в крови адреналина. Надо было придумать себе хоть какое-то алиби.

ПАДЕНИЕ

Припарковав машину у гаража Джамала, я отдал ключи его помощнику. Тот даже не заметил повреждений. Я взял такси до дома и принялся гадать, как лучше поступить с отснятым материалом. Камера краденая, а снимки и того хуже — нелегальные. Нельзя просто так заявить о них, не поставив себя в положение человека, сознавшегося в преступлении.

Мне удалось сбежать, но это половина дела. Первое, что пришло мне в голову, — обратиться к Барту Мастерсону. Но он находился под арестом, ему самому надо было оправдываться. Зато Мастерсон единственный мой знакомый, кто мог бы подсказать, что делать дальше. Ему можно доверять. У Барта скверный характер, тяжелый и непредсказуемый, и у него проблемы, но он, скорее всего не выставил бы меня вон, попроси я у него помощи. И потом, Барт не только самый надежный, но и самый профессиональный фотограф.

Но что бы я ни планировал, нужно подождать до утра. Пока я не сомневался — никто не знает, что я был в доме Казановы. Ведь я побывал на его вечеринке, и никто не подозревал о моих намерениях.

Когда я вернулся домой, обнаружил два сообщения от Зули. Вообще-то она звонила не менее восьми раз. Можно было не удивляться такой навязчивости: она всегда искала меня в ситуациях, когда у нее возникали проблемы. Но сообщения я прослушивать не стал, а сразу перезвонил ей.

Она сняла трубку.

— О, привет, Чарли. — Ее голос прозвучал совершенно спокойно, а между тем Зули никогда не разговаривала со мной нормальным тоном.

— Да, дорогая, я перезвонил тебе, потому что увидел твой номер на автоответчике. Все в порядке?

— Все прекрасно, конечно. А как ты?

Вопрос поставил меня в тупик. Не означал ли он, что она подозревала меня и проверяла мою реакцию? «Как ты?» Она никогда не спрашивала меня об этом, ее это просто не интересовало.

— Я в порядке. Все отлично.

Она слушала меня молча.

— Но ты мне звонила… несколько раз. Я же знаю.

— О, это так, ерунда. А как поживает Хелен?

Такого еще не бывало. Зули в жизни не интересовалась делами Хелен. Меня бы насторожил этот вопрос, даже если бы она задала мне его в состоянии сильнейшего наркотического опьянения, — Зули вообще не проявляла интереса к кому бы то ни было, кроме себя. Когда родная бабушка умирала в больнице, она даже не пришла повидать ее.

— Хелен? С ней все хорошо.

— Ты скучаешь по мне, Чарли?

— О, я все время думаю о тебе!

— А как ты считаешь, Хелен скучает по мне?

— Если честно, она очень занята и… у нас почти не было времени поговорить… о тебе.

Она опять замолкла. Я слышал, как кто-то рядом с ней разговаривает приглушенным шепотом.

— Так что случилось, Зули? Что-то с Казановой?

— О, я не знаю. Когда я работала с тобой и с Хелен… я всегда понимала вас. А с ним… не знаю, что меня ждет в будущем.

Возможно, в ее словах было правды больше, чем ей хотелось, поскольку происшествие в доме Данте не могло не сказаться и на ее отношениях с ним.

— Ну, может быть, ты слишком сурово поступаешь с ним, — я тихо рассмеялся, — стараешься слишком уж жестоко наказать его…

— О, Чарли, разве я наказывала тебя? Разве я чем-то обидела тебя? И как я могла бы… ведь ты всегда был таким душкой…

— Ладно, не бери в голову, я всего лишь выполнял свою работу.

— И все-таки я надеюсь, что это было не только твоей работой, а чуть большим…

Я вновь услышал мужской голос, похожий на голос Оу-Джи.

— Казанова с тобой? — спросил я.

— Вовсе нет. Чарли, ну скажи, ты не думаешь, что Хелен когда-нибудь захочет взять меня обратно?

— Зули, я не думаю, что это случится. Ты сама говорила, что Данте сделал тебе предложение, от которого нельзя отказаться.

— А если я имела в виду, что он меня шантажировал… ты никогда об этом не думал… он ведь способен и на такое…

— Правда? Я не знал, что ты способна чего-то бояться.

Я наслаждался этой двусмысленной вербальной игрой в подкидного дурака.

— Это я только внешне такая самоуверенная, а в душе просто маленькая девочка…

— В таком случае ты прекрасно это скрываешь…

Кто-то снова громко заговорил рядом с Зули. Теперь я уже не сомневался, что слышу голос Оу-Джи, особенно когда он крикнул: «Положи трубку, сучка ты эдакая!»

— Кто это?

— Никто, я стою на обочине шоссе.

— Вообще-то ты никогда не стоишь у дороги.

— Между прочим, Чарли, я очень расстроена и хотела сказать, что ты должен вернуться ко мне… Я очень скучаю. Ты мой единственный бойфренд, которому я была по-настоящему небезразлична… ты заботился обо мне…

— Неправда.

— Правда!

— А как же Казанова? Ты лучшая из его моделей!

— Я просто так связалась с ним, а не по любви…

Зули не смеялась, когда мы беседовали. И теперь я даже знаю почему — потому что в это время Оу-Джи закапывал тело Казановы неподалеку от бассейна под деревом, как раз в том месте, где застрелил его. Там же тело и было впоследствии обнаружено полицией.

Разумеется, гибель Казановы влекла за собой серьезные последствия. Для Зули его смерть означала конец карьеры. Между Оу-Джи и Данте никогда не существовало дружеских отношений, при встрече они даже не обменивались ритуальным поцелуем, и вряд ли Оу-Джи пришел в восторг, обнаружив, что получал ласки в тот роковой вечер не от девушки, а от Казановы.

И, что еще хуже, у меня появилось большое сомнение в том, что маска Оу-Джи действительно так уж тщательно закрывала его глаза и он ничего не видел. Оу-Джи не похож на человека, способного смириться с тем, что его дурачат. И хотя считает, что оральный секс не секс, и скорее всего, рассматривает эту форму удовлетворения просто как игру, его не слишком обрадовал факт участия в действе мужчины.

Что касается Данте, его положение было куда хуже, поскольку ему так или иначе пришлось бы признать, что он оказался жертвой собственной извращенности и глупости и вынужден был сосать член негра. Данте не был гомосексуалистом, но его пристрастие к садомазохистским играм привело к тому, что он, повинуясь требованию своей «госпожи», обслуживал мужчину, еще и наряженного как заправский гей.

Зули не ожидала, что Оу-Джи выстрелит Данте в спину. Должно быть, надеялась, что все сойдет за милую шутку. Я думаю, и сам Оу-Джи сделал это в порыве гнева, понимая, что как только подробности вечеринки на троих станут достоянием общественности, друзья перестанут здороваться с ним.

Боюсь, мое вмешательство в историю послужило также катализатором давно уже напряженных отношений между Зули и Данте и стало причиной сближения Оу- Джи и Зули, потому что далее события развивались самым неожиданным образом — вместе с Зули Оу-Джи улетел на Ямайку на роскошном самолете, где голубки и сыграли свадьбу. Это было второе замужество Зули и четвертый брак Оу-Джи. Полагаю, вступил он в него исключительно из соображений, что жена не станет позорить мужа и рассказывать о случившемся, иначе в тот вечер пристрелил бы и ее тоже.

Но разве я мог предположить, что в доме Казановы в спальне за зеркалом установлена камера видеонаблюдения? Меня засняли в тот момент, когда я валялся на постели, единственный посетитель дома, чье присутствие документально зафиксировано… в день убийства.

Нашли также и мои отпечатки пальцев на ручках дверей и в спальне, и на оконной раме в ванной, через которую я, по заявлению полиции, проник в дом.