Фактор внешности

Но умудренные опытом моделайзеры нередко проявляли недюжинные упрямство и изворотливость. Они отрывали девушек от работы, приучали к наркотикам, часто бросали беременными и, что еще хуже, разрушительно воздействовали на их психику и самооценку, да еще обирали до нитки.

Ротти с героическим упрямством отбивала злодейские атаки, и время от времени ей удавалось сделать великое дело — спасти от разорения и деградации очередную жизнь и отогнать от жертвы бесчисленных вампиров, кровожадных хищников и бессовестных паразитов. Но борьба эта всегда стоила нам очень дорого. Моделайзеры были голодны, алчны и навязчивы.

Ротти ненавидела своих врагов, она справедливо видела в них источник деструктивного влияния и бесчувственной, бесчеловечной вульгарности, пользующейся лживым обаянием. В некотором смысле и в Данте Каза- нове она видела моделайзера, с которым считала необходимым постоянно бороться не на жизнь, а на смерть. А уж о друзьях из его ближайшего окружения и говорить нечего. Роттвейлер называла их откровенными и отпетыми мерзавцами, готовыми сожрать с потрохами любую наивную овечку.

Если же Роттвейлер удавалось принять на работу нормального гетеросексуального мужчину, она всеми правдами и неправдами старалась навязать ему роль заступника своих моделей. И первым среди этих заступников считался именно я. У нее была разработана специальная тактика для наиболее эффективной работы с моделайзерами — Ротти рекомендовала мне войти в их среду, выдавая себя за своего, втереться в доверие, чтобы всегда быть в курсе их гнусных планов.

Надо заметить, это было непросто, поскольку моделайзеры необычайно разнообразны и по своим типам, и по методам действия. Мир моды, более чем склонный к гомосексуальности, нередко порождал настоящих монстров, внешне выглядевших столь женственно, что их трудно заподозрить в интересе к слабому полу, и тем самым трудно предотвратить их происки, направленные на обман.

Кении Блум был негласным главой одного из тайных дружеских объединений моделайзеров. Красивый, привлекательный и даже женатый, он еще и занимал надежное положение в бизнесе. У него была очаровательная молоденькая жена, бывшая модель, прекрасные дети. Кении был вхож в самые лучшие клубы, одевался с безупречным вкусом. В роскошном особняке в Гринвиче он устраивал выставки своей коллекции предметов искусства. Кении был отличным игроком в гольф, пловцом и спортсменом, а еще оборотнем самого высокого класса.

Его счастливо сложившаяся семейная жизнь не мешала охоте на супермоделей, которой он предавался с азартом и энтузиазмом, не жалея ни сил, ни времени. Конечно, у него имелись мотивы — тщеславие и жажда сексуального разнообразия, а также острых ощущений. Благо, он хотя бы не способствовал разорению девушек, наоборот, периодически предлагал им выгодные контракты. Он был по-своему честным человеком и мог даже помочь какой-нибудь несчастной, вытащив ее из безвестности и сделав звездой. О его пристрастии все хорошо знали, он не скрывал его даже от прессы. Кении пожелал познакомиться со мной наверняка по наводке Роттвейлер. Как обычно, ему нужна была консультация знатока по части искусства.

Невзирая на аморальность не только в сексуальном, но и в деловом плане и даже в игре, Блум был милейшим созданием, душой-парнем и лишь временами становился грубым или хамил. Он проявлял нечестность при игре в гольф, но не настолько, как некоторые. Чаще всего обманывал напарников не из жадности, а из тщеславия. Ему было мало восхищения и всеобщей любви пополам с завистью, а вовсе не денег на счете. Я спокойно воспринимал необходимость общаться с ним и даже находил его компанию приятной, поскольку Блум — гетеросексуал, а я изрядно устал от геев. Но ко мне он относился немногим лучше, чем к домашней собачке. Вероятно, поэтому приглашал меня к себе на обеды и вечеринки. Ему и в голову не приходило смотреть на меня как на равного.

Надо отдать должное, он очень разборчив и умен. Единственное, на что не распространялся его слишком требовательный вкус, — женщины. Тут он предпочитал демократизм. Блум охотно встречался и с топ-моделями и с редакторами модных журналов, твердо придерживаясь принципа, сформулированного в одной песенке: «Если будешь любить только одну, у тебя не будет ничего, кроме твоей любви». И уж не будет преувеличением заметить, что он любил проституток не меньше, чем требующих хотя бы притворной влюбленности моделей. Помню, я пережил настоящий шок во время представления его коллекции в Париже. Мы собирались встретиться и пообедать вместе. Я заехал за ним в отель «Бристоль» и позвонил в номер. Мне ответил его приятель, тоже моделайзер, Дон:

— Поднимайся к нам.

Я поднялся по лестнице и постучал в дверь. Дон впустил меня. Он сидел на диване и смотрел футбол по телевизору. Я искоса посмотрел в спальню, дверь которой была приоткрыта. Там находились Кенни и голая девица. Они очень активно занимались любовью.

— О, Чарли, — крикнул Кенни, не сбавляя темп, — чувствуй себя как дома! Наливай выпить. Может, хочешь сменить меня?

Он обратился с вопросом обо мне к девушке, и я был изрядно удивлен, потому что та была красавицей, совсем не похожей на обычную проститутку.

Когда я спросил его о ней, он сказал:

— Я ведь женат, Чарли. Разве проститутка не лучший вариант? Так по крайней мере я выказываю уважение к жене. — Это был ответ на мое признание, что я не занимаюсь сексом с проститутками. Впрочем, все это не мешало ему иногда изображать из себя гея и говорить мне о том, какой я сексуальный, или целовать в губы при встрече. Кенни делал это исключительно ради эпатажа и подогревания интереса к своей персоне. К тому же постоянно напоминал тем самым, что он все еще в форме.

Кенни любил презрительно отзываться о геях, что не мешало ему дружить с ними. Он даже считал, что такое окружение еще больше подчеркивает его гетеросексуальность. И если он хотел быть привлекательным для женщин, мало кто мог бы с ним сравниться. Однако и о его гомосексуальных похождениях тоже ходили легенды. Рассказывали, например, что жена застала его однажды с арт-директором его фирмы, после того как он сообщил ей, что они тем вечером «поработают вместе».

Пьер Элайман — еще один моделайзер. Пониже уровнем и не столь яркая личность, зато бонвиван с холодным и расчетливым сердцем сутенера. Поговаривали, что он цыган. Пьер вырос в Марселе и затем переехал в Лондон. Там работал контролером, потом официантом в бистро, где охмурял, пользуясь своей привлекательностью, состоятельных женщин.

Он смог пробиться из самых низов и стал сначала барменом, а затем метрдотелем и наконец женился на молодой красавице из весьма обеспеченной семьи, отец его жены подарил ему ресторан. Заведение приносило неплохие доходы, функционировало как днем, так и в ночное время и отличалось весьма элегантным декором интерьера. Модели любили Пьера и даже дали ему прозвище «Французский Связной». Прозвище шуточное, но характеризовало Пьера довольно точно — он связывал девушек с новыми любовниками и с наркотиками. Он снабжал моделей, желающих похудеть без слишком жестких диет, какими-то малоизвестными, но сильнодействующими препаратами, организовывал для оставшихся в одиночестве девушек новые знакомства и постоянно врал жене, что работа отнимает очень много времени.

Из всех известных мне моделайзеров Пьер был одним из самых расчетливых и обладал беспрецедентным обаянием. Он был настолько ловок в делах и так оборотист, что не только девушки, но часто и друзья обращались к нему за помощью. Если кому-то нужно было получить разрешение на строительство, лицензию на торговлю спиртным или открытие собственного ресторана, Пьер был тут как тут, готовый посодействовать за хорошую плату.

Однажды его жена, прекрасная блондинка голубых кровей по имени Дана, вернувшись со скачек, в которых участвовали племенные лошади ее конюшни, прилетела на Бермуды и застала супруга в постели с двумя моделями из агентства Данте Казановы. Славной эпохе вседозволенности пришел конец, но Пьер не только без слез и страданий пережил эту драму, но и вновь успешно всплыл на поверхность.