Страница 20 из 41
— Лежать! — приказал Черв.
— Хочешь, чтобы я отморозил себе?… — возразил Крыленко.
Черв мигнул глазом.
— Он меня оскорбляет! — возмутился старик.
— Я не нарочно, — сказал Черв. — Это нервный тик. Не кричи.
Они услышали гул мотора. Услышали, как шофер переключил скорость. Из-за поворота появился грузовик и начал взбираться на гору. Это давалось ему с трудом. Наверное, был тяжело гружен. Янек увидел бледное, оглушенное лицо водителя: видимо, устал от холода и шума. Рядом с ним дремал другой немецкий солдат. То был трехтонный, крытый брезентом грузовик. В кузове запел чей-то голос:
Ich hatt'einen Kameraden… [55]
Хор голосов подхватил:
Ich hatt'einen Kameraden,
Einen besserenfind'st du nicht…
Черв лежал ничком на снегу. Крыленко прошептал:
— Если Зборовские их атакуют, нам крышка.
Грузовик выехал на вершину холма, и они увидели два ряда немецких солдат, сидевших друг напротив друга с винтовками на коленях.
Ich hatt'…
Грузовик заскрежетал, сделал последнее усилие и исчез за склоном. Двое Зборовских перешли через дорогу и возвратились к ним.
— Правильно сделали, — сказал Черв. — Завтра начнем сызнова.
Когда они вернулись на следующий день, Черв взял Янека и поставил его у подножия холма.
— Свистеть умеешь?
— Да.
— Грузовик поворачивает здесь. Когда он будет проезжать мимо, заглянешь в кузов. Если там будет меньше шести человек, свистнешь. Все понял?
— Да.
— Повтори.
Янек повторил. Черв ушел, а Янек спрятался в кустах. Вновь солнце зашло за горизонт. Янек услышал гул мотора. За рулем был тот самый шофер, и тот самый солдат спал на соседнем сиденье. Грузовик повернул и начал подниматься в гору. Янек раздвинул кусты и посмотрел. В кузове на ящике сидел один человек. Похоже, дремал. Янек пристально смотрел на него пару секунд. Это был старый Аугустус Шредер. Грузовик заревел… «В кузове один человек», — подумал Янек. Нужно свистнуть. Он вставил два пальца в рот. На ящике тряслось большое, худое тело немца, упиравшееся подбородком в грудь. Руки были скрещены. Один человек… Раздался короткий, пронзительный свист. Грузовик как раз выехал на вершину холма. Янек увидел, как с разных сторон дороги выскочили два черных силуэта, четко выделяясь на фоне красного неба. Он услышал два выстрела, и в тот же миг грузовик остановился. Он увидел, как Аугустус Шредер выпрыгнул из кузова и побежал сломя голову, размахивая длинными руками, похожими на лопасти ветряной мельницы. Тогда Янек вышел из кустов и побежал навстречу ему, крича:
— Не стрелять!
Он услышал третий выстрел. Когда он добежал до грузовика, Аугустус сидел на земле, опираясь о колесо и держась за живот. Никто не обращал на него внимания. Партизаны жадно осматривали ящики: оружие, боеприпасы, взрывчатку… На костлявом лице старика застыло наивное изумление. Он не чувствовал боли. Он просто был удивлен. Наклонившись к нему, Янек услышал, как он повторяет по-немецки:
— Was ist los? Was ist los? [56]
Вдруг он узнал Янека и улыбнулся ему. И сказал ему по-польски еще не искаженным болью голосом:
— Я ранен. Это ты стрелял в меня?
— Нет.
Аугустус Шредер произнес очень серьезно, словно это было важно:
— Я верю тебе. — И быстро добавил, чтобы успокоить Янека: — Мне не больно.
Крыленко высунул голову из кузова.
— Ничего, старик, — простодушно сказал он. — Не переживай. При ранениях в живот сразу не больно. Но зато потом ты свое наверстаешь. — И радостно улыбнулся. — Вот увидишь!
— Я сказал, чтобы они не стреляли, — прошептал Янек.
— Я верю тебе.
Его костлявое лицо побледнело, как полотно. Небо потемнело. Вороны перестали каркать. Черв спрыгнул с грузовика с карабином наперевес и сказал, не глядя на раненого:
— Уезжаем. Залезай. Мы отвозим грузовик в лес.
— Я останусь еще ненадолго, — сказал Янек.
— С какой стати?
— Он… он…
Он хотел сказать: «мой друг». Но сказал:
— Я его знаю.
Старик побелел, как смерть, и его губы задрожали.
— Как хочешь, — сказал Черв.
Он сел на место водителя и завел двигатель.
— Только недолго!
— Хорошо.
Грузовик оставил после себя запах бензина.
— Фотография, — попросил Аугустус. — У меня в гимнастерке…
Янек расстегнул шинель и порылся в карманах. Он тотчас нашел фотографию. На него сурово смотрел молодой парень в гитлеровской форме.
— Дай.
Он вложил фотографию в руку раненого. Аугустус рассматривал ее с иронической улыбкой.
— Он будет мной гордиться. Или пожмет плечами и скажет: он всего лишь выполнил свой долг. Вот и все. Sieg heil!
Фото упало в снег.
— Не оставляй меня на дороге. Если меня найдут крестьяне… Они добьют меня палками.
Янек оттащил раненого в чащу и прислонил к стволу дуба.
— Мои игрушки, мне их будет не хватать.
Янек порылся в карманах… Лицо раненого посветлело. Ему стало не так больно. Янек завел пружину и отпустил ее. Человечек ожил, улыбнулся…
— Ach, mein lieber Augustin, alles ist weg, weg, weg…
Человечек понюхал табак.
— Ach, mein lieber Augustin, alles ist weg!
Человечек чихнул и самодовольно покачал головой.
— Спасибо.
Янек вложил игрушку ему в руку. Прошло несколько часов. Ночь была тихой, в обнажившемся лесу ветер не поднимал ни малейшего шороха. Только старик слабо стонал на снегу… Когда он затих, Янек положил тело на дорогу, на виду, и вернулся в лес.
24
Через три дня после нападения на грузовик к Черву явился пан Йозеф Конечный. Кабатчик приехал на санях вместе с четырьмя крестьянами. Несмотря на красивые праздничные одежды и намазанные жиром волосы, крестьяне казались подавленными.
— Chlopcy [57] ! — закричал пан Йозеф, спрыгивая с саней. — Вы что, совсем рехнулись?
Партизаны смотрели на него с интересом. В лесу так мало развлечений.
— На Пяски наложили штраф в сто тысяч злотых! Пять соседних деревень, Пяски, Велички, Подводзе, Клины и Любавки, вместе должны заплатить полмиллиона! Chlopcy,посмотрите на нас… — Он ткнул себе в грудь. — Неужели мы похожи на людей, которые могут выбросить на ветер сто тысяч злотых? Одумайтесь, сhlорсу.Вы ничем не рискуете: хлоп — и грузовик ваш, а сами спрятались в лесной чаще. Но мы-то, мы всегда под рукой. Наши спины всегда под ударом! Сжальтесь над нашими женами, над нашими детьми — да что я говорю? — над нашими сиротами!
Со стороны партизан послышалось странное карканье: Крыленко уже терял терпение.
— Каждый имеет право рисковать своей жизнью: все мы готовы рискнуть своей во имя свободы. Но никто не имеет права платить за нее жизнью других. Это не по-христиански. Нет, это вовсе не по-христиански. Знаете, что объявили немцы в деревнях?
— Гм… — сказал Черв. — Догадываюсь…
— Если разбой на дорогах не прекратится, пятеро наших граждан будут повешены! Повешены, chlopcy.Повешены без суда и следствия!
— Гм… — сказал Черв, мигнув глазом. — Если хорошенько поискать, в округе наверняка найдется человек пять, которых не мешало бы повесить!
— А? — удивился пан Йозеф. — Сейчас не время шутить, Черв. Сhlорсу,я взываю к христианам, которыми вас воспитали матери! Оставьте немцев в покое. Время для решающего удара еще не настало! Когда оно настанет, я первым нанесу по ним этот удар!
— В этом можно не сомневаться! — убежденно сказал Черв.
— Ну а пока, chlopcy,затаитесь! Спрячьтесь! Скройтесь под землей! Станьте тише воды ниже травы. Не суетитесь… Погодите! Я человек пожилой и имею большой опыт по части всяких нашествий: уж поверьте мне, у меня в роду гораздо больше поруганных бабушек, чем у любого из вас! Говорю вам: тише воды ниже травы! Притаитесь, не шумите! Не губите наших детей, не разоряйте наши дворы, наши деревни… Мы еще повоюем с немцами, я им еще покажу, где раки зимуют! — Он резко сменил тему: — Я привез вам продуктов… От чистого сердца, от всей души!
55
Немецкая походная песня.
56
Что случилось? (нем.)
57
Ребята! (польск.}.